Антитезис - Андрей Имранов

— В газету заметки в нужном ключе писать тебя вроде совесть не глодала?

— На бумаге проще, — Дима усмехнулся, — Здесь все-таки живой человек. И вроде — неплохой человек. Видно же, что он — не со злым умыслом. Он правда верит, что хорошее дело делает.

Вирджил остановился у проходной.

— А на бумаге, значит, человек не живой? А? Чего молчишь?

— Задумался, — Дима встряхнулся, — и на бумаге — живой. Я понял, Вирджил Сидорович. Я просто не видел этого, да и не хотел видеть — так проще. Я… буду стараться. Видеть живого человека.

— Хм, понял он, — пробурчал Вирджил. Тяжело вздохнул, — если бы все так просто было. Ладно, остановимся пока на этом. Я еще тут задержусь, а ты езжай в офис, подождешь меня там. Хотя нет… езжай лучше в «Нуар». Я там буду где-то через час, там и встретимся.

Вирджил повернулся и ушел по коридору влево. Дима проводил его взглядом, потом пожал плечами и вышел на улицу. «А вот интересно», — подумал он, не спеша пробираясь через стоянку — «если б это не Вирджил меня сюда привел? Если б я сюда на работу устроился? Хрень, конечно, ведущих для таких программ с улиц не набирают. Но если б каким-то чудом… если б я не чувствовал, что это — очередной тест на честность, а точно знал, это — мой шанс пробиться наверх? Возможно, единственный. Стал бы я тогда за правду воевать? М-да, скорее всего, что нет. Позлился бы, посокрушался бы, но — промолчал. Как ни грустно. С житейской точки зрения этот Виктор прав. Работа-то такая, от которой не отказываются. Мечта, не работа… Всё же не зря китайцы пожелание „пусть сбудется твоя самая сокровенная мечта“ считали проклятием». Тут Димины размышления прервал чей-то оклик:

— Дмитрий, Дмитрий Лукшин! Извините…

Дима обернулся и увидел спешащего за ним долговязого мужчину в нелепо-сиреневом пальто и серой кепке. Мужчина улыбался, так широко и искренне, что Дима тоже неуверенно улыбнулся в ответ.

— Э… — сказал он, — привет…

— Здравствуйте, — мужчина кивнул, — вы на меня, наверное, не обратили внимания, я сидел в студии… ну сейчас, на передаче.

— А! — сказал Дима, — да, знаете, там свет так в глаза бьет, что кроме стола ничего не видно… ну, неважно, — «Может, это продюсер какой? Предложит мне сейчас другую передачу? А что?», — слушаю вас.

— Я занимаюсь вопросами групповой экстрасенсорики («Чем-чем?» — нахмурился Дима) и знаете, ваш ответ… насчет создателя и веры в него… как бы это сказать… звучит в одной тональности с моими собственными измышлениями.

— Понятно, — сказал ничего не понимающий Дима.

— Вот, — мужчина вытащил из-за пазухи небольшую брошюрку и, заметно смущаясь, протянул Диме, — я еще и писатель… немного и вот… в сем труде изложил некоторые свои мысли… там и визитка моя есть, если что…

Лукшин взял брошюрку, глянул мельком, с трудом удержав брезгливую гримасу — бумага — плохая, печать (а скорее даже ризография) — еще хуже, обрезка кривая, на пол-обложки — отвратительного качества фотография, в которой только очень наблюдательный человек смог бы опознать Диминого собеседника. Ну и название очень органично ложилось в ту же кучу: «Коллективное бессознательное и трансформация реальности».

— Э-э-э, — сказал Дима, — спасибо.

— Не за что. Вы ознакомьтесь, ознакомьтесь.

— Обязательно, — кивнул Дима, — но попозже, у меня скоро встреча…

Он надеялся, что странный тип этим удовлетворится и оставит его в покое, но «тип» его словно и не слушал:

— Вы знаете, я очень рад, что попал на эту запись. Во-первых, один из ваших, — мужчина покрутил в воздухе пятерней, словно ловя какое-то насекомое, — ваших… собеседников! Второй. Который, не поп — он очень интересные вещи сказал. Насчет того, что вера сегодня слабее, чем в прежние времена, потому что… канон веры уже совершенно… не коррелирует с современными представлениями об устройстве мироздания. Если вы понимаете, о чем я. И это справедливо не только для христианства, нет-нет, даже не возражайте!

— Я, как бы… — Дима начал понимать, что — попал.

— Все современные религии насчитывают хотя бы тысячу лет истории и неудивительно, что каноны этих религий — устарели. Сегодня даже самый набожный человек относится к своим священным книгам как к набору притч… даже… легенд. А не как к исторически достоверным хроникам. Потому что совершенно невозможно быть в своем уме и верить во все эти… писания, когда вот он — телевизор и там — ничего подобного! И это — намного хуже, чем может показаться!

— Почему же? — Дима уже подыскивал пути к бегству, но последнее заявление его немного удивило.

— Потому что то, во что верит множество людей — становится реальным! Не делайте такого лица! То есть… делайте конечно, вы вправе не верить, но… у меня есть доказательства! И я вам их предъявлю! Чуть позже… пока следите за ходом моей мысли. Вы помните Библию?

— Нет.

— А… ну ладно. Просто уже там есть подтверждения моей идее — самое страшное противоречие учению Христа находится в самих евангелиях и на них никто не обращает внимания. Вот я вам зачитаю… евангелие от Матфея, тринадцать-пятьдесят четыре, — мужчина откашлялся и напевным баритоном произнес:

— И, придя в отечество Свое, учил их так, что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами? Откуда же у Него всё это? И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем. И не совершил там многих чудес по неверию их.

Мазнул по Лукшину совершенно безумным взглядом вытаращенных глаз.

— Не совершил чудес по неверию их! Вы поняли?! Не совершил, потому что там — в него не верили! Какое дело Господу всемогущему, верят ли в него? Он же всемогущ независимо от веры в него, разве нет? Или же… нет?! Понимаете?

— Не совсем…

— Все просто. Бог питается верой в него. Чем больше людей в него верят, верят истово и самоотверженно, тем он реальнее. Тем реальнее канон его. Так что нельзя сказать, что какая-то религия — ложна. Нет, вовсе нет. Если все люди Земли поверят в Библию, или в Коран или в Тору — неважно, главное — что все люди — то эта религия — станет истиной. И станет все так, как написано в каноне. Но сейчас — тенденция обратна. Каноны устаревают и все меньше людей искренне верят в них. Боги слабеют. И это плохо.

— Почему же? — возразил Дима. Мужик, конечно, был сдвинутым совершенно, но тема Диму вдруг заинтересовала, — зачем человечеству боги?

— Затем же, зачем государственность и корпорации. Потому что религия — это — колхоз. Вера среднего человека слаба, да и тратит он ее нерационально и неэффективно. Он верит, что может продвинуться по службе, верит, что вырастит хорошего сына и тут же верит, что его коллегу шеф ценит меньше, чем его самого, а ребенок соседа — растет лоботрясом. Все суммируется и в итоге — выходит пшик. Мусор, от которого плохо всем. А если всю веру организованно направить в одно русло, да еще и назначить хозяином этого ресурса существо неподкупное и беспристрастное — то результат… о-о-о, хотел бы я посмотреть на этот результат! А сейчас что?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});