Докаюрон - Юрий Иванов-Милюхин

— Не-е то–ро–пи–ись… — не в силах совладать с собой, простонал Дока. Его всего выкручивало как на ветру вывешенную для просушки одежду. — Дай мне привы–ыкнуть…

Она поняла, о чем он попросил, замедлив движения, на долю секунды отстранилась, пытаясь облизать пересохшие губы. Дока приоткрыл глаза, как в тумане различил пылающее радостной страстью лицо партнерши. Ресницы ее трепыхались пойманными в сачок мохнатыми ночными бабочками, тонкие ноздри раздувались, щеки горели алым пульсирующим светом. Женщина в этот момент была так прекрасна и желанна одновременно, что не было слов описать ее образ и свое состояние. Хотелось смотреть и смотреть на нее, цепко прижимая к себе, чтобы она, такая воздушная, не смогла улететь невесомой пушинкой. И взять окончательно, почувствовать себя хозяином этого неземного существа, понять, что и в следующий раз будет так–же хорошо. В голове у него не промелькнуло ни одной мысли о том, что его новая подружка — мать двоих детей, что она старше тех девушек, с которыми он наслаждался до нее, лет на десять. Лишь один образ имел право затмить играющее эротическими эмоциями лицо напротив, это чистый облик уехавшей домой пловчихи. С первой минуты их встречи он понял, что лучше той девушки не было и не может быть никого. Но сейчас она не потревожила его сознания, ничем не напомнив о себе. Да и терпкий запах дикого вереска исправно исполнял свои обязанности, отбивая охоту не только к сравнению, но и не давая возможности оглянуться вокруг.

Прошло несколько пронзительных минут, в течении которых Дока пытался сдержать рвавшуюся наглыми толчками наружу сперму. Наконец, буря в яичках немного успокоилась, давая возможность перевести дух. Сморгнув ресницами зависшие на них капли пота, он отставил ногу, осторожно наклонил подружку назад, пытаясь положить ее на желтые стебли травы.

— Ой, как здесь колко… — невольно поежившись и вздрогнув веками, на мгновение приоткрыла она исходившие голубым сиянием прекрасные продолговатые глаза. — Не спеши, давай сначала я сниму трусики, а потом мы что–нибудь подстелим.

— Я не смогу долго выдержать этих пыток, — заворочал Дока непослушным языком. — Потерпи немного, потом будет легче…

— Но там еще и россыпь камней… — испуганно выгнулась дугой партнерша.

Но он уже навиливался на нее, бедрами стараясь придавить попу к земле, одновременно ладонями пытаясь защитить ее спину от неровной поверхности. И женщина подчинилась, обхватив Доку руками за плечи, с наслаждением впилась в его губы, судорожно подбрасывая таз вперед. Она словно забыла обо всем на свете, отключив все чувства сразу, кроме одного — желания обладать партнером в полной мере. Она облепила его со всех сторон какой–то плотной ватной истомой, не давая возможности контролировать движения, заставляя подчиняться только ее действиям, воспринимать лишь ее одну. И он бросился в бездонный омут ощущений с головой. А когда снова в яичках закипела успокоившаяся было сперма, больше удерживать ее не стал, а продвинул член по влагалищу к приподнявшей шейку матке и мощными порциями выбросил огненную лаву на раскрывшийся навстречу вход в нее. Всей плотью он почувствовал, как рванулись вперед неудержимые струи и как заглотил их давно приготовившийся к их приему таинственный орган. Партнерша выпустила губы Доки, откинув голову назад, закатила зрачки и зашлась в таком нежном интимном стоне, что сразу стало ясно, что такое настоящее счастье. Вдобавок ко всем ощущениям у него по коже побежали торопливые мурашки. Так было приятно осознавать, что сумел удовлетворить настоящую взрослую женщину, что Дока надолго замлел, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Так они пролежали до той поры, пока где–то внизу не раздались веселые голоса. Скорее всего, еще одна, или сразу несколько пар, поднимались по тропинке, чтобы испробовать на природе пьянящий эликсир ничем не сдерживаемой любви. Ведь в тесных деревенских домах или городских квартирах такого вряд ли испытаешь, там даже стены имели глаза и уши. Шевельнувшись, Дока увидел, что пока они приходили в себя, обильные выделения успели подсохнуть и половые органы как бы склеились. Стало ясно, что женщина давно не испытывала половой близости. Она и не собиралась этого скрывать, со счастливой улыбкой рассматривая наклонившегося над ней партнера.

— Пора вставать, — смущенно пробурчал он. — Кажется, к нам кто–то решил набиться в гости, а мы еще сумки не распаковывали.

