Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

— У татар есть серебро и кони, — отвечал Илак. — У них есть женщины. Это войско состоит из многих племен. У них должно быть много добра при себе.

— Значит, тебя пригнала сюда жадность, — ухмыльнулся Тэмучжин.

Илак слегка покраснел от гнева, и Толуй рядом с ним заерзал, задетый замечанием.

— Волки одни не выстоят, — признался Илак. — Нам придется уйти на юг, когда приблизятся татары. Услышав, что кераиты остаются и что твои молодцы с ними, я подумал, что ты забудешь наши раздоры. Но что бы там ни было, это дела не меняет. Тебе нужны Волки. Я нужен тебе.

— За шестую добычи, — пробормотал Тогрул.

Илак глянул на него, пряча отвращение к жирному кераитскому хану.

— Если их встретят три хана, то и добычу делим на три части.

— Я не стану торговаться как купец, — отрезал Тэмучжин, прежде чем Тогрул успел ответить. — Я еще не сказал, что принимаю тебя.

— Ты не сможешь помешать мне драться с татарами, если я того пожелаю, — негромко сказал Илак. — И нет стыда в том, чтобы обсуждать дележку, которая непременно начнется, когда враги будут разбиты.

— Да я могу помешать тебе одним словом, — не согласился Тэмучжин. — Я могу сначала разбить Волков. — Гнев овладел им; он понимал, что ведет себя как глупец, но ничего поделать с собой не мог. Он стал подниматься.

— Ты не сделаешь этого с семьями, — уверенно начал Илак, останавливая его жестом. — А если бы и сделал — только отдал бы ветру жизни, необходимые тебе для сражения с татарами. Что толку резать друг друга? Мне говорили, Тэмучжин, что ты человек проницательный. Так покажи сейчас свою проницательность.

Все собравшиеся уставились на Тэмучжина в ожидании ответа. Он ощутил их взгляды, разжал загрубевший кулак и овладел собой, отвел руку подальше от меча. Илак не шевелился — иначе смерть настигла бы его в тот же миг. Увидев, как отважен его враг, Тэмучжин устыдился. Он вспомнил о тех временах, когда был мальчиком среди мужей. Он понимал, что без воинов Илака ему не обойтись, если, конечно, он сумеет принять этот союз.

— Твои Волки будут подчиняться моим приказам? А ты сам? — спросил Тэмучжин.

— В сражении только один командир, — отвечал Илак. — Дай мне под начало крыло. И я устремлюсь на поле битвы, подобно другим твоим воинам.

Тэмучжин покачал головой.

— Ты не знаешь наших сигналов рогов, ты не знаешь построений, которые ведомы другим. Это тебе не просто скакать вперед да убивать скольких получится.

Илак отвел взгляд. Он еще не знал толком, что его ожидает, когда велел Волкам свертывать юрты и готовиться к перекочевке. Он думал, что хочет захватить добро разбитых татарами племен, но в глубине души, как истинный волк, чувствовал запах крови и не мог противостоять этому зову. За всю его жизнь в степях не являлось ничего подобного татарскому войску. Есугэй сразился бы с этим невиданным войском, и весть о том, что его сыновья будут противостоять идущему на юг воинству, уязвило душу Илака.

Однако он ожидал, что встретит людей, дрожащих от страха, и думал, что они с радостью примут его. Но олхунуты были уже в союзе с кераитами, так что ценность воинов Илака оказалась для Тэмучжина не столь велика. Илак собирался вытребовать половину добычи, а вместо этого встретил холодность и надменность сыновей Есугэя. Но он уже принял решение. Он не мог плюнуть на все и увести Волков. Власть его над племенем пошатнется, если воины поймут, что их предводителя отвергли. В пляшущем свете факелов он видел десятки юрт; они растворялись в темноте. Вид такого множества воинов дразнил Илака, будил мечты. Чего только не может достичь человек, когда у него за спиной столько людей! Если сыновья Есугэя падут в битве, их люди будут напуганы и растеряются. И тогда они смогут пополнить ряды Волков.

— Мои люди будут слушать тебя — через меня, — наконец произнес он.

Тэмучжин подался вперед.

— Но после, когда мы выпустим татарам кишки, мы уладим одно наше старое дельце. Я требую власти над Волками, как старший из оставшихся в живых сыновей Есугэя. Будешь ли ты биться со мной вот этим самым мечом, который ты носишь, будто он твой?

— Он и есть мой, — отрезал Илак. Лицо его окаменело.

Тишина опустилась на лагерь. Тогрул посмотрел на двух мужчин и понял, какую ненависть они так тщательно скрывали под напускной вежливостью. Илак старался сидеть неподвижно, будто в раздумьях. Он знал, что Тэмучжин желает его смерти. Он рассчитывал включить оставшихся в живых воинов Тэмучжина в число Волков, забрать их из мертвых рук сына Есугэя. Но вместо разбойника встретил хана олхунутов, и ставки возросли в сотни раз. Возможно, духи теперь за Тэмучжина, хотя и не были благосклонны к нему прежде.

— Когда татары будут разгромлены, я встречусь с тобой, — решил он. — Уж не упущу случая.

