Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса - Джеффри Бибб

Но вопрос был поднят еще вечером за ужином в доме царского управляющего рудниками. Сын шталмейстера с недовольством отреагировал на случайное упоминание своего отца о его службе у ассирийцев. Тиглатпаласар уже тридцать лет мертв, заявил он, к тому же половина Европы и половина Азии отделяют Ашшур от этих соляных гор. Что есть на Тигре или на Ниле, чего нет на Дунае?

Юноша был очень молод – совсем недавно его еще считали подростком, – но непоколебимо уверен в себе. Он принадлежал к поколению, выросшему в конных лагерях Центральной Европы, и, как все его поколение, отошел от племенных корней. Он предпочитал презирать все киммерийское и, родившись в Нираксе, на территории дунайского царя, считал себя кельтом. Как и местные кельты, он отрастил усы и зачесывал волосы назад. Впрочем, в своей уступке удобству он носил штаны жителей степей, а не европейскую тунику. Массивная золотая цепь на шее и рогатый бронзовый шлем, висящий на стене за спиной молодого человека, говорили о его приверженности моде кельтского двора.

Несмотря на свой юношеский экстремизм, молодой человек был известен своей храбростью. Он был великолепным наездником и прекрасным командиром дозора, поэтому его эмоциональная выходка была сочтена достойной серьезного ответа. Долины Тигра и Нила, нравоучительно заметил отец, обладали политическим единством, а долина Дуная – нет… пока нет. Правда, в Месопотамии снова произошел раскол после смерти его старого командира Тиглатпаласара, и возродилась вековая вражда между Ассирией и Вавилоном. Да и Египет после смерти последнего Рамзеса опять раскололся на два – Северный и Южный, и возобновилась бесконечная гражданская война между соперничающими фараонами. Но любой царь, одновременно являющийся хорошим военачальником, без труда восстановит единство, для которого существуют исторические предпосылки. На Дунае же эти исторические предпосылки еще предстоит создать. Царь правит в верховьях Дуная и Дравы, и его господство нежестко распространяется на Фракию, обширную равнину в среднем течении реки. Но это все.

Кроме того, нильская долина и Месопотамия густо заселены, там имеются богатые города. В то же время окружающие их пустыни заселены слабо, хотя их обитатели весьма воинственны. Земледельцы Европы никогда не создавали ничего большего, чем деревянные торговые города, вроде Ниракса, в бассейнах своих рек, а возвышенные участки относительно густо заселены скотоводами, ведущими оседлый образ жизни, которых нельзя ни игнорировать, ни включить в состав империи. Возможно, это когда-нибудь и будет сделано, но, если сын думает о Кельтской империи – отец слабо улыбнулся, – он поступит мудро, если попробует привлечь на свою сторону первым делом скотоводов альпийских предгорий.

На Ниле и Тигре есть кое-что еще, чего нет на Дунае. Там есть железо. Вообще-то на Востоке железо к этому времени было у всех. Даже такие небольшие народности, как филистимляне и израильтяне в Палестине, вели свои бесконечные войны железными мечами. И долина Дуная никогда не сможет стать равной среди держав, имеющих железное оружие, пока у нее есть только бронзовое. Дунайцы не смогут даже доминировать над мелкими соседними народами, у которых есть железо, к примеру дорийцами Греции или этрусками Италии. Итак, существует ли возможность, спросил шталмейстер управляющего, сидящего по левую руку от него, организовать здесь, в Гальштате, производство железа.

Техническая дискуссия продолжилась на следующий день с участием инженеров, занимавшихся добычей руды, и плавильщиков. Те были склонны отказаться от идеи, сочтя ее неосуществимой. Впрочем, железная руда в здешних горах была. Выходы ее жил на поверхность были обнаружены еще много лет назад изыскателями из Малой Азии, которые искали серебро и олово. Но процесс выплавки железа кардинально отличался от процесса выплавки меди. Железо не плавится даже при самых высоких температурах, которые можно создать в открытых медеплавильных ямах. Таким образом можно получить только тягучий шлак, который, даже если из него выковать меч, дает намного более мягкое лезвие, чем медь. Кузнецы не знали, каким образом получается «твердое» железо, но подозревали, что в нем присутствует еще некая составная часть – как в медь добавляют железо, чтобы получить бронзу. В последующие дни они наглядно продемонстрировали, что можно сделать, свалив тележку железной руды в одну из плавильных ям у реки недалеко от рудника. Не приходилось сомневаться, что результат ни на что не годен, – получались крупнозернистые коагулированные глыбы, напоминающие скорее камень, чем металл, и они разваливались на куски, если их ковать холодными. Мастера даже сумели, соорудив крышу из дерна над ямой и энергично поддерживая огонь, поднять температуру настолько, чтобы выплавить немного железа. Экспериментальный чугун рассыпался, как только ему попытались придать форму и заострить. И все же железо как-то можно было обрабатывать. Генерал помнил ассирийских кузнецов, бьющих по раскаленному докрасна железному бруску, чтобы сделать мечи и ножи и ободы для колес, которые можно было согнуть в круг, и они не трескались. Здесь был какой-то секрет, который необходимо было раскрыть.

