Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник) - Патриция Вентворт

Мэгги задумалась.

– Не знаю. Нет, не думаю. Нет, точно, она была не в нем, а в зеленом платье – в ярко-зеленом.

– Вы уверены в этом?

– Да, теперь на сто процентов уверена.

Мисс Сильвер внимательно посмотрела на Мэгги:

– Мисс Дэй не объяснила, зачем она надела этот красивый китайский халат – для того чтобы принести мисс Джанетте чашку какао?

Мэгги удивленно воззрилась на мисс Сильвер.

– Да. Она надела его, потому что утром было очень холодно. Когда я бежала на работу, шел снег. Этот халат был красивый и теплый, но после какао он стал совсем другим.

– Она не отправила его в чистку?

Мэгги отрицательно покачала головой.

– О нет, не отправила. Я предложила отправить его в чистку с вещами мисс Нетты, но мисс Дэй ответила, что уже замочила халат и какао почти отмылось, но шелк стал грубым, а узоры выцвели. Мисс Дэй боялась, что он никогда не будет выглядеть, как прежде. Так и случилось. Следы так и остались. Какао – это страшная вещь, как жир, его не выведешь. Мне было так жалко, что она положила его в воду. Вот халат мисс Нетты пришел из чистки как новенький. Но если начинаешь сама стирать вещи, химчистка им уже не поможет.

Мисс Сильвер согласилась с Мэгги. В весьма расплывчатых выражениях она поинтересовалась, не отправлял ли кто из членов семьи или прислуги в тот день вещи в чистку – мистер Джером, мистер Роджер, Роббинс или миссис Роббинс?

На эти вопросы Мэгги ответила коротким и решительным «нет». Она сама паковала вещи для отправки в чистку, и других вещей там не было. Ни одна вещь в доме не пропала. Что касается Роббинсов, то миссис Роббинс не доверяла химчисткам.

– Если надо было что-то почистить, то миссис Роббинс делала это сама, – сказала Мэгги. – «То, с чем не справятся вода, мыло или бензин, – говорила миссис Роббинс, – не справится и химчистка». Должна сказать, что сама она здорово справлялась с такой работой.

– Миссис Роббинс чистила вещи в доме?

Мэгги с чувством кивнула:

– Да, она чистила вещи мужа и свои. У нее сестра – портниха, и миссис Роббинс многому у нее научилась. Во всяком случае, костюмы мистера Роббинса всегда выглядели, как новые.

Глава 29

Было уже около четверти четвертого. Поговорив с Джеромом Пилгримом, Марч сел в машину и вернулся в Ледлингтон, оставив в доме Фрэнка Эббота и своего сержанта для обыска спален.

Все, что происходило в тот день, было очень важным. Нельзя было упустить ни одну мелочь. В делах, связанных с убийствами, невозможно сказать, что мелочь, а что – нет. Частичка пыли, отпечаток пальца, пятнышко крови, оторванный клочок бумаги – все это может стать тяжелой гирей на весах человеческой жизни. Путь убийцы тернист и труден. Он должен избавиться от пыли на обуви, очистить одежду от следов преступления. Он не должен касаться многих вещей, не должен сдвигать предметы. Ему приходится надевать перчатки, чтобы не оставить на месте преступления следов своего преступного пота. И он должен, он вынужден скрывать свои мысли и постоянно следить за тем, что он говорит; он должен избегать прямых взглядов, чтобы никто не смог прочесть его мыслей в зеркале его глаз. Он всегда ходит по острию ножа и обязан делать это легко и непринужденно. То, что для остальных мелочь, которую можно выяснить лишь путем терпеливых расспросов, для убийцы представляет нешуточную угрозу, зубья капкана, который может в любой момент захлопнуться и сомкнуться на его горле. Убийца должен беречься всего и вся, но при этом не показывать никому своего страха и настороженности. Его мнение, его высказывания должны быть нормальными и обычными, чтобы сливаться с общим фоном и не привлекать к себе никакого внимания при самом тщательном расследовании.

Мисс Сильвер стояла у открытой двери своей комнаты и смотрела вслед Мэгги Пелл, вышедшей на лестницу. В это время в коридоре показался Джером Пилгрим. Он был бледен и казался изможденным, но в лице его появилась отсутствовавшая прежде решимость. Создавалось впечатление, что шокирующие события нескольких последних дней пробудили его к жизни, дали ему необходимый толчок. На капитане Пилгриме было пальто и теплый шарф, и, проходя мимо мисс Сильвер, он сказал ей, что хочет прогуляться в саду. Мисс Сильвер похвалила это намерение, заметив, что в воздухе уже пахнет весной, но после захода солнца все же становится довольно холодно.

Джером в ответ слабо улыбнулся:

– Лона загонит меня домой задолго до захода солнца. Если бы не моя тетя Джанетта, она бы не выпустила меня из дома и сейчас.

