Флорентийка и султан - Жаннетта Беньи

– На штурм! – кричал одноногий пират.

– На штурм! – откликнулась разношерстная толпа из соседних шлюпок, потрясая шпагами, кинжалами и пистолетами.

Фрегат по-прежнему покачивался на волнах, распуская паруса.

Однако пиратские шлюпки не успели отплыть от берега, как на фрегате открылись люки оружейных портов, и грянул залп из всех тридцати шести пушек правого борта. Ядра с шипением и свистом попадали в воду, но несколько шлюпок все-таки было разбито.

На беду капитана Рэда среди них оказалась и та, на которой плыл и он. Когда дерево под ним разлетелось в щепки, он рухнул в воду, беспомощно загребая руками.

Кто знает, что случилось бы дальше, если бы не Бамако. Он нырнул за капитаном Рэдом и вытащил уже захлебывающегося пирата на поверхность воды. Бамако оттащил его назад к берегу, и первые слова, которые откашлявшись, произнес капитан Рэд, были:

– Мой трон.

С фрегата донесся крик капитана Дюрасье:

– Ну что, понравилось, оборванцы? Вы забыли свою вывеску!

Кончиком шпаги он подцепил валявшийся на палубе черный пиратский флаг и швырнул его за борт.

– Пусть вам повезет на том свете!

Пиратский флаг, упав в воду, превратился в обыкновенную тряпку, замазанную белой краской. Несколько мгновений он держался наверху, покачиваясь на волнах, а потом стал медленно опускаться на дно.

Выбравшиеся на берег мокрые, как куры, пираты, провожали грязными ругательствами гордо расправивший паруса фрегат, который, поймав попутный ветер, стал двигаться навстречу солнцу.

– Как вы думаете, капитан Рэд, куда они отправляются? – спросил Лягушонок.

– Думаю, что они просто удирают, куда глаза глядят. Эти французские свиньи, наверняка, уже позабыли о своей бабенке и сейчас озабочены только тем, как бы поскорее увести от меня мой трон. Если они думают, что им удалось избавиться от капитана Рэда, то они жестоко ошибаются.

– А что же мы будем делать с девушкой? – спросил Лягушонок.

Капитан Рэд сплюнул.

– Она нам еще пригодится. Ладно, для этого гордого фазана Дюрасье у меня есть небольшой сюрприз.

Он похлопал себя по камзолу.

– Я приходил сюда не только для того, чтобы сбыть заложников. У меня кое-что имеется в кошельке. Только бы мне повезло, и Жирный не продал ту старую развалюху, которую я когда-то пригнал на остров. Если бог еще помнит меня, то этот бриг стоит в бухте, неподалеку.

– О чем вы говорите? – удивленно посмотрел на него Лягушонок.

– Я говорю о старом рыбацком бриге, который когда-то не стал топить. Правильно сделал. Только бы эта жирная свинья не продала его кому-нибудь. В свое время я всучил ему эту развалюху за пятьсот дукатов. Посмотрим, сколько теперь он сдерет с меня.

Фьора, сидевшая на берегу, с замиранием сердца следила за тем, как фрегат «Эксепсьон» поднимает паруса и уходит на восток.

– Подождите,– безнадежно прошептала она,– а как же я?

Леонарда обняла ее за плечи.

– Не плачь, моя милая. Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Эти негодяи не посмеют тебя тронуть.

Несмотря на уговоры служанки, Фьора заплакала.

– Но ведь я... Мне не на кого больше надеяться... Сеньор Гвиччардини не знает, где я. Что же будет со мной? Что будет?..

ГЛАВА 14

У жирного фламандца оказалась настоящая деловая хватка, и старый, потрепанный временем и штормами рыбацкий бриг он продал капитану Рэду обратно, но уже с прибылью. Доставшуюся ему за пятьсот дукатов посудину фламандец сбыл – притом, после долгих жалоб и причитаний на собственную бедность – за те самые шестьсот тридцать два дуката, которые ему пришлось вернуть одноногому пирату.

Бриг, который приобрел обратно капитан Рэд, сохранился, на удивление, хорошо. Конечно, паруса его были немного потрепаны, борта кое-где прохудились, но для того, чтобы пуститься в плавание, особенного ремонта не потребовалось.

За день все дыры на бортах брига были законопачены и просмолены, а прохудившиеся паруса подлатали так, что корабль был вполне готов к плаванию.

С командой проблем тоже не было. На острове осталось десятка полтора матросов с фрегата «Эксепсьон», которые без особых раздумий согласились плыть вдогонку под начальством капитана Рэда.

К ним присоединились и еще несколько человек из числа пиратов, потерявших свои корабли. Им не доставляло особого удовольствия находиться на острове без дела и выслушивать бесконечные жалобы и стенания жирного фламандца на то, что они даром едят его хлеб.

Оставшихся на острове заложников старый морской волк Рэд приказал захватить с собой. В общем, они не были большой обузой в плавании. К тому же, фламандец наотрез отказался содержать их на острове.

В общем, другого выхода не было, и бриг отправился в плавание, имея на борту, кроме команды под предводительством капитана Рэда, несчастных пленников.

Фьоре с Леонардой пришлось ютиться в маленьком кубрике, который нельзя было даже сравнить с каютой на фрегате «Эксепсьон». Здесь были обыкновенные деревянные кровати с грубыми матрацами, такие же грубые столы и табуреты, прибитые к полу гвоздями.

Бриг двинулся в путь на рассвете и, к счастью для капитана Рэда, продолжавшийся день до этого штиль сменился попутным западным ветром.

Несмотря на свою ветхую внешность, бриг обладал хорошими мореходными качествами. Паруса на двух его мачтах с такой скоростью несли судно по волнам, что надежда капитана Рэда догнать фрегат «Эксепсьон» за пару дней выглядела не такой уж и призрачной.

К тому же, вышколенная на фрегате команда хорошо знала свое дело, и каждое приказание капитана выполнялось незамедлительно и точно.

Сам капитан Рэд и вправду был настоящим морским волком. Он подолгу стоял у штурвала, вглядываясь в морскую даль, но, судя по всему, до фрегата было еще далеко.

Фьора с Леонардой сидели в кубрике, с тревогой прислушиваясь к каждому звуку. После того, что случилось с ней во время матросского бунта на фрегате, Фьора вполне допускала, что это может повториться. Правда, некоторую надежду вселяло в нее присутствие юноши, которого капитан Рэд называл Лягушонком.

Он несколько раз заглядывал в кубрик, оставляя для Фьоры подарки: гроздь свежего винограда, неизвестно откуда взявшегося на корабле, или бутылку испанского вина.

Но тревога не проходила, а лишь усиливалась – кто знает, что у этих пиратов на уме.

– Что они с нами сделают? – спрашивала Фьора у Леонарды, когда они, обнявшись, сидели на узкой матросской кровати, прислушиваясь к шуму ветра и скрипу такелажа.

Леонарда, как могла, успокаивала девушку:

– Не волнуйся, моя голубка. Хоть я и не присутствовала при твоем рождении, но позабочусь о том, чтобы не видеть твоей смерти. Клянусь, что я пожертвую своей жизнью ради того, чтобы защитить тебя от этих головорезов.