Конан и амулет небесного народа - Брайан Толуэлл

Однако Мило слыл добрым и справедливым королем. Допустив ошибку, он искренне раскаивался в ней, а не рубил головы невиновным. Теперь же, когда виновных было пруд пруди, начиная с него самого, король Аргоса счел за благо замять скандал. Еще раз испросив прощения у своего царственного собрата, Мило велел позвать лекарей и препроводить Конана к себе во дворец.

Но едва приказы были отданы, а процессия с Конаном двинулась в путь, на Ратушную площадь легла гигантская черная тень. Дунул холодный, пронизывающий ветер, поднятый чудовищными крыльями. Вопли ужаса потрясли площадь. Не помня себя от страха, люди бросились врассыпную. Только наследный принц Кассио остался рядом с носилками Конана. В глазах принца варвар заметил изумление, затем немой укор, адресованный ему, Конану, наконец, лютую ненависть. Взметнулся меч, нацеленный в сердце киммерийца, – и Конан в последнее мгновение сумел перехватить руку Кассио.

– Не я вызвал эту тварь, ясно!!! – нечеловеческим голосом взревел Конан. Принц Кассио свалился без чувств; меч оказался в руке Конана.

Киммериец вскочил на обожженные ноги и, превозмогая боль, встал в боевую стойку. Тварь из Чужой Вселенной, парящая над городом, гулко расхохоталась. Смех Существа был подобен грому. Земля затрепетала; древняя Ратушная башня обвалилась, погребая людей под своими развалинами. Повсюду в округе рушились дома. "Если эта Тварь ТАК смеется, что же будет, когда она атакует?" – пронеслось в мозгу Конана. Понятно, он казался неведомому чудовищу ничтожным муравьем, тлей с жалкой тростинкой в руке. А вот как ты, Тварь, посмотришь на Светоч Истины?! И Конан резко выбросил вперед левую руку.

Новый гром демонического хохота потряс Мессантию. Город ходил ходуном; в гавани разваливались в щепки и тонули суда. Тварь из Чужой Вселенной медленно снижалась. Светоч Истины был ей нипочем, ведь она была живая, хоть и родилась безмерно далеко от Земли; амулет же Небесного Народа поражал только то, что создано посредством магии. Безымянная Тварь развлекалась; этот человечек, за которым она была послана, дергался в каком-то странном танце, – так казалось ей.

Конан понял, что ему пришел конец. С подобной Тварью невозможно справиться. Видать, коварные боги решили закончить свою дьявольскую игру. Или продолжить, но уже без него. Бежать было бесполезно, сражаться – тем более. Каким-то шестым чувством киммериец осознал, что должен притворить веко черного перстня. Негоже поганить амулет Небесного Народа о гнилую плоть чудовищного демона.

– Прости меня, Митра! – прошептал Конан.

И в миг, когда око черного перстня закрылось, скрыв божественный Светоч Истины, перед Конаном неожиданно возникла призрачная фигура. Была она огромна и окружена сияющим ореолом лучей ослепительного белого света. Ошеломленный варвар заворожено глядел на величественное, обрамленное пышной седой бородой лицо старика. Он даже забыл о Твари из Чужой Вселенной. Во все глаза глядел он на призрачную фигуру, ибо не узнать ее было невозможно, хотя и видел этого старика Конан всего лишь раз в жизни.

– Узнаешь ли ты меня, человек? – прогремел глубокий, наполненный силой, голос.

Конан, прерывисто дыша, хрипло проговорил:

– Да, ради Крома и Митры, я узнаю тебя. Ты – Эпимитриус, пророк, умерший пятнадцать тысячелетий тому назад. Ты – тот, кто начертал на моем мече знак Феникса. Этот Феникс защитил меня от злобного демона, которого послал Тот-Амон, чтобы погубить меня.

– Правильно, о сын мой. Я сделал это, ибо светлым богам было угодно, чтобы ты продолжил свой жизненный путь. И вот сегодня я снова явился по зову твоего сердца. Светлый Бог Митра, пославший меня в мир людей, не может допустить, чтобы силы Тьмы взяли верх над лучшим из воинов Солнечного Света.

– Ты поможешь мне одолеть эту Тварь? – вырвалось у человека.

– Нет, о Конан. Тварь сия призвана Тот-Амоном из Бездн, над которыми не властны боги. Ты, и только ты нужен ей! Пойдем же со мной, сын мой, я проведу тебя тайными тропами Солнечного Света; Тварь из Чужой Вселенной не тронет тебя.

Конан хотел возразить, но глас старца был исполнен такой нечеловеческой силы и поистине божественного могущества, что киммериец только покорно склонил голову. Высохшая длань пророка взяла его руку, и они вместе шагнули прочь. Туманная дымка на мгновение окутала их. Мессантия пропала, а вместе с ней исчезла и чудовищная Тварь.

Конан оказался в крипте, знакомой ему по первой встрече с пророком Эпимитриусом. Вокруг белого саркофага, где покоился дух пророка, стояли огромные фигуры сказочных птиц, фениксов, с железными клювами и когтями. Их широкие крылья скрывали своды необъятной пещеры. Пророк выпустил руку Конана и сел на саркофаг.

– Ты в безопасности, сын мой, – сильным трубным голосом изрек старец. – А теперь отдай мне Светоч Истины. Он должен вернуться в Страну Небесного Народа.

Глас его был могуч и властен, но киммериец осмелился возразить:

– Постой, пророк, а как же Тезиас, Великая Душа?! Я ведь взял Светоч не ради себя, а чтобы сразить карлика!

– Ты совершил массу ужасных ошибок, сын мой, – с грустью покачал седой головой Эпимитриус; сияющая аура заколыхалась, и Конану показалось, будто железные фениксы кивают в знак согласия со словами пророка. – Ты вместе со смертным волшебником вступил в запретную для людей Страну Небесного Народа. Затем ты бежал оттуда, воспользовавшись черной магией злобной служительницы Сета, Древнего Змея Тьмы. Ты презрел волю Митры, похитив его божественный амулет. В стране скричей воцарился хаос. Несчастные души стонут в муках; Пресветлый Митра не может принять их к себе, ибо священный амулет Небесного Народа покинул его страну. Вот что наделал ты, сын мой.

Конану стало невыносимо стыдно под пристальным осуждающим взглядом мудрого старца.

– А как же карлик Тезиас? – слабо возразил он.

– Увы, – Эпимитриус вздохнул, – Светоч Истины бессилен против самозваного бога. Тебя ввели в заблуждение, сын мой. Нельзя сотворить Добро путем Зла. Видит Митра, помыслы твои были чисты, и он не держит на тебя гнева. Отдай мне Светоч Истины, и Пресветлый Митра сам займется Великой Душой.

Конан, словно в трансе, безропотно снял с пальца черный перстень и вложил его в сухую ладонь пророка. Тот легко нажал на черное веко, обнажая огромную белую жемчужину. Чистейшие лучи амулета залили чертог. Железные фениксы куда-то пропали; исчез и белый саркофаг. На месте его возник большой серебристый трон в форме пирамиды. Белый титанический силуэт обернулся нескладной темной фигуркой, восседающей на серебристом троне. Смеющиеся черные глаза, – огромные агаты, блистающие на мертвенно-бледном лице, – приветливо глядели на Конана. Глубокий трубный глас сменился голосом пронзительным и звонким.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});