Штамм Закат - Чак Хоган

Садум. Амурах. И его имя… нагие имя…

Только сейчас Сетракяна осенило.

— Озриэль… — произнес профессор. — Ангел Смерти.

И он разом понял все. В голову сами собой пришли все необходимые вопросы. Но — слишком поздно.

Взрыв белого света, всплеск энергии, — и последний Древний Нового Света исчез, рассеявшись пеплом, похожим на тонкий снежок.

В ту же секунду оставшиеся охотники — последние из всего отряда — скорчились, будто от сильнейшей боли, и — испарились, поднявшись дымками прямо из опустевших одежд.

Сетракян почувствовал, как легкий порыв ионизированного воздуха тронул рябью его одежду и сразу угас.

Старик обмяк и навалился на свою трость. Древние перестали быть. А зло куда большее, чем они, — осталось.

В исчезновении Древних, в распылении их на мельчайшие частицы, на атомы Сетракян узрел свою собственную судьбу.

Рядом с ним возник Фет.

— Что будем делать дальше? Сетракян снова обрел голос.

— Соберите останки, — сказал он.

— Вы уверены? Профессор кивнул.

— Используйте вон ту деревянную урну. Ковчег подождет. Мы соорудим его позднее.

Сетракян повернулся, высматривая Гуса, и увидел, что убийца вампиров ворошит одежду охотников кончиком серебряного меча.

Гус обследовал комнату в поисках господина Квинлана — или его останков, — однако главного охотника Древних нигде не было видно.

Вот разве что узкая дверь в левом конце комнаты — та дверь из черного дерева, к которой Квинлан отступил при появлении людей, — была приоткрыта.

В памяти Гуса всплыли слова Древних, «произнесенные» во время их первой встречи:

Он наш лучший охотник. Очень квалифицированный и очень преданный. Во многих отношениях — уникальный.

Неужели Квинлан каким-то образом избежал общей участи? И почему он не распался в пыль, как все остальные?

— В чем дело? — спросил Сетракян, приблизившись к Гусу.

— Один из охотников… Квинлан… Он исчез без следа, — ответил Гус. — Куда бы он мог подеваться?

— Это уже не имеет никакого значения. Ты свободен от них, — произнес Сетракян. — Они больше не властны над тобой.

Гус посмотрел на старика долгим взглядом.

— Не-а, — сказал он. — Никто из нас теперь не свободен. О-очень надолго не свободен.

— У тебя есть возможность отпустить свою маму.

— Если я найду ее.

— Нет, — сказал Сетракян. — Это она найдет тебя. Гус кивнул:

— Вот и получается, что ничего не изменилось.

— За одним исключением. Если бы Древние преуспели в оттеснении Владыки, они сделали бы тебя одним из своих охотников. Ты избежал этой участи.

— Короче, мы разделяемся, — объявил Крим. — Если вам теперь все равно. Мы уже знаем, что почем, так что, сдается мне, мы и сами сможем продолжить нашу славную работенку. Потом, у всех у нас есть семьи, надо их поднимать. А может, и нет этих семей, и ничего уже не поднимешь. Так это или нет, однако тепленькие местечки следует сохранять. Но имей в виду, Гус, если тебе когда-нибудь понадобятся «сапфиры», ты просто приходишь и отыскиваешь нас, а где искать, тебе известно.

Крим и Гус пожали друг другу руки. Анхель стоял рядом, мучаясь сомнениями. Бывший рестлер смерил взглядом одного вожака банды, затем другого. И наконец кивнул Гусу.

Он решил остаться с Августином. Гус повернулся к Сетракяну.

— Отныне я — один из ваших охотников.

— Тебе больше ничего не нужно от меня, — сказал Сетракян. — Но мне от тебя требуется еще одна вещь.

— Только назовите ее, и она ваша.

— Мне нужно, чтобы ты подвез меня кое-куда. И с максимальной скоростью.

— Скорость — это моя специальность. В гараже под этим веселым домиком у них полно «Хаммеров». Если, конечно, это говно тоже не испарилось.

Гус отправился выводить машину. Еще раньше Фет успел обнаружить в соседней комнате комод, а в одном из его ящиков — портфель, набитый деньгами. Пачки купюр Василий вывалил на пол и тем самым освободил портфель, чтобы Анхелю было куда собрать прах Древних. Фет слышал весь разговор профессора с Гусом.

— Мне думается, я знаю, куда мы едем, — сказал он Сетракяну.

— Нет, не мы. — Вид у профессора по-прежнему был отсутствующий, словно мысли его витали где-то очень далеко. — Только я.

Сетракян вручил Василию «Окцидо Люмен» и свой блокнот — толстую школьную тетрадь.

— Мне этого не надо, — сказал Фет.

— Вы должны это взять. И не забудьте, Василий: Садум, Амурах. Вы можете в точности запомнить два столь важных слова?

— Я не собираюсь ничего запоминать. Я еду с вами.

