Крестный отец - Марио Пьюзо

С этими словами дон Корлеоне вышел из-за своего места и направился туда, где сидел дон Филипп Таталья. Тот поднялся ему навстречу, и они обнялись и расцеловали друг друга. Остальные дружно зааплодировали. Все находящиеся в зале повставали со своих кресел, стали пожимать руки дону Вито и дону Филиппу, поднимать тосты в их честь. Каждый понимал, что объявленная сейчас дружба не будет самой горячей и нежной, что едва ли дон Вито Корлеоне и дон Филипп Таталья с этого момента начнут посылать друг другу рождественские подарки. Но они хотя бы не станут подсылать друг другу убийц, чего вполне достаточно, чтобы отныне считать их друзьями. Только это и требовалось, объективно говоря.

Поскольку Фредди все еще находился на Западе, под защитой Семьи Молинари, дон Корлеоне немного задержался с доном из Сан-Франциско, когда общий совет закончился, чтобы выразить свою признательность за оказанную в трудный час услугу. Молинари в нескольких словах сообщил, что Фредо в полном порядке, вполне прижился в Сан-Франциско и, кажется, стал даже пользоваться симпатиями у тамошних красавиц. Возможно, у него призвание быть менеджером. Дон Корлеоне с сомнением покрутил головой, не предполагая подобного рода талантов за средним сыном. Впрочем, не зря же говорят в народе: не было бы счастья, да несчастье помогло. Оба собеседника поулыбались, вспомнив эту народную мудрость.

Вито Корлеоне постарался всячески подчеркнуть свою благодарность Молинари. Он обещал позаботиться о том, чтобы ребята из Сан-Франциско всегда первыми получали информацию о курсе ставок на скачках, независимо от любых изменений в структуре организации. Для дона Молинари такой подарок являлся чрезвычайно ценным, потому что приоритет тут всегда держали чикагцы, ревностно оберегая его. Только дон Корлеоне, чей авторитет имел вес даже в варварском городе Аля Капоне, мог сделать столь щедрый жест.

Уже стемнело, когда, наконец, дон вместе с Томом Хейгеном в своем автомобиле, за рулем которого сегодня сидел Рокко Лампеоне, въехал на площадь между восьмью домами в Лонг-Бич.

По дороге в дом дон Корлеоне обронил мимоходом:

— Тот парнишка, что вез нас, Рокко Лампеоне, — похоже, годится для большего. Ты возьми его на заметку, пожалуйста.

Хейген удивился: за всю дорогу Лампеоне не сказал ни слова, даже не обернулся ни разу на сидящих сзади боссов. Он только распахнул дверцу перед доном, как и полагается приличному водителю, и вообще работал так, как надо работать профессиональному шоферу, но не более того. Что же ускользнуло от глаз Хейгена, но произвело впечатление на дона?

Они расстались у дверей с тем, чтобы Том зашел поработать после ужина, а пока передохнул немножко. Возможно, придется засидеться допоздна. Клеменца и Тессио тоже должны прибыть, часам к десяти, не раньше. Надо, чтобы Хейген подробно ознакомил доверенных с решениями совета и вообще проинформировал о состоянии дел.

К десяти они и сошлись все вместе в угловой комнате — кабинете дона, где стеллажи по-прежнему были уставлены юридическими справочниками, а в шкафу за дверцей прятался специальный — тайный — телефон. Дон уже ждал их за своим письменным столом, где на подносе стояли бутылки с виски, лед и содовая.

— Мы заключили мир, — сразу же сказал дон, едва все расселись вокруг стола. — Я поручился своим честным словом, и думаю, этого достаточно для всех вас. К сожалению, союзники знают меня гораздо меньше, поэтому надо держаться настороже. Никакие неожиданности нам сейчас не нужны. — Дон обернулся к Хейгену. — Бокиччио отпустили?

— Я велел это сделать Клеменце, как только мы вернулись домой, — сказал Том.

Корлеоне вопросительно посмотрел на своего могучего доверенного. Тот кивнул головой:

— Отпустил, разумеется. Интересно, как это может человек быть настолько тупым? Или эти Бокиччио только придуряются? Как считаешь, Крестный отец?

Вито Корлеоне улыбнулся:

— Чтобы загребать денежки, у них ума хватает. Чего же еще от них требовать? Не их вина, что мир настолько несовершенен. Хотя, конечно, голова у них варит не так, как у сицилийцев. Тут Господь что-то напутал.

