Такой славный убийца - Владимир Ильин

— А ты что, не помнишь, дочь моя, что в Писании сказано: «Возлюби врага своего аки самого себя»? — осведомился Контуш и загоготал, как тот крестьянин, который, если верить анекдоту, впервые в жизни увидел в зоопарке жирафа. Лишь теперь Лигум догадался, что крепкие выражения, которые донеслись до него через окно, наверняка принадлежали пастырю духовному.

Он подошел к стойке и обратился к бармену:

— Простите, господин Мольчак, я хотел бы задать вам пару вопросов… Вам не встречался сегодня в городке человек, внешне очень похожий на покойного владельца судоверфи Паульзена?

Язеп тут же сполз с табурета, вызывающе сверкнув своими темными очками на хардера, и направился к выходу. Лигум задумчиво поглядел ему вслед. В голове его раздавался голос: «РУЛЕВОЙ-ОПЕРАТОР ПаромА Язеп Бажора, 37 лет, ХОЛОСТ, ПРОЖИВАЕТ В ДОМЕ НОМЕР СЕМНАДЦАТЬ «Б»…

… В принципе, этот молчун может многое знать. Во-первых, в его узловатых, шершавых руках сосредоточены бразды правления единственным транспортным средством, позволяющим преодолеть водное пространство, отделяющее Клевезаль от «Большой Земли». Во-вторых, неспроста он сторонится меня с самого начала. Видно, знает что-то такое, что, по его мнению, может повредить ни в чем не повинным людям. Или хотя бы одному конкретному человеку. Только дай Бог, чтобы тот тип, о ком Бажора так печется, действительно был человеком… Ладно, пока паромщик нам не нужен, пусть еще ночку промучается без сна и покоя, а завтра мы вцепимся в него изнутри и снаружи. Снаружи — я, а изнутри — его совесть. Если она, конечно, у него есть…

Совсем некстати Лигум вдруг вспомнил слова своего Наставника по Академии:

«Совесть, знаешь ли, у всех на свете есть. Даже у самых прожженых циников и закоренелых преступников. Ведь она — это врожденный орган человечности. Только ее человек не замечает до тех пор, пока она не даст о себе знать. Точно так же бывают от рождения здоровыми легкие, сердце, кишки и печень. Другое дело, что отдельные индивидуумы умудряются искалечить себя в погоне за удовольствием так, что в их организме не остается ни одной здоровой клеточки», а на вопрос Лигума-подростка: «Вы так говорите, мэтр, будто вам жаль бессовестных негодяев и злых людей» — вдруг взорвался: «Вообще-то, таких лечить бы надо, долго и упорно, а мы… нам с тобой поручили быть хирургами!.. Ампутировать загнившую сущность человека — вместе с ним самим — вот что от нас требуется! Парадокс: проблема возникает, когда человек живет неправильно. Нет человека — нет и проблемы! И они — во всяком случае, большинство из них — именно таким путем и стремятся решить проблемы, только нашими руками, мой мальчик!»…

Думая так, хардер привычно «вторым сознанием» воспринимал слова бармена:

— А что, в нашем славном городке уже появились привидения? Слушайте… как вас там?.. не успели вы появиться, как сразу открыли нам глаза на то, что среди нас, оказывается, водятся обезумевшие роботы, воскресшие покойники и так далее!

— Я задал вам вопрос, — ровным голосом напомнил бармену Лигум. — Позвольте мне самому делать выводы из информации. Ваше дело — дать мне эту информацию. В конце концов, вы как бармен…

— Во-первых, не бармен, а бармен-менеджер Общественного Клуба, — насмешливо скривился Мольчак. — А во-вторых, зря стараетесь, господин хардер, никаких фантомов я не видел. Ни сегодня, ни вчера, ни поза-позавчера. Если не считать, разумеется, вас. Откуда мне знать — может, вы и есть привидение?

Нет, это был явно невыносимый тип… И вообще, живут ли в этом мирном, уютном городке обыкновенные, хорошие, общительные, гостеприимные люди? Или здесь все такие — бросаются на чужаков, как собаки, так и норовя цапнуть за ногу?..

