Муж-озеро (СИ) - Андрианова Ирина Александровна "iandri"

В первую секунду мозг не предложил Танюше ни единого решения этой непосильной задачи. Она лишь стояла и тупо смотрела в ванну. Потом подняла и отбросила простыню – она мокро шлепнулась на кафельный пол. Один за другим достала и выбросила спасжилеты. И снова было пусто – только вода и старая резиновая втулка на дне. Наконец, мозг что-то подсказал, даже не на уровне разума, но инстинкта. Танюша начала бегать по ванной и заглядывать в углы. Потом выскочила в коридор, оттуда – в комнату. Открыв, осмотрев и перевернув все, что можно, она сбегала на кухню, потом в прихожую. Выглянула за дверь. Снова вернулась в ванную.

- Ион, Ионушка, где ты?! – крикнула она.

Звук собственного голоса отрезвил ее. Мозг смог, наконец, облечь безмолвное чувство в слова. «Ион исчез», - поняла она. Она снова забегала по квартире, по несколько раз бессмысленно заглядывая в каждый угол. В прихожей ботинки и кроссовки Иона спокойно стояли на коврике у двери, и недоуменно взирали на Танюшу, словно говоря: «Ты что, как он мог уйти, ведь мы здесь!». На вешалке висела его куртка, на полке – забытая и неубранная еще с зимы – черная шапка с маленькой кисточкой. Танюша распахнула одежный шкаф. Тощая стопка его вещей – трусы, футболки, кофты, носки – все было на месте. «Но как, куда, как такое возможно?!» - вопрошала она у вещей и у стен, в сотый раз оглядываясь вокруг себя. Она снова побежала в ванную – место, где видела мужа в последний раз. Вот тут он лежал, истощенный и обессиленный, и не мог даже пошевелить рукой, не то что уйти. В голове вспыхнула обманчивая надежда: «А вдруг, пока я спала, «скорая» все-таки приехала и забрала его?» И, несмотря на то, что по телефону она не успела дать оператору никакого адреса, она принялась лихорадочно набирать «03». Девушка – на сей раз другая, но столь же сонная – сообщила, что никакого Иона Криштяну с улицы Карла Маркса, 12, они не забирали.

- А может, он после меня сам позвонил вам? – в отчаянии придумала Танюша, но операторша уже повесила трубку.

