Семнадцатая жена - Страда Дион

Над головой Стефана нечто лязгнуло о металл несколько раз. Даже не лязгнуло, а словно кто-то специально тёр или царапал крышу вагона камнем. Дело не в лунатизме, вор не хотел себе признаваться, но чувствовал нечто нехорошее. Он вскочил с дивана и в чём был, в штанах и футболке, в один прыжок, оказался в коридоре. В оба направления он был пуст и тёмен, причудливые тени плясали на панелях, отполированных так, что отражали блики луны. Ни души, ни звука. Ближайшее окно вагона, распахнутое настежь, трепетало языками занавесок. Стефан высунулся в него. В тёмной ночи ничего не было видно, лишь приближались мерцающие огни крупного города, чувствовалось, что поезд замедляет ход. Значит всё-таки Улан-Батор. По металлу вновь заскрежетал камень. Вор, не отдавая себе полного отчёта в действиях, вылез в окно и, цепляясь руками и босыми ногами за рельефные выступы вагона, обдирая кожу, вскарабкался на его крышу. Если верить путеводителю по городам маршрута Восточного экспресса «Евразия», столица Монголии — самая холодная столица в мире. Стефан в полной мере ощутил это на себе, в полу приседе, только после сна, обдуваемый несущимися потоками ледяного воздуха, на крыше плавно тормозившего поезда.

Из темноты вынырнула довольная мраморная морда со жгущими красно-оранжевыми янтарными глазами. От неожиданности вор отступил назад, споткнулся о выступ и упал на спину, растянувшись на холодном металле. Сверху его прижала сильная львиная лапа. Стефан попытался вывернуться, но его правую руку прижала другая лапа, ноги тоже быстро оказались зафиксированы. Левой рукой вор схватился за давившую на грудь каменную конечность, но ничего не мог сделать, ладонь скользила по идеально отшлифованному мрамору. Истукан давил на него всем своим весом, словно собираясь сломать грудную клетку.

— Где она?! — просипел сквозь зубы вор, не оставляя попыток освободиться.

— Рядышком — ехидный голос сфинкса прозвучал отчётливо и громко, не смотря на свистевший ветер.

Стефан выгнулся дугой, так что выпущенный когти твари впились в кожу, и увидел девушку, лежавшую без сознания на противоположном конце вагона, укутанную в одеяло.

— Здравствуй. Ты должен помнить, что меня зовут Эхнатон. Мы с тобой давние знакомые, — мраморная тварь продолжала улыбаться. Её длинная мраморная борода, символ власти фараонов Древнего Египта, почти касалась груди Стефана, когда тварь наклонилась к его лицу — Ей снился хороший сон, в котором была приблизительно такая же поза. Но не подумай, что тебя я тоже осчастливлю. Хотя, если ты станешь настаивать…

— Что ты с ней сделал?!

— Я тебе уже сказал. Показал ей сон, — театрально обиженным тоном ответил Эхнатон на гневный возглас вора, — Но это была идея Кая, он сказал, ей понравится. Очень не хватало девушке. Этого.

Стефан сверлил ухмыляющееся, мраморное лицо в высокой короне, идеальные пропорции которого пугали куда больше, чем, если бы были свиным рылом чёрта из дантевского ада.

— Я понимаю, она не в твоём вкусе, но мог бы её радовать. Хотя, она всё равно всё время была мыслями в Викторе…

— Может, ответишь хоть мне, зачем вы его убили?

— Мы не имеем к этому никакого отношения, он нам был нужен живым, — настроение и тон Эхнатона резко переменились.

Больше он не собирался шутить и заигрывать со Стефаном.

— Хочешь сказать, что корпорации и вы друг друга не знаете? — вор выдавил кривую усмешку, но зашёлся в кашле от нового нажима на грудную клетку.

Он буквально слышал, как хрустят его рёбра.

— Если хочешь знать, они нас обманули. Рубикон пройден. Начинается война, — ядовитый голос прошипел в ухо Стефану.

За спиной сфинкса раздалось несколько сдавленных вздохов, стук о металл в попытках встать или перекатиться. Эхнатон расправил огромные крылья, взлетел на метр вверх, рванув когтями по телу Стефана, и сразу же приземлился, накрыв своим телом Мину, начавшую приходить в себя. Стоило ему оказаться над ней, девушка снова моментально поникла, обмякнув бесчувственной куклой. Стефан поднялся на ноги, растирая кровь под рваной одеждой, если он выживет, на память ему останутся очень колоритные шрамы. Из-за порывов ветра, ему опять пришлось полу присесть. Да и что он мог сделать против огромной каменной туши, которой наверняка не способно нанести вред ни одно оружие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что за война?

