Морской путь в Индию - Генри Харт

Тем временем подошли другие корабли Кабрала. Грузы, которые имелись лишь на пяти кораблях, были так ценны, что не только вознаграждали корону за ее расходы, но и, несмотря на большие потери в судах и в грузе, принесли солидный барыш — сто процентов на вложенный капитал.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.

ЛИССАБОН В 1502 ГОДУ

Ты, благородный Лиссабон, вознесся

Над многими другими городами!

Камоэнс, «Лузиады», III, 57.

Морской путь в Индию был открыт Васко да Гамой. Он был затем исследован Педру Алваришем Кабралом и небольшой флотилией в четыре корабля, посланной под командой Жуана да Нова в 1501 году[362]. Для проведения в жизнь своего плана, стремясь вырвать торговлю пряностями на Востоке из рук арабов и египетских мамелюков и закрепить богатые доходы от этой торговли за своей страной, король Мануэл решил отправить в Индию большой флот Цель этой экспедиции состояла в том, чтобы заложить прочные основы для торговли (а, если будет удобно, и для завоевания) и как можно быстрее направить к Лиссабону тот поток торговых грузов, который шел до сих пор почти исключительно на арабских кораблях и через арабские и египетские порты.

Для руководства четвертой индийской армадой король сначала избрал Кабрала, который приобрел теперь громадную популярность в глазах публики- открытие им Бразилии и его успехи в Индии были притчей во языцех в Лиссабоне. Но позже король возложил эту миссию на Гаму, хотя причины, вследствие которых Кабрал отказался принять командование или был вычеркнут из списка приемлемых для такого поста кандидатур, неясны и темны[363].

Поскольку Кабрал исчез со сцены, король обратился к человеку, наиболее пригодному для этого поста. Это был тот командир, который первый прошел по не занесенным на карты морям и посетил неизвестные страны Восточной Африки и Индии, — Васка да Гама, теперь дон Васко, адмирал Индии. Король вызвал Гаму, изложил ему свои цели и планы, изложил ему и те основания, которые заставляли его надеяться, что дон Васко разовьет и расширит торговые связи, установленные для блага его соотечественников во время первого его плавания. Гама принял поручение, немедленно взял на себя командование и стал ускоренными темпами заканчивать подготовку к новой экспедиции.

С тех пор как 8 июля 1497 года первая флотилия Гамы отчалила от Риштеллу, Лиссабон изменился до неузнаваемости. Известия, привезенные с Востока тремя побывавшими в Индии флотилиями, сначала удивили, а потом так возбудили португальский народ и подстегнули его к деятельности, как ни одно другое событие в его истории. Пышные общественные здания, которые начал строить король, побудили богатых дворян и купцов подражать ему; в городе и за его стенами началось лихорадочное оживление. Площади и улицы Лиссабона были заполнены горожанами и иностранцами: захватывающие новости об открытиях, подобно лесному пожару, распространились по всей Европе, и в Лиссабон стали стекаться венецианцы, генуэзцы, флорентийцы, фламандцы, немцы, французы, испанцы и англичане, решившие воспользоваться открывающимися золотыми возможностями. Мужчины, женщины и дети собирались вокруг прогуливающихся моряков и доверчиво слушали, раскрыв рот, их хвастливые и приукрашенные рассказы об Индии, Африке и островах в океане. Прибрежные таверны Рибейры и гостиницы Алфамы[364] были полны праздношатающимися и рабочим людом; у всех на устах была Индия, ее чудеса и сказочные богатства. В толпе шныряли, проникая всюду, шпионы венецианской Синьории, агенты Медичи и других иностранных государей. Вести о португальской деятельности на Востоке имели для них весьма важное значение, потому что они угрожали самой основе их процветания; дошедшие до нас отчеты и дневники показывают, что иностранные агенты при дворе короля Мануэла действовали очень активно. В городе было также множество купцов из Нидерландов и из Англии, приехавших для покупки пряностей и других индийских товаров; там собирались люди, искавшие в быстрорастущей столице работы, сюда приезжали, надеясь получить службу в замках и в городах, оказавшиеся без дела кондотьеры[365].

Берега Тежу от ворот города до Риштеллу представляли собой гудящий улей. На вершинах холмов и на их склонах строились дворцы и виллы. На строительстве кафедрального собора Моря (Cathedral do Mar) и церкви иеронимитов в Белене работали тысячи ремесленников. Там, где широкой полосой растилался желтый песок, теперь строились склады для приема индийских грузов. У самого берега реки находились рыбные рынки, там можно было увидеть рыбу самых разнообразных пород и сортов; у каждого прилавка женщины визгливо предлагали свои товары, а их яркие одежды в солнечном свете казались пестрым живым ковром. Через толпу пробивались погонщики ослов; их корзины и короба были полны клубники и оливок. Там было множество мужчин и женщин, чистящих, солящих и упаковывающих в бочки рыбу, которая потом отправлялась в другие страны Европы. Рыбаки болтали, чиня свои бурые сети. Рядом стояли бездельники, которые глазели на рабочих, сгружавших кирпичи и обтесанные камни для домов, воздвигавшихся повсюду, или же наблюдали за лодками с ржавокрасными парусами, возвращавшимися с рыболовных отмелей вблизи берега.

Подальше от берега находились арсеналы и королевские товарные склады. В литейных, где работали главным образом негры, изготовлялись громадные якоря, оружие и боеприпасы. По словам одного немецкого очевидца, эти негры «казались циклопами в кузнице Вулкана». В арсеналах собирались большие запасы свинца, меди, древесного угля, селитры и серы, а также «бесконечное число копий, пушечных ядер, шлемов, металлических нагрудников и всякого рода снаряжение и оснастка, которые могли быть использованы на кораблях». В доках стояли суда, большие и малые, на всех стадиях постройки, потому что фрахтовая торговля португальцев быстро развивалась.

Узкие улицы нижнего города, обнесенного стеной, были полны народу; с утра до вечера на них раздавались крики продавцов съестных Припасов. На углах, раздувая пламя в глиняных жаровнях, предлагали свой товар продавцы каштанов. Лотошники и лотошницы с лотками на головах торговали маслом, рыбой, водой и овощами. Булочники продавали хлебы, лежавшие у них на голове в больших плоских корзинах. В корзинах же, похожих на клетки, продавалась кричащая и гогочущая птица. На перекрестках стояла вонь от боен и доносились запахи жареной пищи; почти каждую минуту прохожих просили посторониться криками, которые и сейчас еще можно услышать в Лиссабоне: «Agua vae!» («Берегись, вода!») — это жильцы верхних этажей открывали окна и выливали ведра с водой и помоями; нечистоты текли по открытым канавам в середине улицы. Над головами прохожих вывешивалось на жердях, как это делается и поныне, белье для просушки.