Две недели (СИ) - Ольга Новицкая

Он смотрел так гордо, что у Богданова просто не осталось выхода — пришлось хвалить. Получив положенную долю оваций, Игорь вспомнил о коллегах.

— А у вас есть что-нибудь? — нетерпеливо спросил он.

— Что… Адресочек нашего подозреваемого нашел. А так ничего особенного, — протянул Богданов в ответ на горевший в глазах вопрос.

Он с равнодушным видом катал по столу карандаш, пока подчиненные переваривали информацию.

— Как? — выдавил, наконец, Игорь.

— Что? — поднял голову Богданов. — Ты про адрес? Да все просто. Поговорил с безутешными барышнями в поликлинике, нашел парочку самых болтливых, они и рассказали, что к Лебедевой несколько раз приходил какой-то тип, даже цветы ей на день рождения принес, ну и еще пачку левых сплетен в довесок получил.

— А как адрес узнал? — подался вперед Игорь.

— Запросто, мой юный друг, запросто, — снисходительно пояснил Богданов. — Дань, ты-то хоть догадалась?

Даня несколько секунд напряженно чесала лоб и осторожно уточнила:

— Что, букет был особенный?

— Точно.

— Какой?

— Такой, — неопределенно покрутил кистью Богданов, — в форме сердца, ну ты знаешь, девчонки такое любят.

— Разве такие не на заказ делают? — осторожно спросила Даня и тут же виновато развела руками. — Я просто не знаю.

— Вот и я не знал, — вздохнул Богданов. — Пришлось позвонить одной знакомой и выяснить, на заказ такие букеты делают или так, ширпотреб.

— И как? — уже не только Игорь, но и Даня ерзала от нетерпения, пока Богданов над ними издевался, включал чайник, насыпал сахар, кофе, и помалкивал.

— Что как? — подал он, наконец, голос. — Заказной, естественно, иначе б я адресок не надыбыл. А так спросил, в каком магазине в районе поликлиники можно заказать букет, оббегал все, какие нашел и дело в шляпе, гражданина опознали. Он, оказывается, номер мобильного для связи оставил, я и пробил по своим каналам, что за крендель. Заскочил в паспортный стол, снял копию документов и вот, прошу любить и жаловать, Зубков Борис Андреевич собственной персоной, сорока лет, проживающий по улице Плотникова дом семь, квартира сорок три.

С такими словами он расстегнул «молнию» папки и выложил на стол копии из паспортного стола. С отксеренной фотографии на них смотрел человек, как две капли воды похожий на портрет, нарисованный Семеном Семеновичем, только помоложе.

— Да, и еще, — равнодушно сказал Богданов, — в букетик тот записка была вложена. Одна из медсестер посмотрела что там, пока Лебедева отвернулась.

— Да не томи ты уже! — взмолилась Даня, от нетерпения едва не подпрыгивая.

— Надо тебе пустырника купить, — заметил Богданов, и сжалился. — В записочке было написано, цитирую «С вечной любовью, и надеждой на взаимность. Богданов А. С.»

Поздние мухи в кабинете уже начали привыкать к периодически возникающему гробовому молчанию и жужжали, как ни в чем не бывало секунд пять, не меньше, прежде чем Игорь осведомился:

— Так это что, от твоего имени?

— Гений, — констатировала Даня, откинувшись на спинку стула. — Нет, ну он реально гений. Лебедева втрескалась в Богдана, приходит букет с запиской, а он спрашивает, от чьего имени.

— От моего, — кивнул Богданов. — Теперь вспоминайте, когда был День рождения Лебедевой?

— Десятого сентября, — уверенно ответил Игорь.

— Молодец. Теперь вспоминаем, что за сущность Лебедева.

— Ну, она прекрасная медсестра и от ее рук очень быстро растут зеленые насаждения, даже если не сезон. В разумных пределах, конечно.

— А побочный эффект?

— Она должна была любить определенного человека? — выпалил Игорь.

— Не определенного, — назидательно поднял палец Богданов. — Любого. Но безответно. Ее сущность должна подпитываться страданиями. Для равновесия. Что у нас хуже неразделенной любви?

— Задержка зарплаты? — предположила Даня.

— Тебя никто не спрашивал, — ответил Богданов. — Короче. Зубков внушил Лебедевой, что любовь взаимна, в последний день забежал к ней домой, тяпнул пивка, и добил фактом, что я решил предложить ей руку и сердце. Это предположение, не более. После чего откланялся, а Лебедева покончила с собой от разделенной любви.

— Очень интересный способ доведения до самоубийства, — кивнула Даня.

— А записка? — вспомнил Игорь.

— Какая?

— Ну, предсмертная.

— Ах эта. Она, судя по высыханию чернил, была написана дня за два до смерти. Доказано, что Лебедева побывала на стройке, уж не знаю зачем, потом у Зубкова спросим, но, скорее всего, в качестве медицинского персонала, не доверяет наш подозреваемый этому знаку. И, скорее всего, он ей наплел, что она сильно меня подставила. Во-от… В порыве раскаянья Лебедева пишет повинное письмо, вот вам и предсмертная записка.

— Так давайте его арестуем, — неуверенно предложил Игорь, и тут же осекся.

В самом деле, за что арестовывать честного гражданина? За букет? Скажет, что просто хотел порадовать, а все остальное имело смысл только для этого отдела, и аналогичных отделов в других городах. Получалось, что улик на Зубкова нет.

— Надо у него слюну или кровь добыть, — задумчиво подала голос Даня. — Сверим с образцами на знаках и с теми, из помойки Лебедевой. Блин! Я запуталась! — досадливо призналась девушка. — Получается этот тип подсылал Семена Семеновича к Бомжу, Егорычу и прочим, а Горохов его сам пустил, раз они знакомы и, наверняка, сообщники.

— Точно, — согласился Богданов.

— А как он к Ване пробрался?

— Он и не пробирался, — пояснил Богданов. — Он свою кровь в Васнецовскую пробирку добавил, перед тем, как тот поперся знак рисовать. Вот наш колдунишка все за него и сделал. Ваня оказался слишком чувствительным, Горохов догадался о покушении, после вопросов о самочувствии, хотел стереть знак, но не успел, слишком хитро тот был спрятан. Зубков зашел очень вовремя, увидел умирающего Вову, и, для сокрытия следов, специально для нашего отдела, тяпнул его по башке топориком.

— Не слишком сложно? — спросил Игорь.

— Нормально, — заверил Богданов. — Значит так, Игорек, отправляйся к Зубкову и достань мне его кровь, слюну, волос, короче, что угодно пригодное для анализа. Мы должны установить его принадлежность к знакам.

— Как я добуду? — возмутился Игорь.

— Так ты его ножичком пырни, да и набери крови в баночку, — посоветовала Даня, за что удостоилась гневного взгляда.

— Вот ситуевина, — не слушая их, Богданов досадливо стукнул кулаком в ладонь. — Знаем, кто все подстроил, а посадить не можем. Игорек, ты еще здесь?

Вернулся Игорь через полтора часа. Он очень тихо открыл дверь и прокрался, держась за ребра, на свое место. Губа его была разбита, нос распух, а на щеке виднелись царапины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});