Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

И Лицевой Танцор, заменивший Туека, многое открыл через свое мимическое представление. Семья еще не узнала о подмене, и любой мог поверить, что настоящий Верховный Жрец не замещен, настолько хорош был Лицевой Танцор. Зорким глазам Преподобных Матерей многое открылось из наблюдений за этим Лицевым Танцором в действии. Это, конечно, было одной из причин, по которой сейчас ежился Вафф.

Одраде резко повернулась на пятках и направилась к тлейлаксанскому Господину. «Время заняться им!»

Она остановилась в двух шагах от Ваффа и грозно поглядела на него. Вафф встретил ее взгляд с вызовом.

— У тебя было достаточно времени, чтобы подумать о своем положении, — обвинила она. — Почему ты сохраняешь молчание?

— Мое положение? По-твоему, вы предоставляете нам выбор?

— «Человек — это всего лишь камешек, роняемый в пруд», — процитировала она ему из его собственных верований.

Вафф сделал дрожащий вдох. Она говорила правильные слова, но что таилось за ними? Они больше не звучат правильно, когда исходят изо уст женщины повинды.

Когда Вафф не ответил, Одраде продолжила цитату:

— «А если человек всего лишь камешек, то все его деяния не могут быть ничем большим».

Непроизвольная дрожь прошла по Одраде, вызвав взгляд тщательно замаскированного удивления от бдительных Сестер-охранниц. Эта дрожь не была запланированной частью игры.

«Почему я в этот момент Думаю о словах Тирана?» — подивилась Одраде.

«ТЕЛО И ДУША ВЕНЕ ДЖЕССЕРИТ ВСТРЕТЯТ ТУ ЖЕ СУДЬБУ, ЧТО И ВСЕ ДРУГИЕ ТЕЛА И ВСЕ ДРУГИЕ ДУШИ».

Эта заноза глубоко в нее проникла.

«Как это меня сделали такой уязвимой? — ответ выпрыгнул из ее сознания. — „Манифест Атридесов“!»

«Его составление слов под длительным руководством Таразы открыло брешь внутри меня».

Не могло ли это быть целью Таразы — сделать Одраде уязвимой? Откуда могла Тараза знать, что будет найдено здесь, на Ракисе? Верховная Мать не однажды демонстрировала, что не только сама не обладает провидческими способностями, но и избегает этого таланта в других. В редких случаях, когда Тараза поневоле обращалась к Одраде ради этого ее таланта, привычному глазу любой Сестры было заметно ее нежелание.

«И все же она сделала меня уязвимой».

Было ли это случайностью?

Одраде быстро произнесла про себя литанию против страха, всего лишь за несколько долей секунды, но за это время Вафф явно пришел к решению.

— Вы бы нам это навязали, — сказал он. — Но вы не знаете, какие силы есть у нас в запасе на такой момент, — он приподнял свои рукава, чтобы показать то место, где были спрятаны дротики — это всего лишь детские игрушки по сравнению с нашим настоящим оружием.

— Орден никогда в этом не сомневался, — сказала Одраде.

— Между нами возможен вооруженный конфликт? — спросил он.

— Выбор за вами, — ответила она.

— Почему вы провоцируете нас на применение силы?

— Есть те, кто был бы очень счастлив видеть, как Бене Джессерит и Бене Тлейлакс вцепятся друг другу в глотку, — сказала Одраде. — Наши враги будет счастливы вмешаться в это, чтобы подобрать все кусочки после того, как мы в достаточной мере ослабим друг друга.

— Ты приводишь довод за доводом, но не предоставляешь моему народу возможностей для переговоров! Может быть, твоя Верховная Мать не дала тебе полномочий вести переговоры!

До чего же соблазнительно было вернуть все назад, в руки Таразы, — именно так, как того хочет Тараза. Одраде взглянула на Сестер-охранниц. Их лица были масками, за которыми ничего нельзя угадать. Что они на самом деле знают? Поймут ли они, если она пойдет наперекор распоряжениям Таразы?

— Есть ли у тебя такие полномочия? — настаивал Вафф.

«Благородная цель, — подумала Одраде. — „Наверняка Золотая Тропа Тирана демонстрирует по меньшей мере одно качество такой цели“».

Одраде решила прибегнуть к творчеству, создающему правду.

— У меня есть такие полномочия, — сказала она. Высказанные вслух, эти слова стали правдой. Приняв такие полномочия, она сделала для Таразы невозможным отрицать их. Одраде понимала, конечно, что ее собственные слова заставляют ее идти курсом, отклоняющимся от последовательных шагов замысла Таразы.

«Независимые действия». Это было то самое, что она жаждала от Альбертуса.

«Но я сейчас на сцене, и я знаю, что нужно».

