Дети Богов и Воинов - Шона Лоулес

лишь одно: в город прибыли новые шлюхи, новые рабы, новые сокровища.

Воины входили в ворота и тащили за собой добычу. На спинах лошадей мертвым грузом лежали мешки, доверху набитые серебром и реликвиями, а позади брела колонна коротко остриженных женщин. Монашки. Лучше бы воины сразу их перебили: жалобные физиономии и бесконечный скулеж непременно придадут победе горький привкус. По крайней мере, так считала я. Мужчины явно придерживались иного мнения. Многие глядели на пленных монашек с похотливыми ухмылками, а некоторые задирали палками подолы их одеяний, чтобы увидеть голые ноги.

Последними в город вошли Малморда и воины Ленстера. Их лошади двигались неспешной рысью, и вскоре я поняла почему. Доннаха, король Ленстера и вождь клана О’Дунхада, с привязанными к седлу руками плелся за лошадью моего брата. Он то и дело спотыкался, а на ногах кое-как держался лишь потому, что лошадь неумолимо тащила его вперед, и король отчаянно пытался не рухнуть ничком на глазах у толпы.

Король Ленстера давно заслужил подобное унижение. Моему отцу это зрелище пришлось бы по нраву не меньше, чем Амлафу.

За грозным и серьезным выражением лица Малморды явно скрывалось желание ухмыльнуться до ушей. Сопровождающие его ленстерские воины тоже маршировали с суровыми лицами. Клан О’Фелан давно ждал, когда их вождь станет королем провинции, и Малморда наконец-то претворил их мечту в жизнь. Ох, как же брату сейчас хотелось улыбаться и хохотать. Когда он проезжал мимо, я видела, как дрожат уголки его губ.

Наконец Ситрик спрыгнул с лошади и подошел ко мне. Я встретила его с распростертыми объятиями.

– Все прошло, как задумывалось?

Он кивнул:

– Как и сказал Шехналл, монастыри почти никто не защищал. Да и Доннаха оказался именно там, где мы поджидали. Повезло: он ехал впереди своего войска, и сражаться пришлось с сотней врагов, а не с четырьмя. Харальд лично сразил пятнадцать человек.

Я взглянула на войско брата. Лицо Доннахи перепачкалось в крови и грязи. Я догадалась, что пленить его стоило труда.

– А что же Малморда? Сколько воинов потерял он?

Ситрик провел языком по зубам:

– Взять Доннаху в плен оказалось сложнее, чем предполагал дядя, но викинги Дублина исполнили свой долг. Правда, пришлось поскорее отступить, пока нас не нагнало остальное войско Доннахи. – Он нахмурился и перевел взгляд на пленника, рухнувшего на колени, как только лошади остановились. – Я не понимаю, почему Малморда не убил старого короля прямо на поле боя.

Сын уже не выглядел таким радостным, как во время торжественной встречи. Я посмотрела на викингов, сопровождающих его, и увидела, что в Дублин вернулись далеко не все наши воины.

– Это того стоило, – заверила я, схватив его за руку. – Теперь Малморда займет ленстерский трон, и остановить два ваших войска не сможет никакой враг.

– Это какой же? Мы подданные верховного короля Шехналла. Я потерял воинов, помогая дяде, а не себе.

– Подожди еще чуть-чуть, – успокаивающе сказала я. – Тебе осталось лишь одолеть Бриана Бору в грядущей битве, и ваш уговор будет выполнен. Тогда ты сам сможешь стать занозой в боку Шехналла. Подписав мирное соглашение, он лишился прошлой неуязвимости. Его могуществу приходит конец.

Ситрик фыркнул, но мои слова явно его успокоили. В конце концов, он сам на это пошел, прекрасно понимая, во что ввязывается. Разумеется, с гибелью людей из собственной дружины смириться нелегко, и сегодня он впервые познал горечь этой утраты. Во время осады Дублина войском Шехналла мы потеряли обычных рабов, которых Ситрик не знал лично – в отличие от воинов, ушедших биться против Доннахи.

– Думаешь, Бриан заглотит наживку? – спросила я, и Ситрик кивнул.

– Мы оставили в живых одного из воинов Доннахи, чтобы тот рассказал, кто пленил короля. Если клятвы, принесенные на заключении мирного договора, не пустой звук для Бриана, ему придется поспешить на выручку. Шехналл считает, что он осадит Дублин.

Я вновь заключила сына в объятия:

– Я так рада, что ты дома.

Ситрик ненадолго расслабился и прижался усталым телом к моему плечу.

– Довольно о войне. Где Онгвен?

– Пойдем в чертоги и поговорим с глазу на глаз.

Его мышцы вновь напряглись, и он отстранился:

– Где она?

– Она покинула город. – Я погладила сына по щеке, по-прежнему запятнанной грязью и кровью. – Мы считаем, что она подкупила братьев Харальдссонов, чтобы те отвезли ее домой в Корнуолл. Вместе с ней исчезли медвежья мантия Глуниарна и драгоценности, которыми ты ее одарил. Я же говорила, что ей нельзя доверять.

Ситрик побледнел, стиснув зубы:

– Ты уверена? Кто-то мог взять ее в…

– Нет. Есть свидетели, что она сбежала из Дублина. Спроси Фалька, если не веришь мне. Неблагодарная девица, каких свет не видывал. По крайней мере, она не потащила с собой Эдизию.

Я ждала ответа, но сын лишь молча взирал на королевские чертоги. Когда он заговорил вновь, в его глазах сверкали слезы.

– Ты ее чем-то обидела?

– Я? – ахнула я. – Да как ты можешь винить меня? Онгвен сбежала по собственной воле. И ребенка бросила! Где ты видывал такую бессовестную мать?

– Она стоит передо мной. – Он облизнул нижнюю губу. – Однажды ты бросила меня.

Его слова словно ударили меня по щеке, вот только боль обожгла не лицо, а сердце.

– Только затем, чтобы Глуниарн не сжег меня на погребальном костре вместе с твоим отцом, – рявкнула я. – Я не успела забрать тебя с собой… но я знала, что Глуниарн не причинит тебе вреда.

Сын поднял было руку, чтобы оттолкнуть меня, но я увернулась и прижала его голову к груди.

– Прости меня, родной. Я ненавижу, когда тебе больно, но ты должен взять настоящую жену. Женщину из королевской семьи, которая понимает свои обязанности. Трахайся с рабынями сколько угодно, но твоих детей должны рожать другие.

Ситрик вырвался из моих крепких объятий, и внезапно меня переполнила ярость. Я преградила ему путь, не позволив уйти.

– Ты въехал в Дублин вместе с Гиллой. Его жена, уладская принцесса, уже носит ребенка. Если у Гиллы родится сын, однажды он попытается свергнуть тебя с трона. Тебе пора позаботиться о своей династии, и как можно скорее.

Ситрик провел рукой по волосам. Несколько мгновений спустя его глаза высохли.

– Хватит уже о женах. Можно мне смыть с себя кровь, пролитую ради твоего брата?

Я кивнула и указала на королевские чертоги.

– Ступай в свои покои, и лекарь осмотрит раны. А после тебя ждет величайший пир в истории Дублина.

Ситрик направился к чертогам бок о бок с Харальдом. Он помахал ликующей и хлопающей в ладоши толпе, а потом рассыпал по ступеням самоцветы,