Враг невидим - Юлия Федотова

– Ладно, капитан, пусть так. Но доказательств-то у вас, конечно же, нет? – должно быть, из уважения к умственным способностям противника, Фердинанд опять перешёл на «вы», но голос его звучал снисходительно. Знал, что всё предусмотрел, и прямых улик против него быть не должно.

– Конечно же, нет, – охотно согласился Веттели. – Иначе я не стал бы здесь с вами мёрзнуть, а спокойно обратился бы в полицию.

Да, с его стороны это было верхом идиотизма, отправиться на чердак в одном свитере. Токслею-то хорошо, он с улицы, он в тёплом пальто. «Верхняя одежда будет стеснять движения» – рассудил Веттели, собираясь в бой, и куртка осталась на вешалке. Минут пять он радовался своему преимуществу перед противником, а потом понял, что ещё неизвестно, у кого оно и перед кем, потому что холод тоже стесняет движения – будь здоров! Вот что значит привычка воевать в жарких странах – не подумал, не учёл!

…– Так я и думал, – удовлетворённо, если не сказать, самодовольно кивнул Токслей. – Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Кому-то из нас двоих боги уже подписали смертный приговор. Живым я вам не дамся. И сами вы выйдете отсюда только через мой труп! – как видно, лейтенанту очень нравилась эта тема.

«Да поняли мы уже, поняли, одна речь не пословица!» – Веттели почувствовал раздражение. А сразу за раздражением – движение за соседней трубой: Токслей передислоцировался и готовился начать бой.

– Э-э! – вознегодовал Веттели. – А я?! Мне же тоже хочется прояснить для себя некоторые детали! Я на ваши вопросы честно ответил, так уж и вы того…уважьте приговорённого! – тут он на всякий случай поплевал через плечо – тьфу-тьфу, не накаркать.

Лейтенант понял, что первый его манёвр незамеченным не остался, и замер на месте. Рассмеялся почти весело:

– Хорошо, продолжим нашу беседу. Спрашивайте, капитан, от вас мне нечего скрывать, – и ввернул такую откровенную скабрезность, что Веттели вспыхнули уши: бедная, бедная Эмили, она вы нуждена выслушивать ЭТО, да ещё и в обществе трёх незнакомых мужчин! Страшно представить, как ей сейчас неловко!

– У меня к вам несколько вопросов, лейтенант. Первое, просто в порядке уточнения: Мидоуза вы прикончили из-за наследства, я правильно понял?

– Из-за чего же ещё? – пожал плечами племянничек Фердинанд. – Уильям Годдар был мужем сестры моей покойной матери, своей семьи он не имел. Сколько себя помню, я был его единственным наследником. Давным-давно решённым считалось это дело, и завещание лежало у адвокатов. И вдруг нате вам – возвращаюсь я с полей сражений на родину, и узнаю, что бумаги переписаны: половину движимого и недвижимого дядюшкина имущества с какой-то радости должен получить ублюдок без роду-племени! Якобы, его отец был сыном дядюшкина кузена Мидоуза, признавшего своим ребёнка, рождённого портовой фотлской шлюхой. Уж не знаю, почему дядюшке пришло в голову его облагодетельствовать, не иначе, моча от старости в голову ударила. Разумеется, я не собирался делить фамильное состояние с этим малолетним… – слово, которое он употребил для характеристики бедного родственника, в присутствии женщин тоже не следовало бы произносить. – Я попытался – о, очень мягко! – намекнуть об этом дядю шке, но старый маразматик и слышать ничего не хотел, нёс какой-то бред о моральных обязательствах правящих классов перед простым народом. Ну и что мне после этого оставалось? Только самое радикальное решение проблемы, другого выхода я не видел. Вызнал, где именно дядюшка содержит своего подопечного, устроился в школу – это было проще простого благодаря нашему дорогому профессору. Ну, а дальше вы знаете.

Знаю, – согласился Веттели. – Но не понимаю, зачем было убивать столько народу? Нет, мне ясен ваш замысел в целом, но вспомните: когда первым погиб Хиксвилл, его смерть сочли несчастным случаем, расследования почти не было. Уверен, начни вы с Мидоуза – коронёр дал бы такое же заключение. И дальше можно было бы не продолжать, и мы бы с вами здесь сейчас не стояли. Но вы предпочли пойти на риск – зачем? Фронтовая привычка? Убийства доставляют вам особую радость?

– О-о! – протянул Токслей насмешливо. – Нахватались фантастических идей от безмоз глого тупицы Поттинджера! (Бедный, бедный инспектор! Вынужден выслушивать ЭТО в обществе подчинённых и малознакомой девушки. Впрочем, поделом ему, сам виноват!) Нет, мой юный друг… ах, простите, майор Анстетт! Никаких маньяков, никакой одержимости. Всё гораздо прозаичнее и проще. Из-за этой проклятой войны я забыл, что есть на свете такая банальная вещь, как несчастный случай! Забыл, можете себе вообразить? В голову не пришло! Представьте, как я потом себе локти кусал, зачем начал с Хиксвилла, а не с Мидоуза!

