Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

– Да ладно, сделают с речкой что-нибудь, наверно, – Кир хмыкнул. – До моря тут получается километра два, да?

– Угу, – согласился Ит. – Берег посмотрим?

– Посмотрим, – согласилась Джессика. – Вообще, если говорить серьёзно, то мне тут действительно нравится. Уж раз нам нельзя пока жить там, где нравится по-настоящему…

Она не договорила. Кир подошёл к ней, приобнял за плечи.

– Джесс, я тоже тоскую, – сказал он серьёзно. – Но ты же понимаешь, что…

– Мы все тоскуем, – Ит вздохнул. – Но сейчас действительно… не надо. Если мы хотим, чтобы потом, чтобы дальше…

– Вот «чтобы дальше» было, надо взять себя в руки и приводить в порядок то, что требуется, – подытожил Кир. – Джесс, встряхнись. А ну-ка быстро взяла и встряхнулась!

– Я в Питер хочу, – Джессика всхлипнула. – Вы себе не представляете, как! Я хочу… домой…

Ит отошёл в сторону, присел на большой плоский камень.

Домой?

О, да…

Конечно…

– Мы все хотим домой, – произнёс он в пространство. – И я тебе клянусь, Джесс, что домой мы вернёмся. Но… что толку от дома, в котором никто не ждёт, верно? С этим ты согласна?

Они молчали, смотрели на него и молчали.

– Мы устали, ребята, – Ит опустил голову. – Надо собраться… надо как-то собраться… А для этого нужно…

– Для начала нужно оставить рефлексию, – твёрдо сказал Кир. – Значит, так. Место нам нравится?

– Нравится, – Джессика улыбнулась. – Место действительно хорошее.

– Значит, тащим сюда остальных и показываем. И, Джесс. Знаешь, если мы всем скопом будем устраивать всемирную тоску, ничего хорошего из этого не выйдет. Терпение, блин! Терпение, я говорю!.. – Кир строго посмотрел на неё, а потом не выдержал и усмехнулся. И она усмехнулась тоже.

– Слушайте, а ведь интересно, – Ит поднял голову. – Я за этот месяц понял кое-что, но сформулировать не мог. Мы тоскуем знаете по чему именно?

– Ну? – Кир повернулся к нему. – Давай, псих, выкладывай.

– Суть Русского Сонма – это жизнь. Жизнь стагнации, как таковой, не предполагает, её нельзя свести к благополучию души и тела, к полному комфорту, внешнему и внутреннему, потому что жизнь – это рост, это продвижение. Останови, заставь замереть, и она тут же превратится в уютное болото, в котором существо с живой душой не выдержит и дня.

– И?

– Вот тебе «и». Вектор, о котором я говорил, он и предполагает эту самую жизнь, суть которой не отсутствие или присутствие благополучия… – Ит осёкся. – И нельзя… нельзя прийти куда-то окончательно, понимаете? У пути нет конца.

– Запиши это всё. Нет, я серьёзно, это действительно надо будет записать, особенно учитывая то, откуда у тебя это понимание… взялось, – попросил Кир. – Но я не совсем понял, к чему ты это сказал?

– Только к тому, что сейчас у нас появилось – вот это всё. – Ит обвёл взглядом склон. – И мы все живые. И можем идти дальше. Не переживай, Джесс. Это просто такой кусочек пути. – Он улыбнулся. – Не самый лёгкий. Но ведь нам никто не обещал, что будет легко? Так?

– Так, – согласилась Джессика. – Ну что? Полетели завтракать и агитировать остальных?

– Запрыгивайте, – предложил Кир. – Псих, сделай-ка доброе дело, пожалуйста, как вернёмся.

– Это ещё какое? – с подозрением спросил Ит.

– Рыжий у нас слегка закис, и не мешало бы немного его подбодрить. Поэтому я тут вот чего придумал…

Эпилог

Поставив ногу на верхнюю платформу осевушки, он смотрел на склон. Может быть, сегодня всё-таки получится? Сложный спуск. В этот раз – кто кого? Кто окажется сильнее?

На той неделе не вышло, упал. Понял, что недоработал конструкцию, и засел на два дня в мастерской, вылавливая собственные ошибки. На осевых санях так вообще-то никто ещё не катается. Сани делают двухполосными, устойчивыми, а конструкция, которую Ит сейчас придерживал ногой, имела всего одну полосу, которая делилась на два уровня – нижний соприкасался с поверхностью, верхний, основная платформа, служил для управления.

По сути – усложнённая монолыжа. Сильно усложнённая. Зато на ней при большом желании реально даже по голым скалам кататься.

