Живописец смерти (СИ) - Лукарелли Карло

Морин Слаттери засмеялась, закрыла глаза и опустилась в воду по подбородок. В следующей реинкарнации ей очень хотелось вернуться в этот мир в образе Кейт Маккиннон.

Уилли нигде видно не было.

Кейт расстроилась еще больше. Ей так хотелось с ним прогуляться. Она посмотрела на часы. Поздно. Пора возвращаться к Слаттери.

— Пошли в отель, — сказала она телохранителям. Пассатта кивнул, Маркарини закурил сигарету без фильтра, и они направились от Музея Пегги Гуггенхейм к мосту Понте дель Академия, где перешли на другую сторону Большого канала.

На улице стало холодно и туманно. Луна изредка прорывалась сквозь облака, высвечивала какую-нибудь архитектурную деталь и исчезала. Голова Кейт тоже была вся наполнена туманом. Она поежилась. Луна выглянула в очередной раз и осветила канал, сделав его похожим на аллею в парке. Они прошли еще по одному маленькому мостику, держась за влажные металлические перила. Кейт остановилась. Вгляделась в туман.

— Ребята, вы ничего не слышали?

— Что именно, синьора? — спросил Маркарини.

Кейт пожала плечами. Наверное, мне показалось.

— Не важно. — Она убыстрила шаг. Не так-то легко идти на таких тонких каблучках.

Они свернули на маленькую площадь, здесь Кейт прежде не бывала. Магазины и кафе уже все закрыты, ни единой души не видно. От площади в разные стороны расходились четыре улочки.

— Куда пойдем? — спросила она.

— Сюда, — ответил Пассатта. — Выйдем на Калье деи Кампаниле, а потом на площадь Святого Марка.

Улочку освещали несколько старинных фонарей, так что пришлось двигаться в полумраке. Они прошли уже примерно половину пути, когда сзади послышались шаги. Полицейские резко остановились, выхватили пистолеты. Кейт тоже извлекла свой 38-го калибра. Вгляделась в туман, но ничего не увидела. Теперь никаких шагов слышно не было. Только голуби шевелились где-то неподалеку да плескались волны.

— Пожалуйста, синьора, оставайтесь здесь, — сказал Пассатта.

Полицейские разделились. Маркарини двинулся направо, Пассатта налево. Кейт наблюдала, как их силуэты растворились в тумане. И опять ей послышалось что-то странное. Где-то вдалеке Пассатта перекликался с Маркарини, их голоса гулко отражались от стен темных зданий.

Кейт просто не могла стоять здесь и ждать. Чего? Внезапно занервничав, она ринулась по улице и… чуть не упала в канал. Остановилась у самого края. Здесь никаких перил не было, темно, вода плескалась прямо у ее ног. Невозможно было даже определить, где заканчивается суша и начинается вода. Еще полметра или чуть больше, и Кейт могла бы в нее окунуться. Кожа на руках Кейт покрылась пупырышками. В этот момент ее за локоть схватил Маркарини. Она развернулась и наставила ему в лицо свой пистолет.

— Боже! Как вы меня напугали.

— Простите, синьора, — сказал он. — Но пожалуйста, больше от нас никуда не отходите.

Теперь они пошли быстрее. Пересекли небольшую площадь и свернули в еще один темный переулок. Нервы Кейт были на пределе. Неожиданно впереди возникла тень. Мужская фигура, как на картине де Кирико[53]. В руке у него поблескивало что-то металлическое. Маркарини и Пассатта показали глазами Кейт держаться за ними, а сами направили дула пистолетов в сторону незнакомца. Но он их теперь увидел и подал голос.

— Все в порядке, ребята, — сказала Кейт телохранителям. — Это Уилли… Что у тебя в руке? — спросила она, когда Уилли подошел.

— Это? — Он показал кусок окисленной бронзы длиной примерно пятнадцать сантиметров с сохранившейся по краям отделкой. — Думаю, это обломок старых перил. Вот, подобрал по дороге. Красивый?

— Красивый, — пробормотала Кейт, — но мы чуть… Впрочем, ладно.

Они свернули на площадь Святого Марка.

— Давай зайдем в кафе «Флориан». — Она взяла Уилли под руку. — Наверное, тебе сейчас хочется выпить.

