Море соблазна - Кристина Дорсей

Такое заявление удивило Дивона. Он откинулся спиной к стене и сложил руки на груди.

– А если бы в результате твоих действий пострадал бы не только груз, но и люди? Как бы ты компенсировала такие потери?

Девушка сжала зубы. Так он хочет ее унизить, растоптать совсем! И это тогда, когда она уже раскаялась в своем необдуманном поступке…

– Но вы же слышали, что сказал ваш помощник! Хлопок – это единственная ваша потеря, а отвечать за все, что только могло бы произойти, я не обязана.

– Но я не смогу продать хлопок и выручить столь необходимые конфедератам деньги.

– Я заплачу вам золотом.

Дивон невесело покачал головой.

– Но почему же ты просто не подождала меня в Чарлстоне?!

Фелисити тяжело вздохнула, ибо сказать ей было нечего.

– Это из-за твоего нареченного? Неужели ты так рвешься к нему? – Дивон ненавидел и презирал сам себя, задавая этот унизительный вопрос.

Их глаза встретились.

– Нет. Я знаю, с ним ничего не случится.

И ни слова больше! Дальнейшие расспросы на эту тему Дивон продолжать уже не мог.

– Неужели ты думала, что я не сдержал бы слова? Или же… Или из-за того, что сказал тебе о своей любви?! Но ведь я не требовал взаимности, чтобы доставить тебя домой! Я знаю, мне вообще не следовало говорить этого, но…

– Нет, – Фелисити до крови прикусила нижнюю губу. – Я рада, что услышала это. – Сама она уже перестала сомневаться в своих собственных чувствах к нему, но сейчас было не время и не место говорить об этом. К тому же, девушка боялась, что он просто не поверит ей.

Она встала и обеими руками сжала спинку стула. В этот момент Фелисити хотелось быть от капитана как можно дальше, ибо она боялась не его, а себя, и не хотела использовать свою женскую власть над ним в каких-либо корыстных целях.

– Я просто решила, что путь через Нассау будет для детей самым удобным.

Лицо его вытянулось от изумления.

– Не понимаю. Но ведь твоя кормилица…

– У меня нет никакой кормилицы.

– Но эти дети?..

– Мать этих детей я видела лишь однажды. – Пальцы Фелисити побелели от напряжения. – Она беглая рабыня, которая вынуждена была оставить детей…

– Что?!

Девушка решительно оторвалась от стула и сделала шаг к Дивону. Может быть, правда станет более приемлемой, если она будет ближе к нему? Если возьмет его за руку и ласково заглянет в зеленые глаза? Но Фелисити мгновенно одернула себя: после того, что он для нее сделал… после того, что он для нее значит… Он заслуживает неприкрашенной правды.

– Я приехала в Южную Каролину, чтобы освободить этих несчастных из рук рабовладельцев.

– Вижу. – Кулаки Дивона непроизвольно сжались. – Но у нас и своих аболиционистов хватает.

– Но ведь вы и сам… Я же знаю, как вы относитесь к рабству!

– В данную минуту разговор не обо мне, – сухо отрезал капитан и отошел от стены. – И все-таки я до сих пор не понимаю, как это ты собиралась добираться до Ричмонда через Нассау.

– До Нью-Йорка.

Глаза его застыли, ибо все подозрения, терзавшие измученного капитана с первого момента их встречи, снова лавиной обрушились на него – те подозрения, которые он еще совсем недавно не мог или не хотел пускать в свою душу.

– Думаю, будет лучше, если ты объяснишь все сама.

Фелисити воздела руки к небу.

– О, чего же вы еще от меня хотите!?

«Чтобы ты не лгала мне. Чтобы не использовала в своих туманных целях как вещь». Но вслух Дивон не сказал ничего и только медленно направился к дверям каюты.

– Что же вы делаете? – В голосе девушки послышалось отчаяние, но Дивон даже не повернул головы. Взявшись за щеколду, он тихо и внятно произнес:

– Я, мисс Уэнтворт, продолжаю свой путь в Нассау, где буду продавать оставшийся хлопок, на вырученные деньги я куплю медикаменты и остальные необходимые вещи, без которых задыхаются несчастные жители блокированного Чарлстона. – Затем он поднял глаза и обдал Фелисити презрением зеленых огромных бездн. – Вы же можете высадиться в любое время, мисс.

С этими словами он покинул каюту, оставив девушку сожалеть о глубине своих чувств к этому человеку. Люби она его меньше, она преподнесла бы ему правду в более подслащенном виде.

Глава восемнадцатая

– Мисс Фелисити, мисс Фелисити, Сисси умирает!

Девушка на секунду закрыла глаза, прежде чем посмотреть в лицо малышке. При скудном свете подвесного фонаря и младшая девочка казалась бледной и изможденной; разбросав сложенные одеяла, Люси, взъерошенная, сидела, распахнув свои черные глазенки. А ведь Фелисити полагала, что она давно уже крепко спит, как ее брат… как Сисси. Несколько минут назад больная после многочасового изматывающего приступа кашля погрузилась наконец в тревожное полузабытье. На протяжении всего припадка Фелисити поддерживала девочке голову и плечи, так как та была слишком слаба, чтобы самостоятельно бороться с чудовищным удушьем.

Все это время Фелисити старалась не думать о том, что рано или поздно должно было произойти. Сисси умирает. Доктор Бэйтмен еще в Чарлстоне сказал ей, что смерть ребенка есть лишь вопрос времени и плеврит непременно убьет ее.

Девушка охнула и склонилась над Люси, превозмогая боль в пояснице. Она взяла малышку на руки, незаметно смахивая набежавшие горячие слезы.

Та обняла ее за шею и тоже зашлась в безудержном плаче. Фелисити оставалось лишь поглаживать ее по худенькой спинке и, раскачиваясь в такт корабельному ходу, повторять:

– Ну, не плачь, моя сладкая, не плачь. Я знаю, тебе грустно, но не надо плакать…

Малышка оторвала голову от ее плеча, и заплаканные глаза ее ярко блеснули в полумраке.

– Она умирает, умирает! Ведь, правда? – шептали ее искривившиеся от горя губки.

– Я не знаю, – неуверенно ответила Фелисити, в глубине души сознавая, что малышка, вероятно, права.

Через минуту Люси снова прижалась к теплому боку Фелисити и крепко заснула, повторяя лишь одно короткое слово «мама». Девушка осторожно уложила ее на снятые с постели Дивона одеяла и, переведя дыхание, подошла к месту, где спал Эзра. Она тихонько потрясла мальчика за плечо – тот проснулся немедленно.

– Что случилось?

– Ш-ш-ш! – Фелисити прижала палец к губам. – Мне нужна твоя помощь, чтобы осмотреть Сисси.

– Ей плохо?

Эзра встал рядом с Фелисити у постели сестры, готовый помогать, насколько хватит у него сил. А сил у мальчика оставалось мало; несколько часов назад Фелисити с трудом настояла, чтобы он все-таки отдохнул, ибо негритенок просто шатался от усталости и недосыпания. Эзра после долгих колебаний все-таки согласился и, взяв в охапку любимого петуха, повалился на пол прямо без одеял и подушки. Чуть позже девушка накрыла его старым одеялом, найденным ею в привинченном к стене шкафчике.