Одраде взглянула на Сестер-охранниц.

— Останьтесь здесь, пожалуйста, и последите, чтобы нас не тревожили, — Ваффу она сказала. — Мы можем с тем же успехом устроиться поудобнее, — она указала на два песьих кресла, стоящих под прямым углом друг к другу в разных концах комнаты.

Одраде подождала, пока он не усядется, перед тем как возобновить разговор.

— Между нами сейчас требуется степень искренности, которую дипломаты редко себе позволяют. Слишком много сейчас лежит на весах, чтобы мы вдавались в поверхностные увертки.

Вафф странно на нее поглядел. Он сказал:

— Мы знаем, что раскол проник до самых высших ваших советов. Кое-кто осторожненько к нам подъезжал. Не часть ли этого твоя…

— Я верна Ордену, — сказала она, — даже те, кто заигрывал с вами, не имеют другой верности.

— Это еще одна уловка…

— Никаких уловок!

— Бене Джессерит без уловок никуда, — обвинил он.

— Чего, исходящего от нас, вы боитесь? Назови это.

— Может быть, я узнал от тебя слишком много, чтобы вы позволили мне остаться в живых.

— Не могу ли я сказать то же самое о тебе? — вопросила она.

— Кто еще знает о нашем тайном сродстве? Здесь с тобой говорит не женщина повинды!

Она не без тайного страха осмелилась употребить это слово, но эффект его не мог быть более откровенен. Вафф был явно потрясен. Ему понадобилась длительная пауза, чтобы оправиться. Сомнения, однако, оставались, потому что она в нем их посеяла.

— Что доказывают слова? — спросил он. — Вы, возможно, воспользуетесь тем, что узнали от нас, и оставите мой народ ни с чем. Вы так и держите над нами хлыст.

— В моих рукавах нет никакого оружия, — сказала Одраде.

— Но в твоем уме есть знание, которое могло бы уничтожить нас! — он зыркнул глазами на Сестер-стражниц.

— Они — часть моего арсенала, — согласилась Одраде. — Следует ли мне их отослать?

— И в их умах все, что они здесь услышали, — сказал он. Он опять перенес настороженный взгляд на Одраде. — Лучше будет, если ты ушлешь прочь все свои воспоминания!

Одраде придала своему голосу свои самые убедительные интонации.

— Чего бы мы достигли, обнажив ваше миссионерское рвение до того, как вы будете готовы выступить? Пошло бы нам на пользу, запятнай мы вашу репутацию разоблачением, куда вы насадили ваших Лицевых Танцоров! О, да, мы знаем об Иксе и о Рыбословшах. Как только мы изучили ваших новых Лицевых Танцоров, мы отправились их разыскивать.

— Вот видишь! — Его голос чуть не срывался.

— Я не вижу никакого способа доказать наше сродство иначе, чем открыть тебе нечто, равно угрожающее нам самим, — сказала Одраде.

Вафф промолчал.

— Мы насадили червей Пророка на бессчетных планетах Рассеяния, — сказала она. — Что предпримет ракианское жречество, если ты им это откроешь?

Сестры-охранницы поглядели на нее с едва скрытой веселостью. Они думали, что она лжет.

— При мне нет охраны, — сказал Вафф. — Когда только один человек знает опасную вещь, легко добиться, чтобы этот человек умолк навсегда.

Она подняла свои пустые рукава.

Он поглядел на Сестер-охранниц.

— Очень хорошо, — сказала Одраде. Она взглянула на Сестер и сделала им незаметный знак рукой, чтобы их успокоить. — Подождите, пожалуйста, снаружи. Сестры.

Когда дверь за ними закрылась, Вафф вернулся к своим сомнениям.

— Мои люди не обыскивали эти помещения. Откуда мне знать, что здесь может быть спрятано и записывать наши слова?

Одраде перешла на язык исламиата.

— Тогда, может быть, нам следует говорить на другом языке, а том, который известен только нам.

Глаза Ваффа блеснули. На том же языке он ответил:

— Очень хорошо! Рискну сыграть в это. И я попрошу тебя объяснить мне настоящую причину дессидентства среди… Бене Джессерит.

Одраде позволила себе улыбнуться. Со сменой языка изменилась вся личность Ваффа, все его поведение. Он повел себя в точности как следовало ожидать. Сам переход на этот язык гасил любые его сомнения. Она ответила с равной доверительностью:

— Глупцы боятся, что мы можем взрастить еще одного Квизатца Хадераха! Вот почему некоторые из моих Сестер выступают против.

— В подобном больше нет нужды, — сказал Вафф. — Тот, кто мог быть одновременно во многих местах, уже был и ушел. Он пришел только за тем, чтобы привести Пророка.

— Господь не посылает дважды подобного послания, — ответила она.