— И печку не затапливали, — по девичьи прыснула она большими красными губами. Дрогнула чуть припухшими с высокими над ними дугами бровей веками. — Теперь как бы растащиться в разные стороны, наверное, мы успели привариться намертво.

— Не говори глупостей, — насторожился Дока.

— А что, я слышала, так бывает. Страстных любовников после бурного полового акта в парном молоке отпаривают.

— Как в ацетоне, что–ли?

— Примерно, — женщина с серьезным видом отвернулась в сторону. — Долго, недели две.

Приподнявшись на локтях, Дока рывком вскинул вверх голую свою задницу и тут–же с мычанием отвалился набок. Половые органы, хоть и с усилием, но разлепились, да в ладони больно впились острые края мелких камней. Под придушенный смех партнерши, он принялся выковыривать их из кожи. И лишь после этого испуганно оглянулся на женщину.

— Не переживай, мы народ привычный, — поймав его взгляд, успокоила она. — Хорошо еще, что кофточку с юбкой и трусиками снимать не пришлось, иначе замостилась бы щебнем до самого копчика, — она гибко перевернулась на живот. — Давай, нетерпеливый, займись–ка тоже выкорчевкой щебня из моих складок.

— Идут, говорю. Не слышишь, смеются?

— Можно подумать, что они такого не видали…

Перед выходом на тротуар, они снова тщательно отряхнули друг друга, смахивая незамеченные сразу веточки с соломинками. Женщина молча отобрала у Доки тяжелые сумки:

— Дальше меня провожать не надо, — ласково сказала она.

— Почему? — попытался удивиться он.

— Если бы между нами ничего не произошло, перед детьми я бы чувствовала себя уверенно, а теперь я не смогу посмотреть им в глаза.

Дока помолчал, покрутил головой в разные стороны:

— Но это не последняя наша встреча? — спросил он.

— Все зависит от тебя.

— Тогда до вечера, я назначаю тебе свидание на танцах.

— Ты действительно хочешь встречаться со мной? — внимательно всмотрелась она в него.

— А что тебя удивляет?

— Я подумала, что в твоем возрасте молодые мужчины пользуются любой возможностью пополнить список побед над женщинами.

— И я не прочь это делать, — откровенно пожал он плечами. — Но ты мне нравишься больше, чем незамужние дурехи.

— Почему сразу дурехи?

— Потому что с ними возни больше.

— Понятно, — она взвесила сумки в руках. — Тогда до вечера. Но учти, я снова приду с детьми, девать их мне некуда.

— Намекаешь, чтобы я держался в сторонке?

— Желательно не мозолить им глаза. Иначе дома…

— Я понял, — Дока пригасил плутоватую усмешку. — Но хоть что–то они во время танцев у тебя просят?

— К чему клонишь, парень? — вскинула длиннющие ресницы партнерша.

— За мороженным, например, посылают?

— Сами бегают, — засмеялась она.

— Тебе тоже полезно прошвырнуться, — придвинулся ближе он. Заметил, как у собеседницы голубым пламенем вспыхнули огромные девичьи зрачки. — Я провожу тебя по темным аллеям.

— Проводи, только учти, я детей никогда не баловала. Мороженное будешь покупать сам.

Несмотря на то, что по вечерам на побережье опускалась прохлада, на танцплощадке негде было яблоку упасть от полуобнаженных женских фигур и фигур мужчин с закатанными рукавами на рубашках. Дока долго наблюдал за вливающейся в створки ворот бесконечной толпой, он хотел купить билет и на женщину. Но знакомая пассия опаздывала. Музыканты–армяне на возвышении заиграли пятый по счету танец, чтобы не терять времени даром, Дока взял билет и протиснулся в дальний угол площадки, в тот самый, в котором они познакомились. Их место занимала стайка молоденьких девочек лет по семнадцати. Одна из них, не успел он осмотреться, смело подошла и присела в полукниксене:

— Разрешите вас пригласить?

Дока засунул контрамарку в карман, окинул внимательным взглядом тоненькую фигурку. И вдруг как–то ненароком понял, чем отличается молодая женщина от девушки. Женщина как бы округляется, она приобретает волнующие формы, на успокоенном замужеством лице нет той неуверенности о будущем, вместо нее на нем, оглаженном, проступает разбогатевшее на энное количество человеческих знаний внутреннее содержание. А стоящая перед ним, не успевшая насладиться прелестями супружеских утех, девушка вся светилась тем, чем обладала в данный момент. И было ясно с первого взгляда, что багаж она имела небогатый.