— Всех со всеми, глупый человек. Ты лазил по офисам и квартирам сотрудников корпорации Иден и мнил себя единственным всезнайкой? Думал, что никто не догадывается о деятельности корпораций? Все кто должен знать — всё знали! И одним это было выгодно, а другие ничего не могли поделать. Вы, люди, умеете, как никакая другая раса, из известных мне, извлекать прибыль и двигать вперёд прогресс продавая и изничтожая себе подобных. Я с братом и сестрой стоял на одной чаше весов, но пришло время сменить гири, — Эхнатон был невероятно раздражён.

Вор не мог себе представить, что каменное существо может так злиться, плеваться ядом в каждом слове. И если он собирается похитить Мину, почему до сих пор не убил его. И что значит про известные ему расы.

— Других разумных существ. Или я похож на зубную фею или мутанта твоего платонического идеала Калисы?

У Стефана сжались кулаки, Эхнатон заметил этот непроизвольный жест и на мгновение сменил оскал на тысячелетнюю ухмылку. Эти мраморные создания знают всё, играют с людьми как хотят.

— Ты меня не слушал? Вы сами играете своими собственными жизнями. За спинами Дмитрия, Юлечки и Калисы стояли, прежде всего, реальные люди, а уже потом мы. А ты тешил себя мечтами о том, как предоставишь исключительную информацию слепым до селе правительствам? А потом получишь амнистию и свой ненаглядный остров. Жили долго и счастливо и умерли в один день. В нашей сказке, все умрут без «долго» и «счастливо».

Сфинкс встряхнул крыльями, расправил их, заслонив Стефану пол неба, с силой оттолкнулся от крыши вагона и, подхватив бесчувственную Мину, взмыл ввысь. Резкими и полными взмахами белоснежных орлиных крыльев, мраморная тварь толчками поднимала себя всё выше и выше, удаляясь от почти остановившегося поезда. Они прибыли в Улан-Батор. Следующая остановка — Пекин.

— Ты вновь здесь сидишь? — единственный во вселенной голос, которому радовался Себастьян, прозвучал в его голове.

Он поднял голову и расправил сутулые плечи, но в помещении никого не было. Только ряд белых кресел, отражавшихся в идеально зеркальном полу и Ficus Dionaea Ivanka Florush за толстым стеклом.

— Меня здесь нет, не ищи. Но я всегда с тобой. Или ты забыл? — голос вновь зазвучал в голове секретаря Калисы Фокс и одновременно во всей комнате.

Он смеялся, издевался, укорял и покорял.

— Не забыл. Но ты так давно ко мне не приходила, — хотя в помещении никого не было, Себастьян встал и сделал несколько шагов на встречу к стеклу теплицы.

Высокий и худой, сутулящийся, с длинными руками, облачённый как в скафандр во фрак, стоячий воротник рубашки которого подставлял воздуху лишь половину лица, секретарь Калисы Фокс являл собой сущее проклятие для всех сотрудников штаб-квартиры корпорации. Его называли первым экспериментом мисс Фокс по выведению жизни из пробирки. Неудачным экспериментом. За спиной смеялись, а перед лицом старались не появляться. Он словно чума вычищал от всех живых любое помещение, в котором появлялся.

Голос вновь засмеялся, жутко и мерзко, словно хрустальные бокалы били о лист железа, но для Себастьяна, то были самые прекрасные звуки. Он не переставал удивляться всеобъемлющей красоте Асфодель. Её знаниям, её умениям, её коварству.

— Расскажи мне что-нибудь интересное — голос требовал.

— Все только и носятся с Дмитрием. Подняли по тревоге все госпитали южной Европы, центр медицины в Анкаре и снарядили конвертоплан срочной помощи. Но он выжил и сейчас уже наверно в Тегеране.

— Я знаю. У Кая ничего не вышло, — фраза прозвучала радостно и злорадно, она знала, что её брат потерпит неудачу.

— Знала. Всё было слишком просто и одновременно неуместно сложно. Контроль разума слабых существ.