Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

я заставлю тебя говорить силой, тогда точно пощады не жди!

«Блефует, — холодно подумала Клима. — Никого кроме меня они не поймают. Да и меня пока лишь прощупывают. Никаких доказательств нет, иначе мне бы их уже предъявили».

— Но я, правда, не могу ничего понять, — девушка заговорила тихо, мягко, но вкрадчиво, чуть заметно отступая к двери. Может, удастся сбежать. — Я вовсе не проиграла и вообще не понимаю, в чем могла кому-то проиграть. Мой единственный сообщник — Орден, и я бесконечно предана его великому делу…

— Молчать! — глаза у наставницы дипломатических искусств были откровенно бешеные. — Я больше не поддамся на твои гладкие речи!

— Пожалуйста, успокойся, — директор отошел от окна, приблизившись к столу. — Так мы ничего не добьемся. Лучше сразу проверить, чтобы знать наверняка и не пугать девочку почем зря. Климэн, подойди сюда.

Клима с сожалением подалась вперед, уходя от двери, к которой уже успела продвинуться на пару шагов.

— Садись, — отрывисто велела наставница дипломатических искусств, доставая длинную острую булавку, явно предназначенную для украшения какого-то нарядного платья. — Дай руку.

— Зачем? — спросила Клима, хотя уже давно догадалась, зачем. И от этого ей стало сильно не по себе. Доказательств-то нет. Пока…

— Делай, что говорят, паршивка!

Они действительно обо всем догадались. Они знают, как добыть нужные доказательства. Откуда? Да важно ли это сейчас! Если уж воспитанница четвертого года сумела отыскать нужную брошюрку в библиотеке…

— Какую руку? — надо тянуть время.

— Любую! Быстро!

Клима протянула левую, и не дрогнув смотрела, как на ее коже вслед за движениями острия булавки появляются тонкие алые царапины. Прямые линии складываются в знакомый до боли знак. Святой для нее и проклятый для Ордена.

Три вертикальные полоски посередине перечеркивает горизонтальная. Знак обды. Знак формулы власти. Три условия, объединенные одним целым — талантом, что даровали высшие силы ради блага Принамкского края. Чтобы богатела и не пустела плодородная земля, не пересохла река Принамка, и ни один захватчик не посмел ступить под сень цветущей красной сирени…

Символ засветился зеленым и пропал.

По кабинету директора разнесся ошеломленный вздох. До последнего никто не хотел верить в то, что обда все-таки вернулась.

Глава 14. Недоперевербовка

День без числа.

Верба зачахла.

Жизнь без чехла:

Кровью запахло!

М. Цветаева

Дарьянэ сухо всхлипнула и привычно тронула языком шершавую корку на разбитой недавно губе. Но реветь не стала: вдруг кто услышит. Остатки гордости за себя и отечество не позволяли ей пока распускать нюни перед врагами. А в том, что орденцы сильфам именно враги, Даша уже не сомневалась. Сейчас ей даже удивительно было думать, что кто-то в этом мире до сих пор считает иначе. Измученной сильфиде казалось, что с того мига, как за ней навсегда захлопнулась дверь этого проклятого дома, между Холмами и Принамкским краем снова началась кровопролитная война, точно в дни минувшего. Развеваются на ветру, соперничая с небом в голубизне, длинные сильфийские знамена, звенят мечи, и мертвый туман сильфов клубится над человеческими телами. А ее просто взяли в плен. Но ничего, скоро свои возьмут эту «лесную крепь», распахнут тесный заплесневелый чулан посреди каменного подвала…

Дарьянэ снова всхлипнула и одернула себя. Никто не придет. В сторону глупые детские фантазии, войны нет и быть не может. Столько послов сгинуло, и хоть бы что.

«Но я-то не посол!»

А кто об этом знает? Только Костя Липка и какое-нибудь высокое руководство. И никто из них не пойдет войной на людские города лишь ради спасения одной самонадеянной дурочки. Даша подергала корку зубами. Еще крепко держится, не зажило. Значит, прошло не так уж много времени.

Первые три дня ее исправно кормили и каждый день водили наверх, где агент орденской разведки пытался силой и уговорами выцарапать из нее согласие. Даше сулили несметные богатства, били, угрожали, пытались запугивать, уговаривать, объясняли, что выбора нет, и рано или поздно ей все равно придется дать согласие. Так незачем усугублять положение, иначе ей придется узнать, как больно получать сапогом в живот, чего господин агент, конечно, совсем не хочет, но вынужден будет продемонстрировать. Но сильфида стояла на своем, и узнавала про сапог в живот, руку в огонь, кулак в нос и многое другое, без чего бы с радостью обошлась, если бы не артачилась. Один раз «коллега» принялся намекать, что им ничего не стоит пригласить в этот же дом Дашиных близких. Ведь у нее есть близкие, не так ли? Но сильфида только рассмеялась ему в лицо. Ей и правда стало смешно, ведь представить, что людям удастся что-нибудь сделать с ее непобедимым отцом или с Юргеном, было просто невозможно. А бабушка потерялась для Даши много лет назад, ее век искать будешь — не найдешь.

На четвертый день после очередного допроса ее отвели не в привычную уже комнатушку без окон, а в тесную темную каменную коробку, размером не больше чулана для половых щеток. И поставили в известность, что пока она не ответит согласием, еды, воды и света не получит. А вот воздуха будет вдоволь, развеяться госпоже послу никто не даст.

Воздуха и в самом деле хватало — по полу гулял ледяной сквозняк, и вскоре Даша отморозила себе весь низ, даже платье не спасло. Человеческая девушка на ее месте уже давно основательно простудилась бы, вплоть до утраты способности иметь детей, но сильфиды были выносливей. На доске в холодную зиму и не так порой продувало.

Она быстро потеряла счет времени. Лишь по тому, как сильно уже хотелось есть и пить, по состоянию корки на губе, да по тому, что уже дважды ее клонило в сон, Даша могла судить, что дня два точно прошло. Или три. Или пять. А может, и суток не минуло. В любом случае, больше пары часов, но меньше недели. Одно время она пыталась оставить на стене какое-нибудь послание непонятно кому. То ли другим узникам, то ли тем, кто, возможно, когда-нибудь придет сюда ее искать, то ли просто врагам, чтобы (она старалась об этом не думать) глумливо посмеялись над такими попытками увековечить свое бедовое имя. Но ничего не вышло: камень ногтями не процарапывался, а чего-то посерьезней у Даши под рукой не было. Положение ее выходило грустным и совсем не похожим на истории из книг. Кстати, о книгах: хоть бы бумагу какую дали, крокозяберьи выкормыши! Скучно ведь! И страшно. И хочется пореветь.

Дарьянэ всхлипнула в третий раз и таки содрала зубами корку на губе. Защипало, язык намочила кровь.