Гражданская война в США, 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники) - Кирилл Маль

Впрочем, оборонительные линии Северовирджинской армии не были лишены и некоторых слабостей. Южане закладывали их в спешке, да к тому же еще и ночью, и потому очертания траншей получились неровными, с большим количеством выступов и углов. Самый крупный из них был образован в центре позиции и сверху напоминал огромную дугу, за что конфедераты назвали его Подковой мула. Однако такая подкова не могла принести Северовирджинской армии удачу. Напротив, как с должным основанием считали военные инженеры, она была самым слабым местом в возведенной оборонительной линии, поскольку могла подвергаться атакам сразу с двух, а то и с трех сторон.

Роберт Ли, военный инженер по специальности, конечно, знал эту нехитрую истину не хуже своих офицеров. Однако выпрямление Подковы, т. е. закладка новой линии траншей требовала, во-первых, дополнительного труда и без того уставших солдат-южан, а во-вторых, времени, которого на войне всегда не хватает. Ли слишком дорого ценил как то, так и другое, и решил оставить все, так есть. В конце концов Подкова была занята 2-м корпусом Юэлла, солдаты которого считались питомцами и наследниками Джексона Каменная Стена, и, как любил говаривать этот генерал, они иногда могли и не взять позиции неприятеля, но уступить врагу свои — никогда. Поэтому Ли ограничился лишь тем, что приказал поставить [378] внутри Подковы несколько артиллерийских батарей, до известной степени компенсировав уязвимость этого пункта, Улисс Грант сначала не знал всех слабостей обороны южан. Даже тщательная рекогносцировка местности не всегда позволяла с большой точностью определить основные очертания неприятельской линии, а учитывая то, что штабная [379] работа в Потомакской армии всегда велась из рук вон плохо, с уверенностью можно сказать, что такая рекогносцировка и не проводилась. В результате за плохую организацию пришлось расплачиваться простому солдату: чтобы нащупать уязвимые места в линии траншей Северовирджинской армии, Грант решил 10 мая предпринять несколько пробных атак, естественно, сопряженных с большими жертвами.

Первым разведку боем было поручено провести генералу Хенкоку и его солдатам. Еще вечером 9 мая он с тремя дивизиями своего корпуса двинулся на крайнюю правую оконечность линии северян, собираясь попытать счастья на левом крыле противника. Но южане заметили перемещение крупных масс неприятельской пехоты, и генерал Ли направил ей наперерез дивизию Хита из корпуса Хилла. Утром 10 мая в районе 9.30 она неожиданно атаковала дивизию Френсиса Берлоу и в ходе короткого боя сильно ее потрепала, захватив даже одно орудие. Несмотря на это, атака корпуса Хенкока все же состоялась. В 11 часов утра три его дивизии бросились в атаку на левый фланг конфедератов, где их ждала всего одна дивизия Филдса. Но меткость стрельбы южан и сила их укреплений были таковы, что и ее одной оказалось достаточно для отражения натиска втрое превосходящих сил врага. После короткого боя они ретировались, не добившись успеха и оставив на подступах к траншеям несколько сот убитых и раненых.

Новая атака, предпринятая чуть позже, около 3 часов пополудни, также оказалась безрезультатной. Северяне, атаковавшие на этот раз левое крыло 1-го корпуса ближе центру, преуспели только в том, что доставили своим врагам дополнительное снаряжение и оружие. После того, как атакующие части в замешательстве отступили, конфедераты вылезли из своих укреплений и подобрали винтовки и патронные сумки убитых янки.

И только третья попытка найти критическую точку в позиции южан увенчалась частичным успехом. В тот день северяне почти одержали победу благодаря талантам пехотного полковника по фамилии Аптон.

В 1864 году Эмори Аптон был одним из самых юных офицеров Потомакской армии: ему едва исполнилось 24 года. [380] В 1856 году он поступил в Вест-Пойнт, где отличился блестящими знаниями и научным складом ума. Вскоре после начала гражданской войны Антон закончил академию восьмым в своем выпуске и поступил на службу в артиллерию. Впрочем, как и многие другие офицеры этого элитного рода войск, он вскоре был с повышением переведен в пехоту и возглавил 121-й Нью-йоркский полк. Знания и научное мышление и здесь помогли ему завоевать авторитет у подчиненных и начальства. К 1864 году Аптон уже был командиром 2-й бригады 1-й дивизии 6-го армейского корпуса, хотя по-прежнему оставался в чине полковника.