Тэмучжин вдруг встал, и воины потянулись к оружию. Илак сидел, как каменное изваяние, и смотрел на него снизу вверх, но тот глядел мимо него.

Оэлун медленно шла к собравшимся, словно она была в бреду. Илак обернулся, чтобы посмотреть, кто привлек внимание Тэмучжина, увидел лицо вдовы Есугэя и вскочил, поднялся и Толуй.

Оэлун была бледна. Илак смотрел на нее: вот она провела кончиком языка по нижней губе, словно змея выстрелила своим жалом. Он встретился с женщиной взглядом, и она рванулась вперед, подняв руки, чтобы нанести удар.

Хачиун встал между ними, прежде чем Оэлун успела добраться до хана Волков. Он крепко держал мать, а она размахивала руками, целя, словно когтями, в лицо Илака. Она не дотянулась до него, а Илак не произнес ни слова, чувствуя, что Тэмучжин стоит наготове у него за спиной. Оэлун пыталась освободиться. Глаза ее нашли старшего сына.

— Как ты можешь отпустить его живым после всего, что он с нами сделал? — кричала она, вырываясь из хватки Хачиуна.

Тэмучжин покачал головой:

— Мать, он гость у моего костра. Когда мы разобьем татар, я получу Волков после него или он получит олхунутов.

Илак повернулся к своим людям, и Тэмучжин зло усмехнулся:

— Разве ты не этого хочешь, Илак? Я вижу, юрт в твоем улусе не прибавилось с тех пор, как ты бросил нас помирать в степи. Отец-небо отвернулся от Волков, когда они были под твоей властью, но так больше не будет.

Илак хмыкнул и расправил плечи.

— Я сказал все, что хотел. Когда мы пойдем в бой, ты увидишь, что твоим левым крылом командует лучший воин. А потом преподам тебе хороший урок: на этот раз не выпущу живым.

— Возвращайся в свои юрты, Илак, — завершил разговор Тэмучжин. — На рассвете я начну обучать твоих воинов.

По мере того как татары продвигались на юг, мелкие племена бежали перед ними. Некоторые, увидев на пути собранное Тэмучжином войско, даже не останавливались, а обходили его, темными пятнышками проползая по дальним холмам. Другие присоединялись к нему, пополняя число воинов, так что каждый день в войско вливался тонкий ручеек озлобленных людей. Тэмучжин разослал вестников к найманам, ойратам, во все крупные племена, но они либо были далеко, либо отказывались присоединяться. Тэмучжин понимал их нежелание драться, хотя и презирал его. Племена никогда не сражались плечом к плечу за всю свою историю. Собрать воедино даже три племени было неслыханным делом. Воины упражнялись вместе, пока Тэмучжин не пришел к выводу, что они готовы, лучше и желать нельзя. И все же его то и дело вечерами звали улаживать какую-нибудь кровавую вражду или наказывать воинов, сцепившихся из-за старых обид.

В юрты Волков Тэмучжин не заходил. Ни один человек из старых семей не заступился за его мать, когда ее с малыми детьми оставили на погибель. Было время, когда он хотел отдать все, только бы снова оказаться среди знакомых с детства людей, но, как уже поняла до него Оэлун, они не были прежними. Пока правит Илак, покоя им не будет.

На двадцатом рассвете после прихода олхунутов примчались разведчики с донесением, что татарское войско появилось на горизонте, всего в дне пути от них. С разведчиками пришли несколько бродячих семей, бежавших перед татарами, подобно испуганным козам. Тэмучжин протрубил в рог, и улус затих. Воины прощались с любимыми, седлали коней. Торопливо глотали завернутую в лепешку горячую баранину, что совали им в руки матери и дочери. Войско строилось. Волки Илака встали слева, Хачиун и Хасар с олхунутами — справа. Тэмучжин с кераитами был в центре. Оглядев войско, он удовлетворенно кивнул. Восемь сотен воинов ждали сигнала, готовые устремиться на врага. Кузни кераитов и олхунутов трудились денно и нощно, и почти треть воинов была в доспехах, изготовленных по образцу, данному Вэнем Чао. Коней защищали кожаные фартуки, на которые внахлест были нашиты железные чешуйки. Тэмучжин знал, что татары ничего подобного не видели. Он ждал, пока уйдут женщины. Наблюдал, как Арслан наклоняется с седла и целует молоденькую татарку, которую захватил и взял в жены. Тэмучжин огляделся по сторонам, но не увидел Бортэ. Срок ее родов приближался, и он знал, что она вряд ли покинет юрту. Вспомнил, как Оэлун рассказывала, что в ночь его рождения Есугэй тоже был в походе, и улыбнулся про себя. Круг замкнулся, ставки выросли. Он сделал все, что мог, и нетрудно было представить, как Есугэй взирает теперь на своих сыновей. Тэмучжин поймал взгляды Хасара и Хачиуна, нашел глазами Тэмуге во втором ряду слева от себя. Кивнул братьям, и Хасар ухмыльнулся. Они прошли долгий путь из той лощины в холмах, где каждый прожитый день уже был победой.