Минное поле политики - Евгений Максимович Примаков

уже некоторое время назад. В России нет главных основ здоровой рыночной экономики: доверия к национальной валюте как источнику ценности (или даже средства платежа в крупных сделках); банковской системы, которая выдает кредиты не связанным с ней частным фирмам; правовой системы, которая защищает права собственников и инвесторов; справедливой системы регулирования и сбора налогов, которая обеспечивает предсказуемый, конкурентный, прозрачный деловой климат, эффективно обеспечивает правительство финансовыми ресурсами и не служит механизмом государственной коррупции.

В России существует по крайней мере две системы взглядов на то, почему эти основы до сих пор не были развиты. Первая из них утверждает, что для развития этих основ требовалось длительное время везде, даже на Западе. Кроме того, у российских реформаторов были нереалистичные ожидания относительно сроков разработки рыночных инструментов, законов и накопления рыночного опыта, которых никогда не существовало в России. Согласно другой системе взглядов, США и Западная, а также Центральная и Восточная Европа не могут служить моделями для России. Более важное значение для нее могут иметь азиатские пути развития, которые в большей степени зависят от сотрудничества и взаимосвязи государственного и частного секторов.

Вероятно, правы и те и другие. Но для России главным является роль государства…

России предстоит длительная борьба не только за построение эффективных государственных институтов, но и по преодолению укоренившегося сопротивления самой идее укрепления правового государства. И как это было в истории нашей страны, частью окончательного решения проблемы законности власти вполне может быть передача властных полномочий от Центра регионам и органам власти на местах.

Модель рыночной демократии остается правильной для России, однако ей должна быть обеспечена поддержка со стороны государства, которое создает конкурентную, упорядоченную, предсказуемую и прозрачную среду. Нет никаких культурных или исключительно российских особенностей в том, что страна не смогла в течение последних шести лет идти к инвестированию и росту».

Ключевой фразой была следующая: «Премьер-министр Примаков и его правительство стоят перед чрезвычайно сложной, но неизбежной задачей выработки нового экономического курса».

Все это звучало как явная критика авторов и проводников экономической политики в России в предшествовавшие 1990-е годы. Но почему об этом американские руководители не говорили ни Гайдару, ни Чубайсу, ни Федорову, ни Черномырдину, наконец — Ельцину? Почему тогда, до нашего прихода, они не говорили о регулирующей и контролирующей роли государства в экономике, о цивилизованном и с полным учетом перехода страны к рыночным отношениям, но все равно резком усилении роли государства?

И Клинтона, и Гора, особенно в предвыборный период 1999–2000 годов, их оппоненты-республиканцы упрекали в том, что они слишком много «дали России». По сути, эти упреки безосновательны. В экономическом плане даже не только материально, но и в реальных рекомендациях практически ничего не дали, а в научно-техническом многое получили, да за бесценок, в том числе и через «утечку мозгов» из России. С горечью, болью сказал в одном из своих интервью президент Российской академии наук Ю. С. Осипов: «Мы должны понимать, что многие представители самых перспективных направлений науки XXI века, получив прекрасное образование и воспитание в научных школах Академии наук и лучших университетах России, пополняют сегодня научные сообщества и фирмы США, Германии, Франции, Канады и других стран»[33].

Политика «приручения» России, на которую делали ставку руководители США в 1990-е годы, стоила им совсем недорого. Готов по этому вопросу «взять под защиту» и президента Клинтона, и вице-президента Гора.

Но вернемся к американскому меморандуму, направленному мне вице-президентом США. Кроме оценок текущего положения и причин кризиса в России в нем содержался целый ряд предлагаемых мер. Многие из них уже осуществлялись нами. Например, жесткое ограничение эмиссии, отказ от мер по сокращению конвертируемости рубля, переход к политике «плавающего» валютного курса, ликвидация долгов в сфере выплат зарплат и пенсий, проведение аудиторских проверок банков для того, чтобы определить те, которые нужно сохранить в соответствии с предложениями Центрального банка, обеспечение более состязательных и прозрачных процедур приватизации, увеличение сбора налогов в денежной форме и т. д.

В то же время другие предложения в большинстве случаев совпадали с нашими намерениями: налоговая реформа при снижении уровня налогов, но их сбор на более широкой, предсказуемой и честной основе, «чтобы перевести субъекты из неофициального в официальный сектор», изменение «системы российского налогового федерализма в сторону лучшего сочетания между доходами и ответственностью», «отделение банков от крупных финансово-промышленных групп», разрешение «более широкого участия иностранных банков в деле строительства здоровой, хорошо управляемой банковской системы, которая кредитует “реальный сектор экономики”», гарантия защиты прав интеллектуальной собственности. И далее: «поставить вне закона конкретные недобросовестные действия главных акционеров», бороться с преступностью и коррупцией в органах милиции.

Ну как будто американцы слышали наши обсуждения на заседаниях правительства и возвращали нам наши собственные планы в виде своих советов!

Но были и такие рекомендации, которые мы принять не могли. К примеру — повышение пенсионного возраста, специальный налоговый режим для иностранных инвестиций в энергетическом секторе.

После получения послания А. Гора, сопровожденного меморандумом, с положениями которого я во многом был согласен, в хорошем настроении поехал в Давос, где должна была состояться моя встреча с вице-президентом США. После выступления на форуме, в котором я обозначил основные направления деятельности правительства, поехал в резиденцию Гора. Он меня встретил очень любезно. В основном разговор касался событий в Косове. Но вот в холл деревянного двухэтажного коттеджа, где происходила беседа, зашел Ларри Саммерс. Обратившись к нему, я сказал, что полученный нами меморандум — очень интересный документ. Каково же было мое удивление, когда он, улыбаясь, ответил: «Но вы же далеки от выполнения рекомендуемых ключевых мер». Вот, оказывается, откуда дует ветер. Гор явно стремился разрядить обстановку, подчеркивая важный характер беседы. Но на душе от этого не легчало. Неужели до такой степени можно заранее программировать линию, вне зависимости от того, как действует или как намерен действовать твой собеседник? Оказывается, можно.

Я в этом убедился и при встрече со Строубом Тэлботтом 23 февраля 1999 года в Белом доме в Москве. Перед встречей мне был вручен меморандум Тэлботта под названием «Вопросы экономики». Чего только в нем не было! И утверждение, что США инициировали «пакет многосторонней помощи» России со стороны «Большой семерки». И прямые угрозы: «В течение последнего года наш диалог по вопросам экономики стал походить на диалог глухих… если вы сделаете ошибочный вывод, что мы желаем вам зла, что мы желаем вашего провала, возрастет вероятность того, что нам не удастся договориться по другим вопросам».

Далее в меморандуме констатировалось: «Несмотря на усилия МВФ, ваше правительство пока не проявило реальной готовности к проведению сугубо технических дискуссий, необходимых для достижения соглашения о новой программе займов. А по итогам ваших встреч с Мадлен (Олбрайт. — Е. П.), вице-президентом Гором и другими в Давосе