Капитан "Старой черепахи" - Лев Линьков

— Коля, Николай, чего ты там? — в страхе оклик­нул Иван.

— Сверток... — придя в себя, вымолвил Бочкарез. Он спешился, держась за луку седла, нагнулся

и пролез под брюхо Орлика на узкую тропу. Орлик нервно переступал с ноги на ногу, храпел.

— Неужто потерял? — встревоженно спросил Иван.

Николай не отвечал, шаря по тропе руками.

— У тебя где веревка? — спросил он вместо от­вета.

Иван снял с плеча бухту крепкой веревки, отки­нулся назад, протягивая веревку товарищу, и лишь сейчас услышал приглушенный расстоянием шум: глубоко внизу, на дне пропасти ревел горный поток.

— Размахнись сильнее, — подсказал Бочкарев,

Иван нагнулся еще ниже и, размотав веревку, раскачал ее конец.

— Поймал! — сказал Николай.

— Что ты там задумал? — Иван догадался о за­тее товарища... Да разве это мыслимо в такую те­мень?

— Вниз полезу, — подтвердил Николай догадку товарища.

— За что веревку крепить будем? — почему-то шепотом спросил Иван.

Николай связал свою веревку с веревкой друга мертвым морским узлом, потом они сделали на обоих концах петли; одну Иван надел на шею Звездочки, другую Николай закрепил у себя под мышками, осторожно дернул конец.

— Удержишь?

— Удержим, — просипел Иван: во рту у него вдруг пересохло.

— Трави понемногу, — скомандовал Николай. «Хватит ли веревки?..» — осторожно спускаясь в пропасть, он думал только об этом.

Луна появилась среди туч как-то вся сразу. Она озарила ущелье и превратила крутые скалы в глыбы искрящегося льда. Ветви арчи, темневшей в расще­лине, напоминали рога сказочных чудищ.

Николай ухватился за эти «рога» и облегченно пе­ревел дыхание: «Теперь Иван сможет передохнуть».

Луна медленно взбиралась все выше и выше, и в свете ее туманная пыль так же медленно двигалась к звездам. Теперь Николай спускался уже куда более уверенно, отталкиваясь полусогнутыми ногами от замшелой стены.

— Осторожнее, Коля, осторожнее, — шептал на тропе Иван, напрягая все силы, чтобы удержать скользкую веревку. Бочкарев не мог услышать его, а он все шептал: — Осторожнее, Коля...

Мутный рассвет застал друзей на пути в долину. Тропа отлого сбегала вниз, где на крохотном аэро­дроме отчетливо виднелся зеленокрылый, красно­звездный самолет.

— Ждет!..

— Что это за драгоценность такую вы привез­ли? — спросил летчик, укладывая в фюзеляж длин­ный, тщательно упакованный в мешковину сверток.

— А ты прочитай адрес, — сказал Николай.

И летчик прочитал: «Город Козлов, И. В. Мичу­рину».

— От пограничников в подарок, — с гордостью добавил Иван. — Тянь-шаньские яблони.

Они стояли рядом, в изодранной одежде. Лица обоих были в ссадинах и кровоподтеках, но они улы­бались, словно достали со дна морского «золотое руно»...

3

— Позвольте, позвольте, — взволнованно перебил старый садовод полковника. Он поспешно выбрался из-за стола, достал из книжного шкафа какой-то журнал и, быстро перелистав его, нашел нужную страницу.

— Вот слушайте, что я вам прочту. — Парфенов надел очки. — Послушайте, пожалуйста: «Великий преобразователь природы Иван Владимирович Мичурин рассказывал мне, что по его просьбе погранич­ники доставили ему с далекой среднеазиатской гра­ницы из высокогорных районов редчайшие образцы дикорастущих, морозоустойчивых плодовых деревьев». Вы знаете, кто это писал? Это написал в тысяча девятьсот сорок четвертом году покойный президент Академии наук Комаров.

— Они росли у самого ледника, — сказал полков­ник. — Мы их всей заставой искали.

— Значит, это были вы? — Парфенов вскинул на лоб очки. — Как же это я, старый гриб, сразу не до­гадался: ведь ваша фамилия Юдин. Это же подвиг, настоящий подвиг!..

Полковник улыбнулся:

— Так уж обязательно и подвиг? Если бы началь­ник заставы послал не меня с Бочкаревым, а Гор-баня с Мамедовым или еще кого-нибудь, уверяю вас, они сделали бы то же самое: довезли бы яблоньки. Их же надо было доставить в Козлов к осенней по­садке!

Парфенов совсем разволновался:

— Замечательно! Все это просто замечательно! А вы знаете, что стало с вашими дичками? Ведь они послужили Ивану Владимировичу подвоем[15] для со­здания сорта Тянь-шаньский медовый! Беру свае сло­во, что осенью вы обязательно заедете к нам, и мы угостим вас яблоками прямо с веточки. Вам недалеко теперь: от нас до вашего погранотряда всего двадцать пять километров.

Полковник был взволнован не меньше старого садовода. Он взял журнал и молча просмотрел статью академика Комарова.

— А может быть, это вовсе и не про нас, — за­думчиво сказал он, — может быть, это совсем про другую заставу. Иван Владимирович на многие за­ставы тогда писал.

— Да разве в этом суть? — разгорячился садо­вод. — Суть в том, что новую географию растений у нас создает сам народ. В этом суть!..

Они долго сидели у растворенного окна — садо­вод-мичуринец и офицер-пограничник. За окном вы­сились освещенные закатным солнцем сопки. На ниж­нем склоне одной из них выделялся большой белый квадрат. Там цвели яблони.

Об авторе

Лев Александрович Линьков родился в 1908 го­ду в городе Казани, в семье учителя.

Первые очерки, рассказы и фельетоны Льва Линькова были опубликованы в 1930 году в горьковской комсомольской газете «Ленинская смена».

В 1938 году по сценарию Льва Линькова постав­лен художественный кинофильм «Морской пост». В 1948 году в издательстве «Молодая гвардия» вы­шла его повесть «Капитан «Старой черепахи», ко­торая неоднократно переиздавалась в нашей стране, а также в странах народной демократии. Повесть экранизирована на Одесской киностудии.

В последующие годы вышли в свет книги повес­тей и рассказов Льва Линькова: «Отважные серд­ца», «Источник жизни», «У заставы».

Примечания

1

Кондуктор — в дореволюционном флоте помощник офицера-специалиста.

2

Ластовый офицер — произведенный из кондукторов без экзамена, за особые заслуги.

3

Бизерта — порт в Северной Африке, куда интервенты увели значительную часть русского Черноморского флота.

4

Лаг — прибор для измерения скорости судна и опреде­ления пройденного расстояния; лот — прибор для определения глубины моря.

5

Счислимое место — место корабля, отмечаемое на прокладываемом на карте по времени и показаниям лага курсе.