Сталин против Зиновьева - Сергей Сергеевич Войтиков

в публикации стенограммы его речей на заседании Президиума ЦКК[1013]. Сизифов труд!

Сталинско-бухаринское ядро ВКП(б) подготовило строго секретные «Материалы к Пленуму ЦК – ЦКК ВКП(б). Июль – август 1927 года», из которых нас интересуют проект тезисов «О международном положении» и «Постановление Президиума ЦКК от 24 июня 1927 г. […]».

В проектах тезисов «О международном положении», подготовленных для совместного доклада Г.В. Чичерина и Н.И. Бухарина (очевидно, последним, поскольку первый уже категорически не мог составить сколько-нибудь связный текст), по вопросу о советско-английских отношениях говорилось, в частности: «Неправильна теория оппозиции, предполагающая разрыв во время войны блока между рабочим классом и крестьянством, противопоставление войны пролетарской войне народной. На самом деле пролетариат поведет навязанную ему войну не как изолированный класс, а как класс-гегемон, ведущий за собой широкие слои народных масс»[1014]. Зиновьев тут же пометил на полях полученного им экземпляра: «“отечественная” в[ой] на»[1015]. Один из товарищей Зиновьева, не удержавшись от иронии, пометил рядом: «Какой народ?» Как деятели сталинского руководства, так и деятели Объединенной оппозиции любили примеры из истории Гражданской войны. Тут бы следовало припомнить многочисленные прожекты организации Народной армии, которыми Троцкого со товарищи бомбардировали весной 1918 г. генералы старой армии. Естественно, не обошлось без заявлений о правоте коммунистов из ВЦСПС, уклонившихся от ответственности за «разрыв и раскол Англо-русского комитета», разоблачивших «таким образом до конца предательскую тактику вождей Генсовета»[1016]. И, добавим, ничего не предпринявших для использования революционного подъема в Великобритании для дела мировой революции.

«Анализируя» события китайской революции, сталинское руководство выделило «три главные линии», предполагавшие «различные оценки самого характера китайской революции. Первая линия (правый уклон, переходящий в меньшевизм прямо и непосредственно) исходит из того, что вплоть до победы над империализмом и вплоть до объединения Китая необходимо на всех ступенях развития во что бы то ни стало сохранять национально-“революционный” фронт, включая буржуазию, делая для этой цели все и всяческие уступки (торможение аграрной революции и борьба с ней, торможение рабочего движения и борьба против “чрезмерных требований” рабочих и т. д., чтобы “не отпугнуть буржуазии”); вторая линия (троцкистская), которая (правда, задним числом) принципиально отрицает допустимость соглашений и союзов с буржуазией вообще, независимо от этапов развития революции, считает, что союзы и соглашения с буржуазией ослабляют силы пролетариата и т. д.; наконец, третья линия (ленинская линия, которую проводил в жизнь Коминтерн); эта линия считает необходимым соглашения с буржуазией, но только на определенных этапах развития, при определенных условиях; она считает в то же время обязательным разрыв этих соглашений и решительную борьбу с бывшими союзниками при изменении условий развития, при перегруппировке классовых сил и т. д.»[1017].

Конкретно о «второй линии» сталинское руководство писало: «Троцкистская точка зрения формально опирается, прежде всего, на аналогию с революцией 1905 года в России, где большевики, в противоположность меньшевикам, вели решительную борьбу против соглашений с кадетами. Грубейшая ошибка троцкистской линии состоит в том, что т. Троцкий и его сторонники (т. Зиновьев и др.) не понимают основного различия между империалистской страной и страной колониальной, между революцией в империалистской стране и революцией в стране, которая поднимает знамя борьбы против империализма. Между тем, Ленин прямо писал (слева от текста – язвительная помета оппозиционеров: “единственное место из Ленина”. – С.В.) о необходимости заключать “временные соглашения, даже союзы с буржуазной демократией колоний и отсталых стран”, не сливаясь с ней и сохраняя самостоятельность пролетарского движения […] он (Ленин. – С.В.) прямо писал, что “мы как коммунисты”, в тех случаях, когда “буржуазные освободительные движения в колониальных странах действительно революционны (об упомянутом в проекте позднее Чан Кайши, ставя сюда эту цитату, сталинцы, видимо, позабыли. – С.В.), когда представители их не будут препятствовать нам воспитывать и организовывать в революционном духе крестьянство и широкие массы эксплуатируемых”, “должны и будем поддерживать их” […] Точка зрения Ленина в корне отличается таким образом от точки зрения Троцкого. Точка зрения Троцкого есть грубейшее извращение ленинизма, опирающееся на грубейшее смазывание различий между странами империализма и колониями, смазывание, чрезвычайно характерное для социал-демократического уклона»[1018].