Стремительный карьерный рост совсем не вскружил голову юному бригадиру, что, принимая во внимание его воспитание, было невозможно. Аптон родился в Огайо в протестантской семье и вырос на традиционных пуританско-аболюционистских ценностях. С юных лет он тщательно заботился о своем нравственном и физическом здоровье и даже отказывался спать на подушках, опасаясь, что от этого его плечи станут круглыми и покатыми.

К войне, или, вернее, к тому, как она ведется, Аптон относился весьма критично. Особенно он был недоволен федеральным генералитетом, который, по его словам, командовал лучшими войсками в мире, но совершенно не умел с ними обращаться. «Я никогда не слышал, чтобы наши генералы пробормотали хотя бы одно подбадривающее слово до или после сражения, — писал Аптон. — Я никогда не видел, чтобы они объезжали линии и говорили каждому полку, что он удерживает важную позицию и что от него ждут, что он будет стоять до последнего. Я никогда не слышал от них призывов, в которых говорилось бы о любви каждого солдата к своему знамени или о патриотизме. Мне также не приходилось видеть, чтобы генерал благодарил свои войска после боя за проявленную ими доблесть».

Наконец, в мае 1864 года Антону представился случай самому продемонстрировать армии, как именно следует обращаться с «лучшими войсками в мире». Тщательно изучив местность в центре неприятельских позиций, напротив которой стояла его бригада, молодой полковник обратился к вышестоящему командованию с собственным планом прорыва [381] обороны южан. Этот план, как и следовало ожидать, был основан на научном подходе, и, должно быть, именно этим он понравился дивизионному и корпусному начальству. Аптон предлагал ударить по самому слабому участку неприятельских траншей (по Подкове мула) с запада, и, овладев частью линии окопов, двинуть затем в атаку дивизии с соседних участков, чтобы довершить прорыв.

Изюминка же плана была в том, как именно Аптон собирался решить главную проблему — проблему проведения лобовой атаки на окопавшуюся пехоту. Чтобы она увенчалась успехом, талантливый полковник предлагал выделить 12 пехотных полков и сформировать их в четыре последовательные линии. Первая из них должна была проводить прямую атаку, а вторая и третья, приблизившись за ее спиной к траншеям противника, повернуть направо и налево, залечь и огнем своих винтовок с флангов обеспечить успех прорыва. Четвертая линия служила резервом и приходила на помощь первым трем в критический момент боя.

Но даже такая тщательно продуманная схема могла сработать лишь при четком взаимодействии и быстроте передвижений атакующих войск. Последнее условие было особенно важным, и Аптон, когда согласие командования на осуществление его плана было получено, категорически запретил своим солдатам останавливаться и отвечать на огонь противника. Однако хорошо зная, что в горячке боя этот приказ будет просто забыт, полковник проследил, чтобы все полки, кроме тех, что составляли первую линию, хоть и зарядили свои винтовки, но не надевали на шпеньки капсюля.

Наконец, около 6 часов вечера 10 мая, когда все приготовления были закончены и офицеры получили подробнейшие инструкции, а местность, где должны были развернуться основные события, еще раз детально изучена, запланированная Антоном атака началась. В походном порядке его полки прошли по узкой дороге через густой лес, подступавший к Подкове с запада на расстоянии 200 ярдов. Используя его как прикрытие, северяне образовали боевые линии и с молниеносной быстротой бросились в атаку. Ускоренным шагом, почти переходящим в бег, они поднялись по пологому склону небольшой высоты, на вершине которой, спрятавшись [382] в своих траншеях, их уже ждали вражеские пехотинцы. То были бойцы бригады Долса дивизии Роудса 2-го армейского корпуса — отчаянные рубаки, яростно кидавшиеся в штыки на вражеские позиции в сражении при Геттисберге. Двенадцать федеральных полков, выпрыгнувших из леса, как чертик из табакерки, конечно, удивили их своей быстротой, но ничуть не испугали. Схватившись за винтовки, люди Долса открыли беглый огонь, и десятки солдат-северян, схлопотавших по пуле, кубарем покатились к подножию холма.

Однако люди Антона тоже были опытными пехотинцами и не растерялись под ружейным огнем. Действуя с четкостью и слаженностью часового механизма, они выполнили все инструкции своего командира: полки второй и третьей линий, сблизившись с противником на прицельный выстрел, надели капсюли на шпеньки своих Спрингфилдов и открыли огонь, в то время как три полка первой линии под их прикрытием бросились в штыки.