Паутина "кровных" уз - Ева Николская

— Я все… все для тебя сделаю, только помоги… ему… — мой голос сошел на нет и потонул в тихом всхлипе.

Глядя на собственное отражение в чуть расширенных зрачках визави, я чувствовала, как сердце сковывает ледяная волна отчаянья. Молчит… мучительно долго… смотрит сквозь меня, не моргая, не двигаясь, и… по-прежнему молчит. Даже боги порой бывают бессильны.

— Хорошо, — проговорил Кир-Кули, а затем, слабо улыбнувшись, добавил: — Ты сама это сказала. На вот, — он что-то сунул мне в руку и, не задерживаясь более, вышел из комнаты.

— Сказала… да, — выдохнула я ему вслед, плохо соображая, о чем он, вообще? — Только с-спаси принца, — обратилась уже к двери, которая пару секунд назад появилась перед носом аше-ара прямо в стене и теперь медленно таяла у меня на глазах. Это более короткий путь, что ли? А, ладно! Лишь бы поход оказался результативным.

Набравшись мужества, я заставила себя снова посмотреть в зеркало. Стоя над телом Эвана, красноглазая гадина и ее вооруженные арбалетами товарищи переговаривались о чем-то между собой. Судя по их мимике и по красноречивым жестам, эта "великолепная четверка" намеревалась расчленить еще неостывший труп и пустить его части на сувениры. Зародившийся во мне огонек надежды испуганно качнулся и начал стремительно угасать.

"Кир-Кули! Лис хитроумный! Где же тебя черти носят?! Неужто в стене собственного дома заблудился? Гад! Гад! Гад!" — костеря про себя Братца Крови за медлительность, я продолжала неотрывно следить за действиями стражей.

Сначала они просто говорили, потом чуть попинали ногами жертву, затем начали осторожно тыкать в нее своими весьма внушительными "ножечками", будто примеряясь, какой кусок первым отрезать. У меня от страха ком застрял в горле, а онемевшие от напряжения пальцы до скрипа сжали лоскут ткани, оставленный Киром. Где же все-таки бродит мой драгоценный Братец? Одно дело оживить только что погибшего парня с помощью магии или какого-нибудь аналога "живой воды", другое — собирать его по частям, как раскроенное давеча платье.

Поток моих мысленных проклятий, направленный на одну беловолосую башку, захлебнулся на полуслове, ибо "мертвец", не выдержав видать такого свинского с собой обращения, изволил пошевелиться. Даже не пошевелиться, а, скорее… содрогнуться. Затем он дернулся еще раз, и еще, а потом забился в жутких конвульсиях. Аше-ары, прекратив свои колюще-режущие эксперименты, расступились, давая Эвану возможность беспрепятственно трястись и извиваться по земле. Признаться, от подобного зрелища меня саму начала бить холодная дрожь. И ведь ни одна скотина даже не попыталась помочь парню!

У-у-у-у-ур-р-роды… Стоят, ухмыляются… чтоб им всем так мучиться! Вечно!

Злая, дрожащая и заплаканная, я, пошатываясь, словно пьяная, держалась за раму и мечтала о том, чтобы все это оказалось лишь кошмарным сном или иллюзией, вызванной глупой шуткой шарту. Полуразумный дом… он же может обладать черным чувством юмора, да? Ведь может?

Когда на "экране" появился Кир-Кули, принц напоминал вываленного в грязи бомжа, к которому "добрые самаритяне" подключили 220 вольт. Затаив дыхание, я еще крепче стиснула раму, дабы не упасть от внезапно накатившей слабости.

— Ну, давай же… помоги ему, Братец!

Словно услышав меня, мужчина оглянулся. Всего один мимолетный взгляд в мою сторону — колючий и сосредоточенный, а еще совершенно ледяной. По спине пробежала очередная волна мурашек, трясучка возобновилась с новой силой, а сердце погрузилось в омут тоскливой обреченности, на глубине которого все еще теплился слабый огонек надежды.

Ну, давай же, Кир…

Время для меня замедлилось, пространство сузилось до зеркального окна и, казалось, что любое неосторожное движение способно разбить эту хрупкую реальность вдребезги, а вместе с ней — и меня саму. Давящая тишина стала вдруг особенно ощутимой и почему-то болезненной. А "немой кинофильм" по ту сторону стекла продолжал идти, неукротимо приближаясь к своей кульминации.