Все четверо испытывали подъем и расслабленность одновременно, ведь резня кончилась. Вито Корлеоне сам смешал напитки и подал каждому. Потом отхлебнул глоток из своего бокала, закурил сигару и сказал:

— Я действительно не хочу, чтобы вы искали тех, кто убил Санни. Забудем это раз и навсегда и похороним вместе с ним. Надо сейчас действовать в полном согласии с остальными Семьями, даже если их притязания будут излишними. Не хочу, чтобы из-за чьей-то жадности или глупости отношения порушились, во всяком случае, до тех пор, пока Майкл не вернется домой. Его возвращение должно стать главной вашей заботой. Мне нужна стопроцентная гарантия его безопасности. Причем Таталья и Барзини не кажутся мне более опасными, чем полиция. Настоящих показаний против него немного: официант да еще один свидетель, мы их знаем и они знают нас, так что едва ли они выступят в суде против Майкла. Страшнее всего, если полиция решится на фальшивку и сфабрикует показания на основе подложных улик. Ведь осведомители, разумеется, убедили полицейский департамент, что Майкл Корлеоне — истинный виновник. Что ж, в таком случае нам придется настоять, чтобы все пять Семей всеми доступными им средствами убедили полицию в обратном. Их стукачи, сотрудничающие с полицией, должны подложить новую версию. Я думаю, после нашего сегодняшнего совета они сами понимают, что содействовать нам — в их интересах. Но давайте думать дальше. Надо придумать вариант, при котором Майклу не надо будет опасаться суда и следствия по этому делу уже никогда. Иначе возвращение теряет всякий смысл. Тут есть над чем поразмыслить, но это — главная наша с вами забота.

— Главная, но не единственная, — продолжал дон, — каждый имеет право ошибаться, но свое право на ошибку я уже использовал. Больше не хочу. Потому необходимо скупить всю территорию вместе с жилыми домами в Лонг-Бич и вокруг. Чтобы даже за милю отсюда никто не мог заглянуть хоть одним глазком в мой сад. Надо обнести всю усадьбу оградой и установить круглосуточную охрану. Внутри зоны и на воротах. Говорят же: мой дом — моя крепость. Вот с этого дня я и намерен сделать свой дом крепостью. В городской конторе я больше работать не буду. Возможно, вообще понемножку отойду от дел. Лучше уж повожусь в собственном саду, если потянет работать. Недавно, например, я размечтался о том, что сам приготовлю вино, когда созреет виноград. Короче, жить буду у себя дома, а выезжать — только когда захочу отдохнуть и сменить обстановку. Или уж когда совсем некуда будет деваться. Но если деваться будет некуда, придется утроить бдительность. Поймите меня правильно. Я ничего излишнего не замышляю, сами знаете, насколько благоразумно и осторожно я вел наши с вами дела. Ничего более противного для меня, чем расхристанность и безалаберность, не придумаешь. Может быть, это позволительно детям и женщинам, но не мужчинам. Давайте и впредь соблюдать разумную осторожность. Никакой видимости лихорадочной спешки, никакой гонки быть не должно. Все — шаг за шагом, без суеты, чтобы со стороны выглядело вполне естественно.

Учтите, что я полностью полагаюсь на вас троих. Сам я буду в стороне. Отряд Сантино расформируйте, а его ребят возьмете в свои команды. Пусть это станет еще одним подтверждением того, что я стремлюсь к миру. Ты, Том, подберешь группу ребят, которых можно заслать в Лас-Вегас. Их задача приготовить подробный отчет о тамошних делах. Кстати, не мешало бы узнать, как там Фредо. То, что мне рассказывают о нем, непохоже на моего сына. Вроде он там стал менеджером и только и щупает девок, что неприлично взрослому уважающему себя человеку. Раньше он, наоборот, на все смотрел чересчур серьезно, и я всегда сомневался, что он пригоден для наших дел. Но все-таки разобраться, как там обстоят дела в действительности, не мешает.

Том осторожно спросил:

— Может быть, послать туда вашего зятя? Ведь он уроженец Невады. Ему легко сориентироваться там.

— Нет, — ответил дон Корлеоне. — Жене и так тоскливо без детей. Пусть Констанция с мужем перебираются сюда. Карло необходимо пристроить куда-нибудь. Возможно, я слишком сурово обошелся с ним, — дон Корлеоне сделал нетерпеливый жест, прищелкнув пальцами: — Да мне и самому без детей пусто в доме. В общем, пристройте его по профсоюзной части, что ли, бумажки-то он писать сумеет и языком болтать горазд, а там это сгодится. Самая по нему работа, — в голосе дона прозвучал едва уловимый оттенок презрения.

Хейген подтвердил кивком, что понял задачу:

— Ясно. Клеменца и я все сделаем, людей в Лас-Вегас пошлем, А не позвать ли Фредди сюда на несколько дней?

Дон с неожиданной жестокостью сказал:

— А зачем? С хозяйством моя жена и без него управляется. Пусть остается на месте.