Сокровища империи - Егор Дмитриевич Чекрыгин

а еще один принял, заплатив пару мелких серебряных монеток.

— Довольно искусная работа. Посмотри — песик как живой. Судя по тому, что сделано с душой, — рисовал ребенок. Надо поощрять развитие детских талантов, — пояснил он свой выбор, оставшись наедине с друзьями. — Опять же пусть народ удостоверится, что мы и правда платим за такие камни.

Его щедрость была вознаграждена уже на следующий день — среди невзрачных обломков, которые робко продемонстрировала довольно бедно одетая женщина, один выглядел очень старым, и полустертое изображение задней собачьей лапы и части хвоста было не намалевано по поверхности, а явно вырезано рукой опытного художника.

— Где вы его взяли, сударыня? — спросил Готор, доставая из кошелька золоту монету.

— Дык, ваша милость… У нас такие часто встречаются, — ответила ему женщина, не сводя завороженного взгляда с золотой искорки в пальцах явно благородного господина. — Вы не подумайте чего, это честно мое. Из ограды вокруг огорода нашего вынула. Ограда там у нас из камней. Чтобы волы да овцы не лезли.

— Беру! — решительно кивнул Готор, и монета переместилась в ладонь женщины. — А если вы нам покажете, где находится ваша деревня, получите еще одну такую!

Две золотые монеты даже для зажиточного крестьянского хозяйства — немалое богатство, а для бедной вдовы с тремя детьми — и вовсе сказочное состояние. Надо ли говорить, что оу Готор в ее глазах стал равен богам и любая его просьба становилась законом?

И потому вся компания «храмоискателей» переехала в крохотную деревеньку, состоящую всего из десятка домов, уже к вечеру того же дня. Увы, но стояла деревенька на отшибе, собственного постоялого двора не имела, так что остановиться пришлось в доме все той же вдовы.

Дом, правда, был не таким уж и маленьким и явно носил следы некогда зажиточной жизни, которая, видимо, ушла вместе со смертью кормильца.

Одивия Ваксай поселилась в закутке хозяйки. Профессор Йоорг занял «основные палаты», а хозяева и остальные участники экспедиции разместились в пустых сараях и в хлеву. Никто не жаловался, благо погода стояла жаркая и сухая.

Хотя нет. Одивия Ваксай начала жаловаться довольно быстро. Сразу же после того, как к гостям деревни потянулся ручеек местных жителей, желающих обогатиться на продаже старых камней. Ее купеческая душа люто протестовала против необходимости отдавать деньги зазря. Но Готор сказал: «Надо!»

— И нам польза, на случай если понадобиться какая-то помощь от деревенских. Да и хозяйке нашей попроще жить будет. Деревенские ведь выскочек не любят. Могут и подпалить.

Общение с местным населением Готор опять переложил на плечи своей предприимчивой спутницы, а сам с Ренки и детьми вдовы в качестве проводников отправился в поля, искать заветный холм. Профессор Йоорг, несмотря на уговоры, тоже увязался с ними, заявив, что не настолько он уж и стар. Бедолага Гаарз уже привычно остался при Одивии в качестве телохранителя, а заодно приглядывал за людьми оу Лоодига, чтобы те пребывали в «правильном» градусе опьянения. Пришлось брать в аренду лишнего верблюда только для того, чтобы увезти на нем запасы дешевого вина.

Увы, но эта часть степи вообще была известна как холмистая, и обнаружить среди множества холмов один конкретный было весьма непросто.

— И как мы будем искать этот храм? — спросил Ренки, которого в последнее время почему-то обуял дух противоречия.

— Когда нет времени поработать ногами, — бодро ответил ему Готор, — приходится работать головой. Итак! Храм, как известно, стоял у дороги. Но сейчас дорога пролегает почти в пятнадцати верстах к западу. Однако обилие в деревне камней из храма говорит, что он был где-то неподалеку. Жаль только, что местные не помнят, откуда их прапрапрадедушки конкретно все это притащили.

— Так как же дорога… — начал было Ренки.

— Скорее всего, — продолжил Готор, — она просто сдвинулась в сторону. Такое часто бывает со степными дорогами. Сам должен помнить по Зардану — набил колею в одном месте, а проезжаешь рядом. Так, глядишь, за десяток лет дорога уже на пару-тройку верст в сторону ушла. Но путь к храму должен был быть достаточно наезженным. Значит, поедем с востока на запад и будем искать следы старого тракта, который и приведет нас к желанной цели.

Ренки хотел было еще что-то возразить, но промолчал. Готор нынче пребывал в весьма возбужденном состоянии. Бодрость и уверенность в себе быстро сменялись у него едва ли не отчаянием, которое ему, конечно, удавлось искусно скрывать, но не от лучшего друга.

Да, Ренки его понимал, поскольку и сам испытывал нечто схожее, только вот с прямо противоположными знаками.

Что будет, когда Готор найдет Амулет и отправится в свой мир? Что станет с ним — оу Ренки Дарээка, с их бандой и королевством Тооредаан, которое сейчас так нуждается в человеке со знаниями и способностями оу Готора Готора? Эти вопросы гудели в мозгу словно пчелиный рой, то одаривая медом надежды, то больно жаля дурными предчувствиями.

Ренки ненавидел себя за эти мысли. Как благородный человек и настоящий друг, он должен был… нет, просто обязан был радоваться за товарища, стоящего на пороге, за которым могла сбыться его заветная мечта о возвращении домой. Но проклятый червячок сомнения копошился в душе, отравляя ее ядом.

— Эй! А посмотрите-ка сюда! — внезапно вскрикнул профессор Йоорг.

В отличие от своих спутников он ехал не на верблюде, а на маленьком ослике, так что был ближе к земле.

— Хм… — сказал Готор, пропев верблюду команду опуститься на колени. — Это, я так понимаю…

— Древний верстовой камень! — с немалой гордостью едва ли не прокричал профессор. За его долгую жизнь это был первый случай, когда он сам нашел древний артефакт, а не получил его из чужих рук. И его распирало от целой гаммы чувств — гордости, удивления, самодовольства… И опаски… Вдруг он ошибся?

— Браво, профессор! — воскликнул Готор. — Вы превзошли всех нас!

— Привычка, знаете ли, — застенчиво ответил почтеннейший Йоорг. — Обращать внимание на всякие там знаки…

А Ренки просто промолчал.

Следующая находка принадлежала одному из мальчишек-проводников.

К тому времени они уже успели отмахать верст пять-шесть на север, тщательно «преследуя» прячущийся от них древний тракт. Но сколько ни прячься, а вот где-нибудь мелькнет то