Отряд (Аш - Тайная история - 2) - Мэри Джентл

"Охота на оленя-самца... Кто тут спятил, я или они?"

Анжелотти не успел ответить, как к ним приблизилась высокая, похожая на пугало, фигура и отбросила назад капюшон. Флора дель Гиз хлопала одной овчинной варежкой о другую, согревая остывшие на ледяном ветре руки.

- Аш! - весело прокричала она. - У Роберта человек двенадцать желает поговорить с тобой насчет этой охоты. Ему привести их сюда из башни или ты пойдешь к ним?

- Сюда привести, - Аш спешилась, заскрипело ее боевое седло из стали и кожи. Она расслабилась после визита в лагерь Фарис, но зато под доспехом у нее заболели мышцы.

С земли можно было поближе рассмотреть толпящихся на площади мужчин и женщин. Они тихо прогуливались; большинство молчало, на некоторых лицах было скорбное выражение. Когда из-за развалин на узких кривых улицах им приходилось сталкиваться по нескольку человек, она видела, как они вежливо уступали друг другу дорогу или кивали, извиняясь. Бургундские солдаты, которым, она считала, полагалось бы алебардами организовывать движение толпы в определенных рамках, стояли группками и просто глядели на поток народа. Иногда перебрасывались одной-другой фразой с кем-то из проходящих.

В ладонях у многих женщин бережно были укрыты от ветра горящие тонкие восковые свечки.

Какая тишина... Впервые вижу такое.

Рядом с Флорой было две женщины, Аш заметила только сейчас: одна в зеленом одеянии сестры-монахини, другая в чем-то неопрятном белом, в пятнах... Когда толпа вокруг нее и ее мерина чуть расступилась, она смогла увидеть их лица. Это были сестра-настоятельница Симеон и Джин Шалон.

- Флориан, - она ошарашенно обернулась к хирургу.

Флора подняла глаза: она посылала куда-то девочку из их обоза с сообщением.

- Роберт говорит, что около дюжины фламандцев, которые остались с нами после разделения отряда, хотят получить от тебя разрешение поехать на охоту. И я еду.

Аш скептически сказала:

- И давно ли ты в последний раз вспоминала, что ты бургундка?

- Какая разница, - толстое белое лицо сестры-настоятельницы смотрело на Аш не то что неодобрительно, а скорее печально, всепрощающе. - Вашего доктора плохо воспринимали на родине; но сейчас нас сплотили обстоятельства, все мы держимся вместе.

Аш обратила внимание, что Джин Шалон смотрит на нее без горечи. Веки старухи покраснели от слез. Поэтому или из-за насморка она все время шмыгала носом. Поразительно: она держала Флору под руку.

- Не могу поверить, что он умирает, - проквакала она. У Аш горло перехватило: она невольно посочувствовала откровенному горю этой женщины. Джин Шалон добавила: - Он был нашим сердцем. Господь возлагает самую тяжелую ношу на Своих самых верных слуг... Господь в Своей милости знает, как нам будет его не хватать!

Тут Аш заметила, что, кроме сестры-настоятельницы, она не видит на улице священнослужителей. Колокол продолжал издавать одиночные удары. Каждый посвященный в духовный сан обязан быть во дворце, подле умирающего Карла; и она почувствовала прилив любопытства - вот бы поскакать туда и подождать новостей о его окончательном уходе.

- Я тут родилась, - говорила Флора, - да, я жила вне дома. Да, я изгнанница. Все равно, Аш, я хочу видеть, как изберут нового герцога. Я не была в Бургундии, я была за границей, когда умер Филип, тогда Карл охотился. Я собираюсь сейчас поехать, чтобы узнать... - глаза ее сощурились, на лице появилось выражение дерзкого юмора, - ... не чепуха ли все это. В общем, еду!

Аш почувствовала, что от холодного ветра у нее нос краснеет. Из носа капнула прозрачная капля. Она расстегнула кошелек, вытащила носовой платок и стала тщательно вытирать нос, давая себе время подумать - посмотреть на охотников, стрелков в ливреях Эйно и Пикарди, забирающихся на коней, даже беженец Арман де Ланнуа стоял в боевой готовности со своими грумами в группе бургундских дворян, - и заявила:

- Я еду с тобой. Пусть Роберт и Герен присмотрят тут.

Антонио Анжелотти заговорил, глядя на нее сверху вниз со своего чахлого серого:

- А если визиготы не соблюдут перемирия, мадонна!

- У Фарис есть свои причины соблюдать перемирие. Я потом тебе расскажу, - и легким тоном добавила: - Да брось ты, Анжели. Ребятам стало скучно. Надо показать им, что мы не обязаны сидеть сиднем в городе, как будто мы напугались. Повышает боевой дух!

- Вряд ли, если они насадят твою голову на копье, мадонна!

- Вряд ли это повысит мой боевой дух, но... - Аш обернулась, когда девочка-гонец вернулась, протолкалась сквозь вежливую толпу, за ней шли Роберт Ансельм и еще группа солдат. - В чем там дело?

За Робертом Ансельмом стоял Питер Тиррел, заткнув за пояс свою изувеченную руку в специально сшитой кожаной перчатке. Его лицо под шлемом было бледным. Рядом с ним стояли столь же пораженные Биллем Верхект и заместитель командира копьеносцев Адриан Кампин:

- Мы не думали, что он может умереть, командир, - сказал Тиррел, не считая нужным называть по имени того, о ком говорил. - Мы бы хотели поскакать на охоту в память его. Я знаю, сейчас мы в осаде, но...

Биллем Верхект, более пожилой, добавил:

- Среди моих людей около дюжины - бургундцы по рождению, командир. Мы этим проявим уважение.

- Хорошим был нанимателем, - добавил второй зам.

Аш внимательно посмотрела на них. Как прагматик она сразу сообразила: "Двенадцать человек не спасут нас в случае предательства визиготов", - а как романтик - под лучами слабого утреннего солнца поддалась воздействию огромного стечения народа и почти абсолютной тишины.

- Можно воспринимать и так, - да, это проявление уважения. Он знал, что делал. А так можно сказать не о каждом занудном засранце, к которым мы нанимаемся. Ладно, разрешение дано. Капитан Ансельм, вы и Морган и Анжелотти будете удерживать башню. В случае предательства будьте готовы открыть городские ворота - мы срочно вернемся!

По группе пробежал спокойный одобрительный смешок. Биллем Верхект повернулся к своим людям и стал их выстраивать как должно. Роберт Ансельм поджал губы. Аш поймала его взгляд.

- Прислушайся.

- Ничего не слышу.

- А ты послушай. И услышишь скорбь, - Аш говорила тихо, неофициальным тоном. Она указала ему на стоявших среди охотников и собак Филипа де Пуатье и Ферн де Кизанса с Оливье де Ла Маршем; все они с толпой своих людей; все теперь с непокрытыми головами в этот осенний день. - Этот город намерен выстоять, им нужен преемник для Карла. Если он умрет и вместо него не окажется никого - тогда все кончено: Дижон падет завтра же.

Один громкий и ясный удар колокола перекрыл легкий шелест толпы. Аш подняла голову к остроконечным крышам. Но двойной шпиль аббатства отсюда не был виден. "Сейчас ему помазание делают, дают ему последнее причастие".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});