Тайны Космера (сборник) (ЛП) - Сандерсон Брендон

Сайленс указала на крайнего справа бандита, и Уильям-Энн кивнула. Это была самая опасная часть плана. После полудозы любой из них мог проснуться от шума, пока убивают его товарищей.

Сайленс вытащила просмоленный мешок и вручила его Уильям-Энн, потом достала молоток. Не боевое оружие, о каком рассказывал дед, а обычный инструмент для забивания гвоздей. И не только.

Сайленс наклонилась к первому спящему бандиту и всмотрелась в его лицо. По спине побежали мурашки. Животные инстинкты кричали, что он вот-вот откроет глаза.

Она показала Уильям-Энн три пальца и по очереди их загнула. Когда опустился третий, Уильям-Энн накинула мешок бандиту на голову. Тот задергался, и Сайленс сильно ударила его молотком по виску. Череп треснул, появилась вмятина. Бандит дернулся еще раз и обмяк.

Пока Уильям-Энн крепко затягивала мешок, Сайленс напряженно следила за другими бандитами. Тени поблизости замерли, но такое убийство привлекло их внимание гораздо меньше, чем удушение. Пока через просмоленный мешок не просачивается кровь, мать с дочерью в безопасности. Сайленс еще дважды ударила бандита по голове и проверила пульс. Пульса не было.

Они осторожно расправились со следующим мужчиной. Отвратительное занятие, словно забиваешь скот. Помогала лишь мысль о том, что эти бандиты страдают бешенством, как та собака, о которой она напомнила Уильям-Энн. Но при мысли о том, что пришлось пережить Себруки, Сайленс начинала злиться, а такую роскошь позволять себе нельзя. Нужно действовать расчетливо, тихо и расторопно.

Чтобы прикончить второго, потребовалось больше ударов молотком, но и пробуждался он медленнее, чем его товарищ. Болотник дурманил головы. Превосходный яд для ее целей. Жертвы становятся сонными, немного дезориентированными. И…

Один из бандитов сел на своей скатке и промямлил:

— Что за?..

Сайленс подскочила к нему и, схватив за плечи, прижала к земле. Тени повернулись к ним, словно на громкий шум. Пока бандит пытался вырваться из ее хватки, а Уильям-Энн ахала, Сайленс вытащила гарроту.

Перекатившись, она обвила шею мужчины петлей и крепко затянула. Тот задергался в конвульсиях, распаляя теней. Сайленс почти прикончила его, когда последний бандит вскочил и в полубессознательном состоянии кинулся прочь.

Это же Честертон собственной персоной! Если до него доберутся тени…

Сайленс оставила третьего бандита судорожно глотать воздух и, отбросив осторожность, устремилась в погоню за Честертоном. Если его иссушат тени, ей ничего не достанется. Нет трупа — нет вознаграждения.

Сайленс настигла Честертона рядом с лошадьми, отчаянно схватила за ноги и повалила на землю. Тени начали чернеть.

— Cука, — промямлил он, пинаясь. — Ты хозяйка постоялого двора. Сука, ты меня отравила!

Тени полностью слились с темнотой. Открылось их земнозрение, из полыхнувших зеленым глаз заструился туманный свет.

Сайленс изо всех сил навалилась на сопротивляющегося Честертона.

— Я заплачу, — умолял он, цепляясь за нее. — Я тебе заплачу…

Сайленс ударила его молотком по руке, отчего Честертон взвыл, потом по лицу — раздался хруст. Пока Честертон стонал и дергался, она сорвала с себя кофту и кое-как обмотала ее вокруг его головы и молотка.

— Уильям-Энн! Мешок! Мешок, дитя! Принеси…

Уильям-Энн, упав рядом на колени, натянула мешок Честертону на голову. Кровь уже начала пропитывать кофту. Сайленс лихорадочно пошарила рукой, наткнулась на камень и врезала Честертону по голове. Кофта заглушала вопли, но и смягчала удары. Пришлось бить снова и снова.

Наконец он обмяк. Уильям-Энн, коротко и судорожно дыша, прижимала мешок к его шее, чтобы кровь не просочилась наружу.

— О Запредельный. О боже…

Сайленс осмелилась поднять голову. В Лесу, словно огоньки во тьме, сияли десятки зеленых глаз. Зажмурившись, Уильям-Энн шептала молитву, по щекам текли слезы.

Сайленс осторожно вытащила из-за пояса серебряный кинжал. Вспомнилась другая ночь, другое море сияющих зеленых глаз. Последняя ночь ее бабки. «Беги, дитя! БЕГИ!»

