Айриш-бой для сицилийца - Джеки Бонати

окна, одобрительно кивнул. – Всем виски! – скомандовал Джулиано.

Так в конце сентября 1929 года Том вошел в семью Мазари. Все надеялись на процветание, не подозревая о том, что на горизонте уже появились события, предвещающие крах.

"Черный вторник" настолько шокировал всех, что клуб решили не открывать. Всю предыдущую неделю они наблюдали биржевую лихорадку, по радио и в газетах были противоречивые новости.

– Я ничего в этом не понимаю, – причитала Китти. – Только то, что происходит что-то неправильное, может мне кто-нибудь объяснить простыми словами? – просила она, действительно не понимая, не прикидываясь дурочкой. Но Том и сам не был до конца уверен в происходящем.

– Это значит, что те, кто вкладывал свои деньги в акции, сейчас потеряли очень много, – Энди нервно барабанил пальцами по столу.

Он был неглупым парнем, но предсказать последствия ему было не под силу

– Поеду к сеньору Мазари, – он резко поднялся. – Нужно понять, что делать теперь.

В офисе дона не было паники, там царила какая-то мрачная атмосфера. Дон с консильери и капо обсуждали, что делать дальше. Разумеется, идти с вилами на Уолл-Стрит никто не собирался, нужно было решить, как не дать бизнесу просесть.

Том никогда не видел Нью-Йорк в более мрачном настроении. До самого Рождества было все хуже и хуже, люди теряли работу, магазины и рестораны закрывались, потому что их владельцы разорялись. Он видел очереди людей, выстраивавшихся за бесплатным супом и одеялами. К счастью, ему этого удалось избежать, но не окажись он в семье Мазари, то закончил бы именно так.

Тетушки Джованна и Джорджия тоже кормили людей, а потом до них дошли слухи, что Аль Капоне тоже открыл столовую для бедных. Несмотря на общее подавленное состояние, люди старались держаться, а сообщества помогать друг другу.

Клуб продолжал работать, но, во-первых, стало значительно меньше посетителей, а тех, кто приходил, становилось все труднее развлекать. Мужчины за столом были погружены в разговоры, на сцену почти не обращали внимание, а Китти и Том, когда спускались в зал, только и слышали, что "акции", "фондовый рынок", "Доу Джонс", "кризис", и прочие слова, мало относящиеся к прежней беспечной жизни. Поклонников у Китти тоже значительно поубавилось, она начинала заговаривать о продаже украшений.

Том заметил, что Китти ведет себя все более странно, но поначалу списывал все это на нервозную обстановку. Но когда она всерьез стала говорить о продаже драгоценностей, он все же спросил.

– Китти, деньги сейчас обесцениваются, украшения более стабильный актив, зачем ты это делаешь? – они остались вдвоем в гримерке после выступления, и он увидел, какой уставшей и грустной выглядит девушка.

И сдерживаться сил у нее не осталось. Она закрыла ладонями лицо и заплакала, не завыла, играя на публику. Ее плач был какой-то безнадежный, полный тоски.

– Ох, Том, я такая дура, – прошептала она.

– Боже, Китти, что случилось? – Том опешил, сел к ней поближе и обнял за плечи. – Рассказывай.

Всхлипнув, Китти прижалась к его плечу.

– Помнишь того красивого блондина, который ухаживал за мной, каждый вечер приходил? Теодор, – не поднимая взгляд, заговорила она. – Он ведь английский лорд, самый настоящий. В любви мне признавался, – он жалко всхлипнула. – Я думала, и правда любит… забеременела.

Том поглаживал ее по плечу, выслушивая поток слез и сбивчивых объяснений.

– Так, и, в чем же дело? – пока все шло хорошо, и он не понимал, что и когда пошло не так.

– В том, что это, возможно, не его ребенок, – Китти обхватила себя поперек живота, хватанула ртом воздух, и по ее щекам заструился новый поток слез.

– И ты ему сказала об этом? – дошло до Тома. Иногда ему казалось, что Китти и впрямь небольшого ума. Профукать свой шанс на счастье из-за честности – это нужно было суметь. – И он отказал?

– Он сказал, что ему нужен наследник, а не чужой бастард, – Китти шумно высморкалась в протянутый Томом носовой платок. – Предложил сделать аборт. Но я так не могу.

– Это к тому же незаконно, – добавил Том, понимая, что в их окружении закон – понятие размытое. – Мы тебя не бросим, Китти. Поможем, кто как сумеет.

И обещание он сдержал. Энди, конечно, было сейчас совсем не до того, он и в клубе-то появлялся не каждый день. Зато Том помогал Китти, как мог, да и к итальянским тетушкам водил ее регулярно – они хорошо влияли на будущую мать, позитивно настраивали ее.

Китти перестала скрывать свою беременность, немного успокоилась и стала меньше выступать. Том был рад взять на себя большую часть нагрузки, и старался поддерживать Китти всеми силами и радовать по любому поводу.

– Уже решила, как назовешь? – спросил он, когда Китти уже перестала выходить на сцену, но все еще приходила в клуб поддержать Тома и повидаться со всеми.

Он как раз готовился к вечернему выступлению. Пусть те уже не приносили прежнего удовольствия, поскольку он не ощущал той отдачи, какая была раньше, но он и не думал что-то менять, понимая, что это его долг – во всей этой серой беспросветности как-то подбадривать посетителей.

– Честно говоря, кроме Теодора в голову ничего не приходит. Но лучше я назову его Томас, – улыбнувшись, Китти обняла живот.

– Ну вот еще, уж лучше пусть будет Тео, – рассмеялся Том. – А вдруг будет девочка? – спросил он.

– Тогда Джо, чтобы не выбирать между Джованной и Джорджией, – улыбнулась Китти и, поддержав себя под поясницу, поднялась, чтобы подойти к Тому и немного припудрить его.

– Это будет чудесный весенний ребенок, – улыбнулся ей Том. Буквально на днях они с Энди лежали в постели и обсуждали ее ситуацию, думая, как ей выкрутиться. Мать-одиночка – это вызов, что и говорить.

– Надеюсь, со временем она захомутает какого-нибудь мужчину, который примет и ее, и ребенка. Это будет идеальный вариант, – сказал Энди, уже почти засыпая. Том был с ним согласен. В такое непростое время иначе и быть не могло. Ну или они и дальше будут ей помогать, уж одну с малышом точно не бросят. Об этом Том ей и сказал, прежде чем поцеловать в щеку, погладить уже хорошо видимый животик, и бежать на сцену.

Исполняя песню, он привычно перескакивал взглядом с одного лица на другое и на очередном лишь чудом не запнулся. Лейтенант Моррис собственной персоной.

Том ощутил холодок по спине и теперь гадал, какой шанс, что он пришел сюда просто так? Минимальный, черт возьми. Неужели у него есть вопросы в связи с гибелью Давида-младшего?

Допев песню, он ушел на небольшой перекур, стараясь в первую очередь успокоить нервы. Энди уехал по делам,