— Нет. Книга — вот что сейчас самое главное. «Серебряный кодекс» следует хранить самым тщательным образом, чтобы Владыка не наложил на него свои когти. Сейчас мы не можем допустить, чтобы книга пропала.

— Мы не можем допустить, чтобы пропали вы. Сетракян лишь отмахнулся.

— По сути, я и так уже почти что пропал.

— Вот именно поэтому нужно, чтобы я был рядом с вами.

— Садум. Амурах. Повторите за мной, — сказал Сетракян. — Вот то единственное, что вы можете для меня еделать. Дайте мне послушать, как вы их произнесете. Я должен знать, что вы сохранили в памяти эти слова…

— Садум. Амурах, — послушно сказал Фет. — Я запомнил их.

Сетракян кивнул.

— Этот мир становится ужасно тяжелым местом, в котором очень мало пространства для надежды. Берегите эти слова — и эту книгу — как… как зыбкое пламя свечи. Прочитайте книгу. Ключ к ней — в моем блокноте. Там их природа, их происхождение, их имя — они все были одним…

— Вы же знаете, я в ней ничего не пойму…

— Тогда идите к Эфраиму, вместе вы поймете. Отправляйтесь к нему прямо сейчас. — Голос старика пресекся. — Вы двое должны держаться друг друга.

— Двое — мы с Эфом, хоть порознь, хоть вместе — не составят одного такого, как вы. Отдайте все это Гусу. Позвольте мне отвезти вас. Ну пожалуйста… — В глазах крысолова появились слезы.

Шишковатая рука Сетракяна сжала предплечье Фета — Василий почувствовал, что сил у старика становится все меньше и меньше.

— Это теперь ваша ответственность, Василий. Я безоговорочно доверяю вам… Будьте отважны.

Серебряный переплет был прохладным на ощупь. В конце концов Василий принял книгу — не мог не принять: старик был очень настойчив. Так умирающий вкладывает свой дневник в руки сопротивляющегося наследника.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Фет, уже наверняка зная, что он видит Сетракяна в последний раз. — И что вы можете сделать?

Сетракян отпустил руку Фета.

— Только одну вещь, сынок.

Именно это слово — «сынок» — тронуло Фета глубже всего. Он подавил в себе страшную боль расставания, и ему оставалось только смотреть — смотреть во все глаза, — как старик уходит прочь.

Два километра, которые Эф пробежал по тоннелю Северной реки, показались ему двадцатью. Путеводной звездой Эфу служил монокуляр ночного видения, позаимствованный у Фета; сквозь этот прибор тоннель с его неменяющимися рельсами виделся монотонным пейзажем, залитым зеленым сиянием, и в этом призрачном свете нисхождение Эфа в недра земли под ложем Гудзона представлялось настоящим путешествием в безумие.

Эф бежал все дальше и дальше. Его переполняло бешенство, голова шла кругом, легким не хватало воздуха, перед глазами стояло зеленое марево, и тут он увидел их — неровные белые пятна, ярко светившиеся на шпалах.

Эф замедлил бег ровно настолько, чтобы вытянуть из рюкзака за спиной лампу черного света. В ультрафиолетовых лучах мир вокруг взорвался буйством цвета — это переливалось разными красками биологическое вещество, исторгнутое вампирами. Следы были свежие, от аммиачной вони слезились глаза. Столь большое количество вампир-ских испражнений говорило о том, что здесь недавно кормилась огромная масса тварей.

Эф бежал не останавливаясь, пока не увидел хвостовой вагон сошедшего с рельсов поезда. Ни малейшего шума. Все было тихо. Эф двинулся вдоль правой стороны состава, вглядываясь вперед, где моторный, он же головной пассажирский вагон, соскочивший с пути, стоял, уткнувшись под углом в стену тоннеля. Увидев открытые двери вагона, Эф поднялся по ступенькам и вошел в темный состав. Зеленые краски монокуляра нарисовали ему картину страшной, кровавой бойни. Тела, тела, тела… Они громоздились в креслах, лежали вповалку на полу. Каждое тело — вампирский бутон, готовый распуститься, едва лишь взойдет солнце. И совсем нет времени, чтобы отпустить их всех. Равно как на то, чтобы сразиться с каждым, лицом к лицу.

Нора тоже не пошла бы на это. Конечно, нет. Эф был уверен: у нее хватило бы ума избежать безнадежной схватки.

Он выпрыгнул из вагона, прошел в обратном направлении, завернул за хвостовой вагон и увидел подкрадывающихся к нему вампирских ищеек. Их было четверо, по двое слева и справа; в монокуляре ночного видения глаза вампиров блестели как стекло. Черный свет Эфовой лампы пригвоздил их к месту, но не убавил вожделения, сквозившего в голодных лицах тварей. Спустя несколько секунд ищейки попятились, освобождая Эфу проход, вот только Эф был не столь глуп, как им, должно быть, мерещилось в их вампир-ских мозгах.