В ту ночь можно было сбежать. Они находились недалеко от безопасного места. Но даже это не спасло бабку.

Та ночь приводила Сайленс в ужас: что натворила бабка, что натворила она сама… Сегодня оставалась единственная надежда. Бежать бесполезно, до безопасного места слишком далеко.

К счастью, глаза медленно гасли. Сайленс опустилась на землю, серебряный кинжал выскользнул из пальцев.

Уильям-Энн открыла глаза.

— О Запредельный! — воскликнула она, когда тени вернулись к своему обычному виду. — Чудо!

— Не чудо, — возразила Сайленс. — Просто повезло. Мы вовремя его убили. Еще секунда, и они бы рассвирепели.

Уильям-Энн обхватила себя руками:

— О тени. О тени. Я думала, мы умрем. О тени.

Сайленс вдруг кое о чем вспомнила. Третий бандит. Она не успела окончательно его придушить, когда Честертон пустился в бегство. Она вскочила на ноги и обернулась.

Мужчина лежал, не двигаясь.

— Я его прикончила, — сообщила Уильям-Энн. — Задушила своими руками. Собственными руками…

Сайленс оглянулась на нее.

— Молодец, дитя. Скорее всего, ты спасла нам жизнь. Если бы не ты, я бы никогда не убила Честертона, не разозлив теней.

Уильям-Энн по-прежнему пялилась в чащу, следя за успокоившимися тенями.

— Как же заставить тебя признать чудо, а не списать все на совпадение? — спросила она.

— Очевидно, нужно, чтобы случилось чудо, а не просто совпадение, — ответила Сайленс. — Давай-ка наденем по второму мешку на этих ребят.

Уильям-Энн принялась вяло помогать. На всякий случай они натянули по два мешка на каждого. Кровь опаснее всего. Бегущие люди привлекают теней, но медленно. Огонь приводит их в ярость моментально, но при этом ослепляет и сбивает с толку.

Но вот кровь… кровь, пролитая в гневе, на открытом воздухе… из-за одной-единственной капли тени убьют сначала тебя, а затем всех, кто попадется на глаза.

На всякий случай Сайленс проверила у каждого бандита пульс — ничего. Они оседлали лошадей, взвалили трупы в седла, включая дозорного, и привязали. Потом собрали скатки и все снаряжение. Хорошо бы у бандитов нашлось при себе хоть немного серебра. По закону Сайленс могла оставить себе все, что найдет, кроме того, что заявлено как краденое. В случае Честертона форты просто хотели видеть его мертвым, впрочем, как и все остальные.

Сайленс затянула веревку и замерла.

— Матушка! — Уильям-Энн тоже уловила шорох листвы.

Они открыли банку с зеленой светопастой в дополнение к банке бандитов, и теперь маленький лагерь был хорошо освещен. На поляну верхом на лошадях выехал отряд из восьми мужчин и женщин.

Они явились из фортов: добротная одежда, не сводят взгляда с теней в Лесу… определенно городские. Сайленс шагнула навстречу. Жаль нет молотка, чтобы выглядеть хоть чуточку угрожающе. Он так и остался в мешке на голове Честертона, потому что перепачкался кровью. Его можно вытащить, только когда высохнет кровь или в очень-очень безопасном месте.

— Глянь-ка, — заговорил мужчина, ехавший впереди. — А я не верил Тобиасу, когда тот вернулся из разведки, но, похоже, это правда. Пара поселенцев из Леса перебила банду Честертона, всех пятерых.

— Кто вы? — спросила Сайленс.

— Ред Янг, — представился мужчина, дотронувшись до шляпы. — Я выслеживал их четыре месяца. Не знаю, как вас и благодарить.

Он махнул рукой, и пара его людей спешилась.

— Матушка! — прошипела Уильям-Энн.

Сайленс изучала Реда. Вооружен дубинкой, а у женщины за его спиной один из этих новых арбалетов с тупыми болтами. Они быстро взводятся и бьют сильно, но не до крови.

— Отойди от лошадей, дитя, — сказала Сайленс.

— Но…

— Отойди.

Сайленс выпустила веревку, на которой вела лошадь. Трое людей Реда подобрали поводья, а один с ухмылкой воззрился на Уильям-Энн.

— А ты не дура. — Ред наклонился в седле, изучая Сайленс.

Мимо прошла женщина, ведя лошадь Честертона с перекинутым через седло трупом.