Удастся ли Кир-Кули спасти принца? Только бы удалось…

Переговариваясь со своей подчиненной, мой Эо без особого труда подцепил все еще вздрагивающего парня за шиворот, приподнял его голову и принялся изучать искаженное адской мукой лицо. (Мукой? О боги! Значит, он все еще жив… жив! И это вовсе не предсмертные судороги!) Для осознания того, что Эван кричит от боли не требовался звук. Это было очевидно и ужасно одновременно. Кир отдал какой-то короткий приказ красноглазой змеюке, та недовольно поморщилась в ответ, а потом протянула ему бережно вытертый об одежду кинжал.

Один молниеносный удар — и на шее раненого вместо головы остался ровный срез, из которого, мгновение спустя, брызнул фонтан алой крови. Всего один удар — а смерти целых три: мой принц, моя надежда и мои мечты.

Помнится, я рассчитывала на возможную дружбу с этим белокожим чудовищем? Глупая… Глупая и наивная дурочка! Монстры не дружат со своими жертвами, они их используют и уничтожают. А, может, уничтожают в процессе использования? Методично, потихоньку, как меня сейчас.

Мягкий ворс ковра успокаивающе погладил мои босые ступни, икры, колени. А я и не заметила, как опустилась на пол. Села, глядя перед собой, и с каким-то отстраненным безразличием стала наблюдать за тем, как Кир-Кули отдает распоряжения своим подчиненным. Как двое из них забирают тело Эвана и его голову, чтобы унести прочь. Как яростно жестикулирует отошедшая от схватки стражница, о чем-то споря со своим предводителем. Я смотрела на все это и ничего не чувствовала, потому что сердце мое тоже разбилось от одного единственного удара кинжалом.

Жаль только, смерть мне досталась не физическая.

* * *

Возвращаться к девушке Кир-Кули не спешил. Не потому, что не хотел ее видеть, напротив — ему надо было многое с ней обсудить. Причиной же задержки послужило посещение гардеробной и оружейной комнат. Тратить магию даже на такую мелочь, как очищающее заклинание, мужчина не желал. На счету была каждая крупица его не малой, но все-таки не безграничной силы. Сменив костюм на более удобный, а заодно и более прочный, эйсард привел в порядок волосы, стер алые брызги с лица и, придирчиво осмотрев себя в зеркале, пристегнул ножны, в которые бережно вложил один из самых любимых кинжалов. Это оружие привыкло к вкусу крови, а не к безмятежной темноте футляра. Смазанное ядом лезвие недовольно сверкнуло, ныряя в свой тесный "дом".

"Не надолго", — мысленно хмыкнул аше-ар.

Ночь выдалась напряженной, и утро тоже обещало быть весьма и весьма насыщенным. На том, что принесет грядущий день, страж решил пока не зацикливаться. Одно он знал точно: принесет сильнейшего, а остальное — как получится. Когда Кир-Кули переступил порог комнаты, его маленькая Эо сидела напротив зеркала, гипнотизируя взглядом опустевшую улицу. Черные складки шелкового платья живописными лепестками покоились вокруг ее точеной фигурки. Девушка не шевелилась и оттого походила на фарфоровую куколку еще больше, чем при первой их встрече. Такая же хорошенькая, изящная и… бледная. Внимательней присмотревшись к ней, мужчина досадливо поморщился. Как он мог забыть, что имеет дело с человеческой малолеткой, психика которой, несмотря на недавние приключения, все еще не достаточно закалена? Следовало запретить шарту показывать айке разборки стражей с Эваном. Теперь вот придется нянчиться с этой изнеженной принцессой, травками успокоительными отпаивать, а, может, и внушения делать, чтоб вышла из прострации и начала нормально реагировать… на его приход, к примеру. А то ему уже надоело топтаться в паре шагов от нее, старательно демонстрируя свое присутствие в комнате. Даже тихое покашливание не возымело должного действия: девушка продолжала неподвижно сидеть и смотреть в одну точку, абсолютно игнорируя попытки аше-ара привлечь ее внимание. И, как понял тот, делала она это не из принципа. Малышка действительно ничего не замечала вокруг, погруженная в свои мрачные думы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});