Она не испугалась позвонить Юрию Альбертовичу, с фантастическим предположением, что Ион, обуреваемый чувством долга, вдруг выздоровел и заковылял на работу. К несчастью для начальника, его номер был последним в списке разговоров, поэтому Танюша сразу его нашла. Сиплый спросонья бас Юрия Альбертовича еще не успел послать ее по всем адресам, куда хотел, как она вспомнила: как же Ион мог уйти из дому, если все его вещи – тут… И она снова и снова склонялась над ржавой чашей ванны, будто та могла дать ей какой-то вразумительный ответ. Но та лишь всасывала в себя остатки воды, уходящие сквозь втулку. Танюша стояла, смотрела и провожала глазами эту воду, на которой уже появились круги, предшествующие финальному водовороту, как вдруг – словно яркий свет вспыхнул в вокруг – она поняла. Ион никуда не уходил. Он не перекидывал слабые ноги через борт ванны, как чудилось ей во сне. Он даже не шевелился. Он просто… Мозг еще не успел подобрать слова для той невероятной мысли, которая озарила ее, как Танюша уже опрометью бросилась на кухню. Инстинкт, который в критические минуты лучше нас знает, что следует делать, выстроил кристально ясную цепочку задач: добежать до мешка под раковиной, где хранились пластиковые бутылки для раздельного приема отходов, взять оттуда самую маленькую – у большой горлышко не достанет до ускользающего слоя воды – метнуться назад и припасть, словно мучимая жаждой птица, пластиковым клювиком к самой нижней части дна ванны. Там оставалось больше всего воды – сантиметра три-четыре. Клювик стал жадно вбирать ее, боясь упустить хоть каплю, а Танюша, которой инстинкт продолжал указывать, что делать, нащупала пальцами ту уязвимую точку, где из-под втулки уходило больше всего воды, и зажала ее. Вода стала уходить чуть медленнее – или так ей показалось. Не прекращая действий, она оглядывалась вокруг, ища то, чем можно было бы зажать дырку в свое отсутствие: инстинкт уже сказал ей, что теперь нужно бежать в кухню за ложкой, и вычерпать ею остатки. Ничего подходящего она не нашла, поэтому, вытащив бутылку и зажав драгоценное горлышко ладонью, кинулась на кухню, надеясь на скорость своих ног. Когда она и ее клювик вернулись назад, воды на дне еще чуть-чуть оставалось. Безжалостно скребя металлом ржавую керамику ванны и производя при этом ужасающие звуки, Танюша собрала еще несколько граммов воды. Все это было, не шевелясь и не дыша, до капли перелито в бутылку. Теперь Танюша стала спокойнее: все ее существо сконцентрировалось на том, чтобы собрать все, что от него осталось. Она заметила валявшиеся в луже на полу простыню и спасжилеты. Но она не стала делать опрометчивого шага, оставив незакрытую бутылку без присмотра. Сначала она снова сбегала на кухню, разыскала подходящую крышку, старательно завинтила, и только потом принесла в ванну большую тарелку. В нее была полностью, почти до сухого хруста, выжата простыня. Отжатая вода была мутней, чем из ванны, но Танюша простила ей это. Ведь простыня, чьи частицы в виде мутной взвеси плавали в тарелке, была последней, кому довелось обнимать его тело. А значит, она была достойна и сейчас быть вместе с ним. Следом пришла очередь спасжилетов. С них Танюша воду соскребала, где можно – отжимала, а где уже почти ничего не оставалось – слизывала. Точно также она слизывала последние капли воды с пола – но это уже после того, как ложка, металлическая линейка (интуиция в последний момент подсказала ей такой способ) и та же простыня сделали все, что могли. Она собрала остатки воды с ванны, обсосала осклизную цепочку и втулку (она не только не брезговала, но горячо завидовала им, что они были с Ионом немножко дольше, чем она сама), а затем исследовала на предмет влаги пол в других помещениях. Везде были мокрые следы только ее недавних шагов; следы Иона уже высохли. Она в надежде хваталась за развешенное и разбросанное белье; но то, что не хотело высыхать весь прошедший день, за несколько ночных часов отдало свою влагу до последней молекулы. Лишь диван, на котором Ион провел больше суток, еще хранил его воду. Ее нельзя было достать, отжать, слить или выпить; и Танюша просто легла не него, крепко прижимая к груди закрытую бутылочку. Она елозила по влажному покрывалу всем телом, стараясь вобрать воду своей кожей прежде, как она испарится в воздухе. И лишь тогда, как тот же добрый инстинкт сказал ей «ты сделала все, что могла» - только тогда она начала плакать. Она тряслась от рыданий, уткнувшись лицом в старую диванную обивку, и ее слезы смешивались с остатками воды Иона, которые уже невозможно было выдавить и всосать. Через них Танюша воссоединялась с любимым, не давая ни единой частичке его тела остаться в одиночестве.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она не знала, сколько пролежала так – несколько часов или дней. Когда она подняла голову, в окно заглядывало яркое солнце. Она пошевелилась, кое-как расправила конечности. И сразу почувствовала бутылочку, прижатую к сердцу. Она была полна примерно на две трети – мутная вода, смешанная с пылью простыни. Танюша с болью поняла, что вода волей-неволей будет испаряться. Пусть медленно – она очень плотно закрутила крышку – но все равно будет. Что же делать? Она, сгорбившись, села на диване. Что ей вообще теперь делать? Как и зачем теперь жить? Танюша подумала, что было бы хорошо самой уйти вслед за ним, просочиться водой сквозь старую втулку. Но она не могла. Она оставалась отвратительно твердой, большой и ненужной, в мире таких же твердых и ненужных предметов. Она не могла убежать вместе со своим мужем, который стал водой. Ни сейчас, ни много после ее не изумляло то, что произошло. Вместе с Ионом, который растворился и стек в сливное отверстие ванны, она тоже перешла в тот мир, где это было возможно и естественно. Единственное, что она чувствовала – боль оттого, что он не смог взять ее с собой. Она знала, что будь на то его воля, он бы ее не оставил; но какая-то иная сила, принимавшая решение за них двоих, распорядилась иначе. Что же, что ей теперь делать, куда идти? Она оглядела комнату, ставшую без Иона пустой и чужой. С ненавистью посмотрела на его вещи, которые оставались на своих местах, в то время как их хозяин ушел. Зачем вы обступили меня? Неужели вы думаете, что сможете заменить его? – с горечью думала она. Потом, спустя время, она уже бережно разглаживала его футболки и прижимала к себе – как-никак, они ведь когда-то облекали его тело. Но сейчас, когда она еще не свыклась с потерей, ей не хотелось искать их утешения: ей нужен был Ион, и больше никто и ничто.