Стреляй первым - Сергей Гайдуков

— Так зачем же, по-твоему, он нас позвал?

— А затем, чтобы еще раз всех нас облить дерьмом с ног до головы. А потом с чистой совестью, тут ты правильно сказал, помереть. Вот это было бы в его стиле.

— Ах ты скотина, — сказал Владимир, но особенного возмущения в его голосе не было.

— Да, это — я, — подтвердил Дмитрий, и пробка с громким хлопком вылетела из бутылки с шампанским. — Но хватит о грустном!

— Ас чего веселиться? — Светлана чуть прищурилась, глядя на двоюродного брата, и от этого морщины на ее лице стали заметнее.

Дмитрий открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался хлопок, и куда более громкий, чем при откупоривании шампанского. Владимир испуганно вздрогнул и огляделся по сторонам.

— Дверь, — объяснил ему Макс.

— Что?

— Дверь закрылась.

Действительно, массивная входная дверь, до последнего момента остававшаяся чуть приоткрытой, позволяя видеть кусочек темнеющего летнего неба, теперь была закрыта.

— Наверное, ветром, — успокоил хозяина Макс.

— А я уж подумал… — Владимир облегченно улыбнулся.

— Что ты подумал? Испугался, что папа приехал, да? — продолжал подначивать старшего брата Дмитрий. — Он же не чудовище, что же ты?

Владимиру захотелось двинуть младшенькому по губам, чтобы тот заткнулся хотя бы до утра. Но сдержался, так как в этом случае рисковал сам остаться без зубов. Давать подобные поручения Максу он тоже не стал.

— Ох, блин, — спохватился Дмитрий. — Бутылки-то я притащил, а стаканы?!

— Лучше фужеры, — заметила Лина.

— Что найду, то принесу, — пообещал Дмитрий и направился по коридору, когда громкий, резкий и нескончаемо длинный звонок ударил по ушам и по нервам собравшихся, заставляя испугаться уже не только Владимира.

Глава четвертая, в которой выясняется, что дела обстоят куда хуже, чем можно было предположить

Это звучало так, будто десяток ржавых кастрюль разом рухнули на кафельный пол и теперь агонизировали там в страшных конвульсиях, истошно трезвоня всему свету о своих муках. Светлана поморщилась и прикрыла уши ладонями, ожидая, пока тошнотворный звук не прекратится, но тот и не думал заканчиваться, зарядив, как долгий летний дождь.

Первым решился действовать Дмитрий. Он завертелся на месте, пытаясь определить, откуда идет звук, потом рванулся в коридор и наугад распахнул двери нескольких комнат. Наконец он сообразил, в чем дело, и рванул на кухню, рыская глазами по стенам.

Огромный будильник, похоже дореволюционного производства, стоял на полке для специй и не собирался умолкать. Он продолжал верещать и тогда, когда Дмитрий аккуратно снял его с полки. После того как Дмитрий с размаху швырнул будильник об стену, ему пришлось замолчать. Он разлетелся на составляющие части, и в доме воцарилась дол-гожданная тишина.

— Не надо было аппетит портить, — высказал свое раздражение обломкам будильника Дмитрий и тут заметил, что вместе с источником беспокойства смахнул на пол и большой белый конверт.

Он наклонился и поднял свою находку. Конверт был заклеен, на нем отсутствовали марки, имя адресата было написано от руки. Прочитав его, Дмитрий удивленно покачал головой:

— Писатели…

Тем временем сидевшие за столом обменивались впечатлениями.

— Сумасшедший дом, — сказала Светлана. — Хозяина нет, двери хлопают, звонки звонят… Черт-те что!

— А я подумала, что это пожарная сигнализация сработала, — рассмеялась Лина. — У нас в офисе как раз на днях проверяли сигнализацию — очень похоже.

— На старости лет он стал графоманом, — сообщил Дмитрий, возвращаясь в холл. — Вот! — Он продемонстрировал обнаруженный на кухне конверт. — Еще одно послание, теперь уже его рукой.

— А что там все-таки звенело? — поинтересовался Владимир.

— Будильник, — пояснил ему младший брат. Владимир посмотрел на часы. «Роллекс» показывал три минуты восьмого. Отец задерживался.

— А где письмо оказалось?

— Там же, на кухне, — отмахнулся Дмитрий. — Давайте лучше прочитаем это произведение. Значит, так, — он посмотрел на имя адресата. — Адресовано всем присутствующим, а также отсутствующим здесь Аркаше и неизвестному Сергею Михайловичу. Вскрываем…

Он надорвал конверт сбоку и вытащил оттуда два густо исписанных листка бумаги.