– Представляю, – разочарованно протянул Веттели, он ждал другого ответа. – Хорошо, тогда следующий вопрос… – наверное, он в какой-то момент неосторожно пошевелился – тут же раздался выстрел, пуля ударила в кирпич. – Ах, вам прямо не тер пится! – заметил он немного раздраженно. – Вопрос: когда вы старались свалить свою вину на меня, буквально, в угол загоняли – неужели не понимали, что я буду вынужден начать собственное расследование, и рано или поздно вас заподозрю? – было интересно, почему лейтенант так его недооценил.

– Да бросьте! Никогда бы вы меня всерьёз не заподозрили. Даже думать себе об этом не позволили бы. Потому что я для вас – старый верный боевой товарищ. Фронтовое братство и прочая сентиментальная чепуха. Если бы я, сдуру, не поддался искушению прикончить вашу дев ку, мы бы, как вы выражаетесь, «здесь сейчас не стояли». Только её… гм… смерть вас немного отрезвила…

Печально, но в этом он, пожалуй, был прав.

– Кстати, наша милейшая мисс Фессенден оказалась вампиром, вы заметили?

– О, да, заметил. Это так… пикантно! – Веттели из вредности не стал его разочаровывать, перевёл разговор, – Скажите, когда вы зазывали меня в Гринторп, вы уже знали, как будете меня использовать, или это решение пришло к вам позднее?

– А какая вам разница? – хмыкнул убийца.

– Простое любопытство, не более того, – заверил Веттели самым легкомысленным тоном.

– Разумеется, знал. Изначально я собирался использовать именно Гаффина, и вдруг – такая удача – подвернулись вы! Согласитесь, что роли кровавого убийцы вы соответствуете гораздо лучше, чем наш бедный поэт.

– Согласен, – покорно кивнул он. – Знаете, был момент, когда я сам в это почти поверил. Если бы вы не тронули Оскара Флайта…

– Ах, не травите душу! – кажется, Токслей искал сострадания. – Кто же знал, что на тот понедельник у вас будет такое фантастическое алиби. Вам всегда невероятно везло, капитан, вот за это я вас и ненавижу! – эти его слова предвосхитили следующий вопрос.

Веттели стало грустно.

– Значит, всё-таки ненавидите. Понятно. Хотя, нет, не понятно! Разве я виноват в своём везении? Вам надо обижаться на богов, которые мне его ниспослали, сам-то я причём?

Именно эти его слова, казалось бы, такие невинные, неожиданно вывели Фердинанда из себя.

– Какие, к шайтанам, боги? – почти закричал он, от былого спокойствия не осталось и следа. – Ии не в твоём везении дело, и не в одном тебе! Я ненавижу вас всех, слышишь!

– Нас всех? – вот теперь Веттели окончательно перестал что-либо понимать. – В смысле? Старших по званию офицеров? Или тех, кто был под Кафьотом? – он пытался сообразить, чем таким может принципиально отличаться от Токслея.

– Какие звания, какой Кафьот! – с досадой отмахнулся лейтенант. – Я ненавижу таких как вы: всех этих чистеньких, воспитанных и образованных мальчиков из хороших фамилий! Золотая молодёжь, цвет и надежда нации!

– Однако, убивать вы почему-то предпочитали безродных идиотов, – едко вернул Веттели.

– Конечно! Вас только тронь – мигом слетится вся полиция королевства! Вот, именно из-за таких, как вы, всегда вынуждены страдать простые люди!

– А, так вы социалист! – обрадовался своей догадке лорд Анстетт, она хоть что-то объясняла. – Радеете за народное счастье! – о социалистах он имел самое смутное представление, почерпнутое из случайных газет.

Но лейтенант взбесился ещё больше.

– Да плевать я хотел на ваш народ! Чужое счастье меня не заботит, о своём я радею! Но почему-то всякий раз на пути оказывается кто-то из вас! Так было в школе, так было на гражданской службе. В армию пошёл, на фронт, думал, уж там-то личные заслуги должны цениться выше благородного происхождения – какая наивность! Поверил сказкам о рядовых, выбившихся в генералы!

И вовсе не сказки, – неприязненно подумал Веттели, обидно стало за полковника Финча, младшего сына деревенского почтальона.

А Токслей, тем временем, продолжал свой обличительный монолог.

– За примером не надо далеко ходить. В роте освободилась должность второго лейтенанта, и я уже тогда легко мог её получить. Должен был получить, понимаете! Заслужил, пройдя с боями от Западного побережья до Хавасарди. И вдруг новость: офицерское пополнение! Юным аристократам захотелось поиграть в войну. И всё, плакала моя должность, её получил необстрелянный мальчишка прямо со школьной скамьи. Вы, получили, Норберт Реджинальд Веттели, будущий лорд Анстетт! И случилось это только потому, что мои бедные предки пасли скот в Норлэнде, а ваши ведут род от паршивых средневековых королей Берниции или, там, Дейры какой-нибудь…