Упрямо отказываясь признать нецелесообразность дальнейшего нахождения Коммунистической партии Китая в составе Гоминьдана, сталинское руководство зафиксировало в проекте резолюции ЦК ВКП(б): «Компартия [Китая] должна принять все меры к тому, чтобы поднять низы левого Гоминьдана против его верхов и развить энергичную кампанию в этом направлении. Одновременно компартия должна развить энергичную пропаганду идеи Советов. Если попытки компартии революционизировать Гоминьдан не увенчаются успехом и не удастся демократизировать эту организацию, превратив ее в широчайшую массовую организацию рабочих и крестьян; если, с другой стороны, революция будет идти на подъем, то пропагандистский лозунг Советов необходимо будет превратить в лозунг непосредственной борьбы и приступить к организации Советов рабочих, крестьянских, бедняцких и солдатских депутатов (сами “ленинцы-сталинцы” к опыту 1905 года, конечно, не обращались, а ситуацию в России 1917 года на китайскую почву не переносили. – С.В.)»[1019]. Дабы не признавать собственных ошибок, сталинцы призывали китайских товарищей «вести систематическую работу по разоблачению предательства Чан Кайши и Ухана, срывая самым беспощадным образом все маски…»[1020], кроме тех, на кого косо смотрели сторонники Троцкого и Зиновьева в Советском Союзе.

Тезисы по первому пункту повестки дня вызвали живейшую реакцию деятелей Объединенной оппозиции: направленный Троцкому или Зиновьеву «экземпляр № 13» материалов к Пленуму ЦК – ЦКК ВКП(б) был буквально расписан, чтобы не сказать – разрисован, оппозиционерами[1021].

В контр-тезисах, составленных после 5 июля 1927 г.[1022], оппозиционеры писали: «Все условия для победы революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в Китае были налицо. Но победы не могла дать неправильная, меньшевистская тактика Сталина – Бухарина, навязанная ими Китайской компартии. Сваливать теперь вину на китайских коммунистов – и поверхностно, и недостойно»[1023].

В тезисах «Об Англо-русском комитете» оппозиционеры указывали: «Вопрос о разрыве блока с предательскими вождями Генсовета приобретает особенно большое значение теперь, в связи с новой международной обстановкой, в связи с надвигающейся угрозой войны. Это сейчас такой же центральный вопрос, как вопрос о разрыве с Международным Социалистическим Бюро в 1914 г. (Вандервальде, Гюисманс) – каковой вопрос Ленин тогда считал оселком подлинного интернационализма. Тот, кто, готовясь к надвигающейся войне, хочет остаться в блоке с предательскими вождями Генсовета, есть либо путаник, либо изменник – так же, как в 1914 г. тот, кто не хотел порывать с Международным Социалистическим Бюро, возглавлявшимся Вандервельде и Гюисмансом, был либо путаник, либо изменник»[1024].

Если тезисы сталинцев по первому пункту повестки дня заседания Июльско-августовского Объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) (проходил с 29 июля по 9 августа) 1927 г. вызвали у Троцкого и Зиновьева со товарищи бурю эмоций и, как следствие, серию ярких и хлестких помет на полученных из ЦК материалах, то «троцкистско-зиновьевские» деятели оставили без каких-либо ремарок четвертый пункт – об организационных выводах в отношении собственных вождей.

К четвертому