Гальштат к тому времени был еще не очень давно под властью кельтского царя. И суровые шахтеры, и рабочие-металлурги не без удовольствия доказывали выходцам с Востока, что их новомодные идеи не применимы на практике. Эти грязные крестьяне из долины в среднем течении Дуная раньше и вовсе не интересовались бронзой, даже имея под боком готовые рудники Карпат. Но теперь, когда фракийцы и другие народы из России заняли добывающие районы Трансильвании, дунайцы все же пожаловали в Гальштат. И теперь они ожидают, что литейщики Гальштата начнут делать для них фирменные венгерские товары – широкие мечи вместо рапир, сосуды и всяческие украшения. Как это на них похоже – прислать этого чужеземца с Кавказа, который считает, что Гальштат заменит им предприятия черной металлургии Малой Азии и начнет производить железное оружие ассирийского типа для армии.

Хотя кельты были новичками в горах, да и имя, которым они себя называли, было новым, чужаками они не были. Веками их предки обрабатывали богатые земли Венгерской равнины, выращивая ячмень, без которого скотоводы, разводящие крупный рогатый скот и овец на горных плато, не имели бы ни лепешек, ни эля. По этой причине, а также из-за непреклонного мужества, с которым они защищали себя и свои дома, и частично из-за мечей с широкими лезвиями, с которыми пешими отважно бросались на всадников, их все еще терпели здесь, несмотря на странные обычаи. А их обычаи действительно были очень странными. Они не хоронили своих умерших, как это тысячелетиями было принято у европейцев, под курганами, а сжигали их, складывали золу в сосуд и просто зарывали его в землю. А их боги не были богами открытых пространств и небес – богами солнца, ветров, грома. Они даже не были, как того можно было ожидать, божествами сельскохозяйственными – духами зерен или богинями плодородия. Нет, эти непонятные кельты поклонялись другим богам (откуда-то было известно, что эти боги были древнее) – богам леса и охоты, богам с оленьими рогами и тремя ликами, богам, живущим в дубах и омелах, богам, которым поклоняются при лунном свете.

Уже больше ста лет люди степей наступают с востока, а земледельцы равнин среднего Дуная стоят поперек их дороги. Они часто использовали свои широкие мечи и демонстрировали свою храбрость в это столетие, и многим ордам с востока пришлось повернуть обратно, чтобы поискать более легкий путь. Три поколения почти не выпускали из рук оружие, пока фригийцы, ионийцы, дорийцы и фессалийцы не повернули на юг, в Грецию и Малую Азию. А с востока уже подступали новые люди.

Наконец перед фракийцами земледельцы все же «сломались». В прошлом поколении их восточные оборонительные сооружения вдоль Трансильванских гор все же были повержены, и фракийские всадники хлынули через Железные Ворота[41] на равнину. И фермеры, отступая перед ними на северо-запад по сужающейся долине Дуная, присоединились к другим народам, ищущим новый дом. Они все еще оставались силой, которую нельзя было сбрасывать со счетов, – мужественными и смелыми людьми, которым очень нужна земля. Они были вооружены хорошим оружием из трансильванской бронзы и умели с ним обращаться. Они обосновались на равнине Вены и в горах Каринтии, теперь объединенные и более опасные, чем были, когда лишились своего крова. И они продолжали двигаться на запад, поддерживаемые конными наемниками из числа степных жителей. Они стали единой нацией, хотя и состояли из разных племен, имели одного правителя и все чаще и свободнее использовали общее имя – кельты.

Существовал торговый путь, который пересекал Альпы, тянулся вдоль реки Инн через Тироль и поднимался на перевал Бреннер. Южнее перевала он разделялся, чтобы следовать по альпийским долинам на юг к болотам и лесам По, а оттуда к Адриатике. Это был исхоженный путь с мощеными дорогами и гатями. Там, где маршрут проходил через лес, деревья были вырублены. Теперь дороги заросли кустарником – остались лишь узкие протоптанные тропы. Приюты для путников у дороги исчезли, на их месте были груды камней или обугленные, поросшие мхом бревна. Здесь прошли захватчики и заплатили за ночлег огнем и мечом.