Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане - Сэйте Мацумото

— Такое впечатление, будто глядишь в окно на широкий мир, не правда ли? — сказал фоторепортер.

Но Соэда был занят своими мыслями и ничего не ответил.

Удалось ли Кумико встретиться с этой загадочной женщиной? — думал он.

— Черт возьми, еще целый час ждать, — ныл фоторепортер.

— На дальних международных линиях самолеты часто опаздывают, — ответил Соэда и взглянул сквозь стеклянную дверь в соседний зал. Внезапно он обратил внимание на знакомое лицо.

В группе хорошо одетых мужчин стоял не кто иной, как Есио Мурао из департамента стран Европы и Азии министерства иностранных дел. Похоже, чиновники из министерства тоже приехали встречать Ямагути, подумал Соэда. Он глядел на оживленное лицо Мурао, болтавшего с каким-то сослуживцем, и вспоминал свой недавний визит к нему.

Наконец самолет приземлился. На трапе, приветственно помахивая рукой, появился седовласый, полный мужчина. Бывший посол, он впоследствии оказался не у дел, но принимая во внимание прежние заслуги, его время от времени посылали на малозначащие международные конференции.

Мидовские чиновники дружной толпой двинулись ему навстречу. Когда дошла очередь до Мурао, он вежливо поклонился Ямагути и отошел в сторону.

Судя по всему, чиновная братия прибыла в аэропорт лишь из долга вежливости, поскольку и делегат не был важной персоной, и конференции особого значения не придавалось.

Соэда взял у Ямагути короткое интервью, не переставая думать о том, как бы заговорить с Мурао. Тогда, во время их первой встречи, Мурао обошелся с ним весьма холодно. Тем не менее Соэде захотелось еще раз поговорить с ним, выяснить его отношение к некоторым вопросам. Ведь Мурао был одним из тех — в этом Соэда был убежден, — кто знал правду о смерти Кэнъитиро Ногами.

Соэда более или менее утвердился в своих предположениях относительно смерти Ногами. Сейчас он думал над тем, какие вопросы ему бы задать Мурао. Он, конечно, понимал, что Мурао правду не скажет, но так или иначе на многие вопросы он должен как-то прореагировать, и по его реакции можно будет сделать определенные выводы. Мурао, разумеется, будет уходить от существа дела, давать совсем не те ответы, какие хотел бы от него услышать Соэда. Задавая Мурао вопросы и наблюдая одновременно за выражением его лица, Соэда в общих чертах рассчитывал уяснить ту правду, которую Мурао пытается замалчивать. И, глядя на оживленно беседовавших дипломатов, он рисовал себе в уме тактическую модель своей беседы с Мурао.

Взаимные приветствия закончились. Началась небольшая пресс-конференция, к которой газетные репортеры — их собралось человек пять-шесть — особого интереса не проявили, но все же от нее увильнуть не смогли.

Пресс-конференция открылась в специально предназначенной для таких случаев комнате рядом с большим залом.

Соэда почти не слушал, о чем говорил Ямагути. Он мучительно думал лишь о том, как бы ему поговорить с Мурао, а Ямагути, видимо, с удовольствием начал подробно излагать ход конференции. Соэда время от времени делал короткие записи в блокноте, понимая, что подробности не нужны: все равно в газете это сообщение займет не более пяти-шести строк.

Однако Ямагути вошел во вкус и стал даже рассказывать некоторые пикантные подробности. Пресс-конференция затягивалась.

Соэда собрался было уйти, но потом раздумал. Мидовские сотрудники, в том числе и Мурао, находились в большом зале, поэтому уход Соэды с пресс-конференции и его намерение заговорить с Мурао у всех на глазах вызвали бы по меньшей мере недоумение.

Наконец пресс-конференция кончилась, и корреспонденты разошлись по своим машинам.

— Я здесь задержусь по одному делу и приеду на такси, а ты возвращайся в редакцию, — оказал Соэда фоторепортеру.

Окруженный толпой встречающих, Ямагути с самодовольным видом спускался вниз по широкой лестнице.

Соэда стал разыскивать среди них Мурао, но его нигде не было.

— Вы не видели Мурао? — обратился Соэда к знакомому чиновнику.

— Странно, действительно его нигде нет, — удивился тот, оглядываясь. — Несколько минут назад я его своими глазами здесь видел.

Наконец, когда почти все уже расселись по машинам один из чиновников сказал:

— Видимо, господин Мурао потребовался по срочному делу, и он уехал раньше.

И надо же было задержаться на этой пресс-конференции, слушать болтовню Ямагути! Такой случай упустил, корил себя Соэда.

Он сошел, вниз, в зал ожидания для пассажиров внутренних авиалиний. В громкоговорителе прозвучал голос, сообщавший о начале посадки на самолет, вылетающий в Осаку.

