Диаммара - Мэгги Фьюри

— Еще раз от тебя это услышу — заколю вот этим разукрашенным ножом для масла, который вам с Нэрени и Небесным Народом почему-то угодно называть мечом. — Элизар покосился на золотой эфес, инкрустированный драгоценностями. — Могу тебя заверить, что это будет долгая и мучительная смерть, — мрачно добавил он.

— Ты просто волнуешься, — хихикнул Джарв. — На-ка глотни. — Он отстегнул от пояса серебряную фляжку. — Это тебе поможет; Новый рецепт Усталы. Выпьешь чуть-чуть — и мир сразу преображается. А я пока потороплю Нэрени.

— Нет, я сам. — Элизар отхлебнул из фляжки и вернул ее Джарву. — А ты ступай во дво… в новый дом и скажи Амалии, что мы скоро будем.

Джарв, то и дело прикладываясь к фляжке, пошел выполнять поручение, а Элизар остался ждать Нэрени на пороге дома, где они прожили десять лет с того момента, как была основана Цитра.

Элизар гордился делом своих рук — и недаром. Поначалу здесь было лишь несколько убогих лачуг, жавшихся друг к другу как испуганные малыши, но потом жителей прибавилось. Первопоселенцы — солдаты и слуги злосчастного принца Харина — выслали в Тайбеф опытных воинов, которые разыскали там их друзей и родных, а потом и другие люди, уставшие от порядков кизин, начали переселяться в Эйри. Ныне ее население насчитывало триста двадцать девять человек. Кизин Сара, объявив себя регентшей, занялась наведением порядка, безжалостно истребляя всех недовольных, но Цитру она не трогала: видимо, пример Ксианга, погибшего в Лесной Битве, служил ей предостережением.

Помимо разгрома Ксианга, для Цитры был очень важен тот день, когда Финч и Петрель, крылатые посланники Небесного Народа, тоже решили основать в близлежащих горах свою колонию. Оба поселения активно взаимодействовали и достигли такого процветания, которого им никогда бы не добиться поодиночке. — Эйри, поселение крылатых людей, находилась на ближайшей к Лесному Краю горной вершине. В отличие от выходцев из Казалима там сразу начали строить каменные дома, хотя у подножия гор лесов было навалом. Элизар отправил в помощь им своих каменщиков и рудокопов, а Небесный Народ взамен помогал обычным людям валить деревья и перетаскивать бревна. Казалимцы разбивали для Небесного Народа виноградники на плодородных склонах, а крылатые следопыты высматривали в лесу дичь для охотников Элизара. Его поселение — а Цитра в переводе с казалимского значит «свобода» — росло, на вырубках были распаханы поля, а Небесный Народ занялся скотоводством, меняя мясо и шерсть и на хлеб с полей Элизара, и на рыбу из равнинных рек.

Предаваясь воспоминаниям, Элизар забыл о времени и, только случайно взглянув на солнце, увидел, что оно уже почти в зените. О боги, да чем там занимается Нэрени! Он ворвался в дом и заорал:

— Нэрени! Нэрени! Пора идти — мы же опаздываем! Проклятие, да куда она подевалась?

Б спальне ее не было. Элизар заглянул на кухню и обнаружил жену там. В новом красном платье, вынаряженная как королева, она сидела на столе, свесив ножки, и горько плакала. Он подскочил к ней и взял ее за руки.

— Что с тобой, Нэрени? Что случилось? Нэрени поглядела на него и заревела еще сильнее.

— Я не хочу никуда идти, — сказала она сквозь слезы. — Это наш дом, и я его люблю! Мы были здесь так счастливы!

Элизар вздохнул:

— Но, Нэрени, ведь новый дом гораздо больше и лучше. Ты же сама все уши нам прожужжала о том, как там будет прекрасно. Плотники и столяры трудились не покладая рук, чтобы тебе угодить, — потому что они любят тебя, Нэрени. А этот дом пригодится еще кому-нибудь. — Он помолчал. — Пойдем, дорогая. Всегда тяжело сниматься с насиженного места, но нам ведь с тобой не впервой. Когда мы ушли с Ориэллой из Тайбефа, — и посмотри, как славно все получилось.

Нэрени выжала из себя улыбку.

— Все правильно ты говоришь. Просто с этим домом связано столько воспоминаний…

— Воспоминания ты возьмешь с собой, — ласково ответил ей Элизар. — А представь, сколько новых чудесных воспоминаний будет связано у тебя с новым домом.

Нэрени кивнула и спрыснула со стола.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Конечно, ты прав, Элизар. Сейчас я только умоюсь… — Ее слова заглушил топот конских копыт во дворе.

Элизар засмеялся:

— Сдается мне, я знаю, кто это может быть. Нэрени мигом забыла про слезы.

— О нет! — воскликнула она. — Только не это! Элизар подошел к окну. По пыльной садовой дорожке неслась вороная лошадь с маленьким, одетым в белое, седоком. Всадник осадил ее прямо перед домом и соскользнул с седла.

— Мама, папа, ну где же вы? Вы что, никуда не собираетесь?

— Мы здесь, мое сокровище. — На лице его сама собой возникла улыбка. Этот ребенок был прощальным подарком Ориэллы, но только не сын и наследник, о котором Элизар всегда мечтал, а дочка, которую он обожал и боготворил.

— Амалия! — закричала Нэрени, когда стройная темноволосая девочка вошла в кухню. — Что ты вытворяешь?! — Она схватила дочь и принялась отряхивать ее белое парадное платье. — Ив кого ты такая уродилась! Ведь два раза же повторила: не вздумай лезть в грязь! — Неизвестно, что хотела ответить на это Амалия, так как Нэрени взяла полотенце и принялась оттирать ей щеки и лоб. — Скакать одной по пыльной дороге! Тут звери кругом! Как ты будешь замуж выходить, прямо не знаю…

— Нэрени, — мягко вступился Элизар, — девочке всего десять лет. Ну какие тут мужья…

— Не смеши меня, Элизар! — накинулась Нэрени на него. — Эта девочка — твоя наследница, и ей пора уже думать о будущем. — Она быстро расплела Амалии косу и прошлась гребешком по ее длинным пышным волосам. Девочка сморщилась, но, с гордостью отметил Элизар, не заплакала.

— Ну вот. — Нэрени снова заплела ей косу и, повернув дочку лицом к себе, крепко обняла. — Теперь ты снова красивая. Смотри мне, — добавила она строго. — Только попробуй посадить на себя хоть одну пылинку — я тебе такое устрою! Ты меня поняла?

— Да, мама, — послушно протянула Амалия и озорно переглянулась с отцом.

— Поехали, нельзя заставлять людей ждать, — сказала Нэрени, приняв важный вид. — Из-за вас, я чувствую, мы никогда из дому не выйдем!

— Перестань болтать, женщина, и ступай наконец на улицу! — не выдержал Элизар, и все семейство дружно направилось к лошадям, ожидающим в глубине сада.

* * *

Черная Птица со своим супругом, Петрель, Финч и много других людей, как с крыльями, так и без, стояли на террасе перед новым домом Элизара. Кондор тихонько толкнул жену в бок.

— Улыбнись, моя дорогая. Люди смотрят.

— Пусть себе смотрят, — ответила Черная Птица. — Какое мне до этого дело? И вообще, почему я обязана восхищаться дворцом Элизара, когда только что лишилась целого царства?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});