В тени Алтополиса - Артем Юрьевич Углов

помнишь?

- Залезаю в гараж через духовое отверстие, нахожу коробку с сигарами, перекладываю содержимое в сумку.

- Вдоль, а не поперек, - напоминает Тоша.

И я послушно повторяю:

- Перекладываю вдоль, а не поперек. Перекидываю сумку за спину, чтобы не помять содержимое и возвращаюсь тем же путем.

- Какой сигнал подадим в случае шухера? – не успокаивается Тоша.

- Свист. Один длинный – внимание, два коротких – бросать всё и бежать.

- Зачем бросать? - удивился Малюта.

- А затем, - возмутился я такой непонятливости, - с краденым на руках больше дадут.

- Подумаешь, пару сигар… Тебе и так срок впаяют за незаконное проникновение.

Сидевший до того безмолвно Гамахен, зашелся в нервном смехе – неожиданном, и потому особенно жутком.

- Тихо, - прицыкнул на него Тоша и тут же переключился на здоровяка, - а ты думай тупой башкой, чего городишь!

- Чё сразу башкой? – обиженно засопел Малюта.

- А ни чё! Пацану через пару минут на дело идти, а у нас один истерит, другой про сроки базарит. Короче, Чижик, не слушай никого. Молись всем богам, в кого веришь и помни - ежели что случится, в беде не оставим.

Не оставят они, как же… А кто на выручку бросится? Медлительный и туго соображающий Малюта? Или дергающийся, весь на нервах Тоша, которому щелкни под ухом - первым в кусты побежит. А может утративший всякую связь с реальностью Гамаш? Нельзя на других рассчитывать – всё сам… только сам. Ну и Дева Мария заступница.

Попытался прочесть молитву, но язык словно к горлу присох. Нельзя просить небесные силы о покровительстве в подобных делах. Нехорошие они – грязные. Тут или раньше нужно было отказываться или разума просить, чтобы даже мысли не возникло на счет воровства. А теперь чего уж, коли взялся…

Высунув голову, огляделся. Цепочка фонарей убегала вдаль - туда, где виднелся шлагбаум и должна была стоять будка охранников. Из-за зарослей последнюю было не разглядеть. Наружу торчала лишь верхняя часть крыши с массивными катушками динамиков.

Свет в окнах соседних домов был погашен, на дворе середина ночи. Вот только темнее от этого не становилось. Любили местные жители иллюминацию: украшали фасады гирляндами, вывешивали фонарики на забор. Совсем они здесь не пуганные. У нас бы давно сперли, вместе со штакетником.

Вдох и выдох… прости дурака, Пресвятая Богородица - заступись, не оставь… И снова вдох и выдох… Набравшись решимости, я выскользнул из дыры и на всех порах понесся в сторону гаража. Подлетел к серой стене – прижался спиной, переводя сбитое дыхание. Вновь огляделся – никого, если не считать жужжащего над ухом комара.

Теперь окно, где окно… Задрав голову, обнаружил искомое отверстие. Высоковато то находилось, почитай два моих роста. Ну да Лешка Чижов не такие преграды преодолевал. Тут главное хорошенечко разбежаться, подпрыгнуть и… мои ладони зацепились за кромку.

Дальше начиналось самое сложное. Кто подтягивался на одних пальцах, тот знает, насколько это тяжело. Особенно когда приходится держаться не за металлическую планку турникета, а за голый бетон.

Ноги мои заработали – задергались, оставляя следы. Под подошвами зашуршала осыпаемая наземь штукатурка. Последний рывок и я буквально ввинчиваюсь в узкое отверстие. Оказываюсь лежащим не на животе, как изначально планировалось, а на боку. Ну да это мелочи…

Продолжаю болтаться червем в дырке. Нижняя часть туловища все еще на улице, а верхняя уже внутри. Ноздри щекочет привычный аромат бензина. Страха нет, он остался где-то там, далеко позади. Внутри лишь кипящий азарт. Но даже так не спешу прыгать вниз в темную неизвестность. Щелкаю прикрепленным ко лбу фонариком, и полоска света ложится на пол. Никаких тебе капканов и прочих ловушек, лишь серый бетон.

Луч фонаря скользит, поднимается выше, выхватывая из темноты полки стеллажей. Как обычно, те завалены всяким барахлом, вроде мотка проводов, резиновых обрезков, тюбиков с неизвестным содержимым и о чудо – коробкой сигар. Она лежала поверх остального мусора, еще и столь яркой расцветки, что труднее было не заметить.

Обуреваемый эмоциями, я спрыгнул вниз. Едва не споткнулся об громыхнувшую на полу цепь, непонятно по каким причинам здесь оказавшуюся. Подбежал к стеллажу и схватился за пластиковую коробку. Все как пацаны и говорили: золотистый герб на фоне алого цвета с размашистой подписью Дон Карлос. Неужели оно самое? Не веря собственной удачи, схватился дрожащими руками за крышку и открыл. Двенадцать темных сигар лежали рядком. Забавно, сколь сильно они напоминали копченые колбаски, подающиеся к пиву. Вот только запах был не мясной, а горько-сладкий, похожий на ореховое печенье.

Недолго думая, я открыл сумку и принялся запихивать в неё сигары.

«Вдоль, а не поперек», - всплыл из глубин подсознания Тошин голос. И чего переживал, спрашивается? Это же не рюкзак какой, а узкая «бананка», в которую при всем желании поперек запихнуть не получится. Если только не сломать сигару напополам.

Понятно, что делать этого я не стал. Бросил поверх последнюю «колбаску» и закрыл изрядно раздувшуюся сумку. Хотел было выдохнуть, но тут лязгнула цепь - та самая, об которую едва не споткнулся. Опустил голову и посмотрел под ноги – вроде лежит спокойно. Но что-то же её зацепило? Неужели померещилось… И тут цепь звякнула снова, а следом раздался тревожащий душу глухой рык, словно старый зверь пробудился от спячки.

Звенья побежали, заструились серебристой змеей по бетонному полу в сторону противоположного угла. Луч фонарика выхватил картонную коробку, а рядом с ней огроменного пса, скалящего острые зубы.