Многие пассажиры поднялись со своих мест и плотной толпой направились к выходу на летное поле. У выхода началась проверка билетов. Что-то заставило Соэду поглядеть в ту сторону, и он буквально обомлел: в толпе пассажиров шагал не кто иной, как Мурао. Соэда глядел ему вслед, пока фигура Мурао не скрылась за прожекторами, ярко освещавшими взлетное поле.

Итак, Мурао вместо возвращения на службу по срочному делу вылетал в Осаку. Правда, в том, что он вылетал туда самолетом, а не ехал поездом, ничего необычного не было. И все же Соэде показалась странной такая поспешность, тем более что Мурао никому из сослуживцев даже не заикнулся, что улетает в Осаку.

13

Кумико остановилась в отеле на сравнительно тихой улице, невдалеке от храма Кодайдзи.

Отель был довольно большой, с непропорционально узкой входной дверью. Эта особенность, как и крашенные охрой деревянные колонны, была характерна для многих гостиниц в Киото.

Утром Кумико разбудил звон храмового колокола. Здание храма было видно из ее комнаты. За ним простирались горы.

Время встречи в письме, было назначено на полдень, хотя оговаривалось, что Кумико будет ждать с одиннадцати до часу.

Кумико решила прийти пораньше — ровно в одиннадцать.

— До храма Нандзэндзи на машине десять минут езды, — объяснила ей служанка.

Странное все же письмо, думала Кумико, эта женщина пишет, что рисунки у нее, но не говорит, как они к ней попали, хотя подчеркивает, что попали они к ней честным путем. И почему она пожелала передать их только из рук в руки?

Кумико никогда не знала женщину по имени Тиеко Ямамото. Вначале она решила, что эта женщина была в каких-то особых отношениях с Сасадзимой и именно поэтому рисунки оказались у нее. Теперь же, когда художник умер, и они потеряли свою ценность как эскизы для будущей картины, женщина решила отдать их Кумико.

Но даже такой примитивный ход размышлений наталкивался на ряд несоответствий: отправительница письма, по-видимому, живет в Токио, а в Киото ее заставила отправиться какая-то необходимость. Зачем же ей понадобилось так срочно вызывать Кумико в Киото? И еще: Сасадзима скончался скоропостижно, когда же он мог передать ей рисунки? Ведь невозможно предположить, что художник при жизни мог отдать кому-то эскизы для своей будущей картины, если картина не закончена. Тем более что эскизы ему нравились и он намеревался еще работать над ними. И совершенно непонятно, почему эта женщина отказалась отправить рисунки почтой, если хотела вернуть их Кумико. Наконец, почему она свое письмо отпечатала на машинке? Будь это деловым уведомлением из учреждения или фирмы — куда ни шло, но ведь это было сугубо личное письмо. Зачем же понадобилось его печатать на машинке? Или она привыкла это делать в любых случаях? В общем, здесь есть над чем задуматься.

И все же, невзирая ни на что, Кумико решила ехать в Киото, и не только потому, что ей хотелось получить рисунки, — она рассчитывала также выяснить, каким образом они исчезли из дома Сасадзимы. Ей также хотелось узнать, как они попали к этой женщине. Кумико не верилось, что Сасадзима скончался от несчастного случая, она подсознательно чувствовала что-то неестественное в неожиданной смерти художника.

И мать, и Сэцуко согласились, с тем, чтобы Кумико поехала в Киото. Но не одна. Правда, в письме говорилось, что до Киото она может ехать с кем угодно, но к храму Нандзэндзи ей следует прийти без провожатых. Здраво рассуждая, в этом условии тоже была какая-то непоследовательность.

Недаром Реити, мужа Сэцуко, обеспокоило желание этой женщины встретиться только с одной Кумико. Он настоял на том, чтобы Такако посоветовалась в полиции, убедил в этом Сэцуко, а та в свою очередь уговорила мать Кумико. И теперь помимо желания Кумико в том же отеле, где сняла номер она, остановился и детектив Судзуки.

Правда, Судзуки старался не попадаться ей на глаза, понимая, что стесняет девушку. И все же Кумико было неприятно, что в том же отеле живет приставленный к ней человек из полиции. Разумеется, она понимала, что, охраняя ее от опасности, он Выполняет свой служебный долг, но одновременно она видела в этом и ограничение своей свободы. С Судзуки она познакомилась на похоронах Сасадзимы. У Кумико тогда сложилось о нем благоприятное впечатление. Кстати, он продолжал-упорно заниматься расследованием и после того, как была принята официальная версия о смерти художника. И все же, несмотря на советы родственников и доброжелательное отношение к ней самого Судзуки, Кумико было не по себе от подобного «эскорта».