Они устроились в обитой бархатом кабинке, а Маркарини и Пассатта заняли позицию на площади. Оперлись спинами о колонну и закурили сигареты без фильтра.

— Телохранители? — спросил Уилли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Прилипли, не оторвешь. — Кейт попыталась улыбнуться. — Ничего не поделаешь.

Она заказала для всех бренди и попросила официанта отнести бокалы Маркарини и Пассатта. Те многозначительно их подняли, будто предлагая тост.

— Я очень рада тебя видеть. — Кейт сжала руку Уилли.

— Я тоже, — сказал он.

Слева мерцал позолоченный фасад собора.

— Как здесь красиво.

— Есть один интересный фильм с Джули Кристи и Дональдом Сазерлендом. Дело происходит в Венеции. Впрочем, он и для меня староват, а ты тогда еще вообще не родился.

— Может быть, я тогда и не родился, но фильм знаю, — произнес Уилли. — «Теперь не смотри».

— Откуда?

— Разве вообще существует какой-нибудь приличный фильм, который я не знаю? Супруги живут в Венеции, у них умер ребенок, и повсюду, куда они ни смотрят, видят его призрак.

— Точно, — подтвердила Кейт. — Так вот, сейчас меня от Венеции почему-то бросает в дрожь.

— Неужели? А для меня Венеция как сон.

Кейт посмотрела на ползущий по площади туман и поежилась.

Он где-то там?

— Тебе холодно?

— Нет. — Кейт тронула его за руку. — Извини, за Дартона Вашингтона и… вообще за все.

— Ты ни в чем не виновата. — Уилли уже хотел рассказать ей о Генри, но не решился.

Кейт некоторое время сидела молча, разглядывая шпиль собора, едва видный в тумане. Затем допила бренди и посмотрела на часы.

— Мне нужно возвращаться в отель.

У входа в «Гритти-Палас» Кейт пожелала своим телохранителям «Buona notte»[54], хотя догадывалась, что спать им сегодня не придется.

Маркарини покачал красивой головой. Пассатта помрачнел.

— Мы должны проводить вас до номера, синьора, и остаться на ночь.

— У меня?

— В коридоре, — уточнил Маркарини и улыбнулся. Бренди после «беллини» подействовал. Кейт чувствовала легкое головокружение и с трудом удерживала в руке ключ.

— Нужно, чтобы я помог? — спросил Маркарини.

— Ничего, справлюсь сама, — ответила Кейт. — Увидимся утром.

Постель, подушки, мягкое пуховое одеяло — вот о чем она сейчас думала. Но телохранители настояли, чтобы войти и проверить номер. Маркарини и Пассатта двинулись впереди, она следом. Неожиданно они напряглись, а на Кейт пахнуло прохладой, потому что окно было распахнуто настежь. Сначала Кейт ничего не поняла. В глазах рябило и вообще… а потом вдруг все встало на свои места. Такая ужасная сюрреалистическая сцена даже Сальвадору Дали не снилась.

Телохранители кричали что-то, но Кейт их не слышала. Все перебивал этот назойливый шум, который преследовал ее весь вечер. Буквально через несколько секунд комнату заполнили люди. А может, прошло уже несколько часов? Кейт не знала. Карабинеры и полицейские спорили о чем-то друг с другом, махали руками, кто-то щелкал затвором фотоаппарата, запечатляя на пленку весь этот ужас. Появился важный полицейский чин и стал задавать Кейт вопросы.

Она смотрела мимо него. В открытое окно на… Морин Слаттери, висящую в проеме.

Он подвесил ее голую на шторах. Одну пустил вокруг шеи, а с помощью другой образовал набедренную повязку. В общем, как у святого Себастьяна на картине. А в ее прекрасное белое тело вонзил дротики, похожие на стрелы. Двенадцать штук. Они торчали, как иглы дикобраза. Все тело было исполосовано потоками крови. Она стекала по ногам к связанным лодыжкам и дальше на ковер, на котором образовалась лужица неправильной формы.

Глава 42

Такое количество полицейских редко когда можно увидеть. Кругом доминировал синий цвет. Но это на земле. А небо, наоборот, было серым, то есть соответствовало ситуации. Густые облака предвещали дождь.

Первым говорил мэр, затем шеф полиции Тейпелл. Речи были короткие, официальные, но от всего сердца.

Хоронили полицейского, Морин Слаттери.