…Хорошо, что сломанную руку можно за неделю вылечить…

Внизу, в крутящейся снежной мгле, был расположен погодник, здоровенный компенсатор, который сейчас «работал весну» для какой-то северной области: шло формирование циклона. Циклон делали, чтобы за сутки, или чуть больше, смыть весь снег на площади в несколько десятков квадратных километров.

Там, внизу, сейчас бушевала буря.

Он надвинул на лицо ветрозащитную маску, поправил застёжки на вороте комбинезона.

Оттолкнулся – и осевушка, пока что плавно и медленно, пошла вниз.

* * *

…В первый год они постоянно болели – проблемы, о которых раньше и думать было некогда, скопом полезли наружу. Ри в результате вообще пришлось класть к Лурье больше чем на месяц: у него сдали нервы, да ещё и давление начало чудить так, что он испугался. Оказалось, проблемы с сосудами, причём настолько серьёзные, что без операции не обойтись. Потом вынесло Скрипача, причём вынесло конкретно – проблемы с сердцем. Следующей стала Берта, которая, впрочем, обошлась малой кровью – ей достались какие-то эндокринные сбои и неполадки. А потом, по словам остальных, «оторвался по полной» Ит, у которого напрочь слетел гормональный фон. И это всё – не считая бесконечных простуд, постоянной сонливости, усталости и прочих досадных мелочей, которые превращают нормальную жизнь в унылое и постылое существование.

В результате строительством дома занимались преимущественно Джессика, Кир и Фэб. Мотыльки тоже порывались участвовать, но тут уже воспротивилась Джессика, которая сочла, что для них лучше подыскать какое-то более спокойное занятие. Без экстрима на строительной площадке.

Мотыльки с ней не согласились и вскоре придумали себе занятие сами. Так в Саприи появилась Школа Эмпатии: зарегистрированная, по всем правилам оформленная и начавшая пользоваться большим успехом практически сразу. От желающих учиться отбоя не было, к Бриду и Тринадцатому кто только не шел. И молодые матери, которым хотелось точнее чувствовать малыша, и владельцы животных, желающие эмоционального контакта с питомцами, и просто романтически настроенная молодёжь.

– Заодно можно и будущих соратников присмотреть, – говорил Брид. – Может быть, кто-то захочет с нами дальше работать. Не будем же мы сидеть тут до скончания века, правда?

Именно в этот период Ит начал пробовать писать. Одна работа была по Русскому Сонму (и работа эта теперь грозила перерасти в серьёзную монографию), а вторая – цикл коротких забавных историй, который назывался «Насмешники». Этот цикл он придумал исключительно для своих, повеселить. Но позже выяснилось, что «Насмешники» понравились не только Скрипачу и Фэбу.

После того, как первая часть «Насмешников» стараниями Скрипача попала в Скивет, в общий доступ, Иту начали присылать сообщения те, кому истории понравились. Преимущественно – девушки. Молодые. Которые жаждали, во-первых, визуализации текстовых героев и, во-вторых, познакомиться с автором. Ит от знакомств пока что отказывался – к популярности он не привык. Но продолжение «Насмешников» пообещал написать обязательно.

Ему самому, сказать по секрету, очень нравились эти два гермо-авантюриста, выдуманные на досуге, которые были, пусть и совсем немного, похожи на него и Скрипача в молодости…

* * *

Мимо летели скалы и валуны, скорость была уже приличной, но он знал – это пока не максимум. Максимум будет ниже, как раз в районе компенсатора. Там, где сильнее всего ветер, там, где совсем рядом – сердце бури.

Этот участок склона стабилизирован не был, тут могло произойти всё, что угодно, но это лишь добавляло остроты ощущениям. Той самой остроты, без которой не бывает жизни.

* * *

На втором году стало значительно легче.

Начали потихоньку тренироваться, приходить в норму и, наконец, переехали – дом был закончен. Он обошёлся семье в круглую сумму, но довольны в результате оказались все без исключения. И Ри с Джессикой, получившие вожделенную спальню с видом на море, и Берта, грезившая отдельным кабинетом, и Скрипач с Итом, которые уже начинали тосковать о работе в саду и небольшой уютной комнате. Кир, Фэб и оба Мотылька поначалу скромничали, но потом тоже разошлись и стали определяться с желаниями – Фэб, к радости Ита (да и Скрипача, что греха таить), создал почти точную копию ванной в их старом доме; Кир, с месяц подумав, заказал через транспортников кучу аутентичных предметов, очень похожих на те, что были в ходу на Терре-ноль. Мотыльки из своей комнаты сделали помесь кабинета и спальни, причём с мебелью под свой размер – последний раз у них такая была во время житья на очередной секторальной станции, и они тогда сумели оценить удобство.