— Ого, объем растет, — прокомментировал Дмитрий. — Тут уже целый роман.

— Ну так читай, — поторопила его Светлана.

— С удовольствием, — Дмитрий откашлялся. — Так… «Дорогие Володя, Дима, Лина, Света, Аркадий и Сергей Михайлович!»

— Нет, — оторвался от письма Дмитрий. — Это не отец писал, это какой-то Дед Мороз. Когда отец последний раз называл меня Димой, я еще ходил в детский сад.

— Не паясничай, — оборвала Лина. — Читай дальше.

— Ладно, ладно… Значит, так, дорогие, это я уже читал…

«Прошу вас со всей серьезностью отнестись к этому

письму, хотя, может быть, некоторым из вас оно покажется бредом выжившего из ума старика.

Я очень виноват перед вами всеми…»

— Сейчас разверзнутся небеса, и курс рубля резко пойдет вверх, — снова прокомментировал прочитанное Дмитрий.

«Я очень виноват перед вами всеми. Виноват в том, что вы оказались здесь, в моем доме и именно сейчас. Дело в том, что приглашения навестить меня, а также это письмо я писал не по своему желанию, а по принуждению других людей. Точнее, мне приставили пистолет к виску и заставили сделать то, что я и сделал. Люди, которые угрожали мне, теперь угрожают и вам. Это могущественная и хорошо законспирированная организация, которая, к несчастью, избрала нашу семью для показательной экзекуции, как они это называют.

Следующие несколько фраз я напишу под диктовку этих людей. Итак:

«Мы, кому дороги величие и процветание Великой России, приговорили следующих преступников против Отечества, предварительно судив их судом Совести:

Леонида Владимировича Чернова, бывшего генерала КГБ, который, обладая силой и властью, ничего не сделал для противодействия русофобским и антигосударственным тенденциям в стране, вместо этого обогащался за счет народа;

Владимира Леонидовича Чернова, который сделал своим бизнесом продажу на Запад национальных природных богатств;

Дмитрия Леонидовича Чернова, бывшего майора КГБ, который предал интересы государства и перешел в ряды организованной преступности, подрывающей стабильность и престиж России;

Сергея Михайловича Костенко, бывшего полковника КГБ, за предательство своей страны и своего народа;

Аркадия Витальевича Сигалова — за подмену русской культуры и искусства сионистской педерастией;

Светлану Ивановну Чернову-Ар-Рияди и Алину Леонидовну Чернову, за продажу своих душ и тел иностранцам — врагам России.

Всех вышеназванных преступников против Родины и Совести приговорить к смерти.

Приговор в отношении Л. В. Чернова и С. М. Костенко привести в исполнение немедленно.

Для остальных днем казни выбрано шестое августа этого года. Местом казни — дом вашего отца. Л. В. Чернова в поселке Варенино Московской области.

Начиная с девятнадцати часов шестого августа каждый час один из вас будет умирать жестокой, неожиданной и мучительной смертью, до наступления полуночи умрет последний из вас, а затем будет уничтожен и весь дом, украденный генералом Черновым у народа.

Все вы погибнете здесь, и никто из вас не спасется. Таков приговор.

Это первая акция нашей организации возмездия, но далеко не последняя. Вам повезло — ваша гибель будет широко освещаться средствами массовой информации как предупреждение вам подобным.

Нет пощады преступникам!»

Дорогие мои, это снова пишу я. Как вы уже поняли, нам не придется больше встретиться, я очень жалею, что стал оружием в руках ваших убийц, и меня оправдывает только то, что я умру раньше вас.

Прощайте. Ваш отец».

Последнее слово было произнесено Дмитрием в абсолютной тишине. Он поднял глаза от текста и увидел, что на него смотрят широко раскрытыми глазами двое мужчин и две женщины, сидящие за столом. Алиса не смотрела на дядю, она по-прежнему была увлечена своей игрой и, похоже, не понимала, что творится вокруг.

Дмитрий хотел сказать что-нибудь остроумное, но все слова куда-то вдруг запропастились.

— Все, — выдавил из себя Дмитрий в ответ на обращенные к нему взгляды. — Больше тут ничего не написано.

— Я надеюсь, это твоя очередная идиотская шутка? — мрачно спросил Владимир.

— Может быть, я идиот, но не до такой степени, — Дмитрий протянул брату письмо. — На, смотри. Почерк отца.

Листок пошел по рукам.

— Действительно, — подтвердила Лина. Ей вдруг стало зябко в этом огромном помещении с высокими потолками.

— То есть, если я правильно поняла, Леонида Владимировича нет, потому что… — начала Светлана и запнулась, не сумев произнести страшное слово.