Мисс Сильвер вежливо выразила надежду, что мисс Джанетте не стало хуже. Он ответил, что она совершенно выбилась из сил, и пошел дальше. Мисс Сильвер показалось, что чем глубже будет прострация мисс Джанетты, тем лучше станет для капитана Пилгрима. К нему, считала мисс Сильвер, надо перестать относиться как к инвалиду, его надо уравнять в правах с остальными, и он сам в последнее время делал шаги в верном направлении. Так что пусть мисс Джанетта и дальше занимает внимание мисс Дэй.

Проходя через холл, Джером увидел у входной двери Роббинса, который как раз собирался отодвинуть щеколду. Слуга обернулся на стук трости, отошел от двери и холодно осведомился:

– Сэр, полиция собирается обыскивать дом?

– Да, – ответил Джером.

Роббинса не удовлетворил этот ответ.

– У них есть ваше разрешение, сэр?

– Да, есть. – Решив, что ответ прозвучал слишком резко, Джером счел нужным добавить: – Чем раньше они с этим покончат, тем скорее оставят нас в покое. Они спросили моего разрешения, и если бы я отказал, то завтра пришли бы сюда с ордером на обыск.

– Что они рассчитывают найти, сэр?

– Не знаю, – ответил Джером. – Я предложил им начать с моей комнаты, чтобы я смог поскорее туда вернуться.

Он услышал, как звякнула задвижка. В холл ворвалась струя холодного воздуха, и из прихожей донесся голос Лесли Фрейн, говорившей с Роббинсом.

Джером вернулся в холл и окликнул гостью:

– Входи, Лес!

Она сразу заметила угрюмый вид Роббинса, но не поняла, чем он вызван. Это ощущение раздражало ее, так как она не могла понять его причину. Когда Роббинс, молча повернувшись, пересек холл, а Джером пригласил ее в утреннюю комнату, она смутно поняла, в чем дело, но понимание это было неуловимо – оно то появлялось, то исчезало.

Джером закрыл дверь, снял пальто и шарф, подошел к камину и сел на диван мисс Джанетты.

– Полиция обыскивает дом, – сказал он. – Тетя Колли в саду, тетя Нетта у себя в комнате. Но, надеюсь, мы не будем скучать без них.

Лесли одарила Джерома своей широкой ласковой улыбкой и сказала:

– Здесь очень уютно, как мне кажется.

Она не была готова к тому взгляду, каким Джером на нее посмотрел.

– С тобой мне уютно везде, Лес.

– Со мной? – печально спросила мисс Фрейн.

– Да, – с чувством ответил Джером. – С тобой покойно и уютно, ты несешь с собой лето – теплое и ласковое.

– Боюсь, что это уже бабье лето…

– Настанет еще ясная погода. Ноябрь для нас еще не наступил. Я считаю, что мы сейчас не дальше июля.

– Мне сорок три года, Джером.

– Мне тоже. Почти сорок три, но разница так мала, что ее можно не принимать в расчет. Возраст, конечно, почтенный, но худшее далеко впереди. У тебя нет ни одного седого волоса, а у меня их уже тысячи. – Он внезапно сменил шутливый тон: – Лес, не позволяй никому разлучать нас.

– Не позволю, если это будет зависеть от меня.

– Знаешь, у меня такое чувство, будто я долго спал, но теперь очнулся и очень хочу, чтобы ты не дала мне снова погрузиться в спячку. Думаю, тебе это по силам. Когда кончится весь этот кошмар, я надеюсь вернуться к нормальной жизни. Лона – превосходная сиделка, но мне пора начать обходиться без нее. Она больше не нужна ни тете Нетте, ни мне. Я не вижу никаких причин, по которым меня считают инвалидом. Постепенно я снова научусь делать все, что делал раньше. У меня столько дел… – Он недолго помолчал, потом продолжил: – Я снова начну писать. У меня множество идей, они стучат в дверь своей темницы и просятся на волю.

– Я очень рада. Я всегда думала…

– Ты думаешь обо мне, Лес?

– Конечно, думаю.

– Как?

– Как о своем друге. – Последнее слово она произнесла глубоким грудным голосом.

Он слегка отвернул лицо.

– Да, мне кажется, что мы были друзьями, большими друзьями, но потом явился Генри и стал тебе чем-то большим, чем просто другом.

Мисс Фрейн подняла голову и посмотрела на отведшего взгляд Джерома своими ясными карими глазами.

– Между нами не было любви, не было никогда.

– Но тогда почему…

– Я расскажу тебе – это было так давно, – сказала она. – Ты же помнишь, каким был Генри. Он умел убедить любого собеседника в том, что тот для него единственный в мире человек. Я не думаю, что он притворялся, по крайней мере он к этому не стремился. Помнишь, когда мы были еще детьми и нам чего-то хотелось от взрослых, мы всегда посылали Генри просить об этом. Ему стоило лишь улыбнуться, и все говорили ему «да». Не важно, кто это был – мистер Пилгрим, тети, мои родители или миссис Роббинс, – результат был один и тот же, и это сослужило Генри плохую службу. Мне следовало бы об этом знать, но когда он улыбался, я тоже говорила «да».