Лигум повернулся и пошел к выходу из Клуба. На улице было уже тихо и темно. Окна в домиках были черными, как вода в Озере. От берега чуть слышно доносился плеск воды и шелест прибрежной травы. Дул свежий ветер, несший с собой озерную прохладу, и в другое время Лигум бы обязательно поежился, но сейчас ему было не до этого.

Когда он шел через зал Клуба, то ощущал на своей спине взгляды находившихся там людей. Но и сейчас он почти физически ощущал, как чей-то взгляд жжет его затылок. У хардеров своя интуиция, не как у обычных людей. А сейчас интуиция подсказывала Лигуму, что за ним наблюдают не просто из любопытства, а именно с недобрыми намерениями. Так может смотреть только враг. Не оборачиваясь, Лигум нащупал под мышкой рукоятку разрядника. Запросить через компкард сканирование местности или нет?..

Однако ощущение чужого взгляда вдруг закончилось, и Лигум понял, что тот, кто скрывался в темноте поблизости, уже ушел. Если он и собирался нападать на одинокого человека в сером бронекомбинезоне, то по каким-то причинам внезапно передумал.

Хардер вздохнул и двинулся к мэрии. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как в ухе пискнул сигнал вызова на радимодемную связь. Видно, тот, кто хотел связаться с хардером, находился недалеко, иначе он использовал бы спутниковую радиосвязь. Впрочем, код Лигума по спутниковому каналу знали только его коллеги по Щиту, но никто из них не стал бы зря беспокоить хардера во время выполнения специального задания.

Лигум почему-то сразу подумал про майора Пличко, но на самом деле хардера вызывал Райтум Лингайтис.

— Что случилось? — спросил Лигум, поднеся к губам браслет.

— Она исчезла!.. Я перевернул уже вверх дном весь город, но ее нигде нет!.. Как вы считаете, стоит объявить всеобщую тревогу и поднять народ на поиски?.. Может быть, она еще жива?!..

— Кто — «она»? — осведомился хардер. Он невольно вспомнил японца Охиро Адаяму из третьей группы. У того вечно были нелады с русской грамматикой — в частности, он считал, что все слова, оканчивающиеся мягким знаком, относятся к женскому роду:

«Моя портфель — она такая удобная», или: «Рояль — такая черный инструмент». — Кого вы имеете в виду, Райтум?

Учитель многословно и эмоционально пояснил. Под местоимением женского рода третьего лица он, оказывается, имел в виду ту самую вдову Паульзен, продолжающую дело постройки судов на клевезальской земле. Расставшись с Лигумом, Лингайтис некоторое время провел в мэрии, а потом, вместо того, чтобы пойти домой, решил навестить вдову-судостроительницу. Было у него какое-то нехорошее предчувствие на ее счет. И предчувствие это полностью оправдалось. В домике вдовы на стук и звонки в дверь никто не отвечает, признаки какой-либо жизни отсутствуют. Опрос соседей показал, что госпожа Паульзен никуда в последние пять часов не выходила и едва ли собиралась куда-то выходить. Поиски, «перевернувшие Клевезаль вверх дном», как выразился Лингайтис, результатов не принесли. Выяснилось, правда, что за час до того, как из домика вдовы вышел неизвестный в тренировочном костюме, госпожа Паульзен заказала пиццу по автоматической линии, и дежурный оператор клянется, что сделала это она лично… Если так, то, значит, человек, покинувший домик госпожи Паульзен на глазах у хардера, каким-то образом причастен к ее таинственному исчезновению!..

— Вы уверены, что проверили все места в городке? — не без ехидства поинтересовался Лигум у врио мэра.

— Абсолютно?

— А Клуб?

Учитель долго не отвечал, потом сконфуженно проворчал:

— Причем здесь Клуб? Старушка никогда не заглядывала туда. Она вообще была противницей общественных времяпровождений. Насколько мне известно, она любила сидеть в кресле с вязанием и кошкой на коленях…

— Хорошо, хорошо. Вы правы, ее все равно тут не было: я только что оттуда… Где вы сейчас?

— Возле мэрии.

— Вы осмотрели домик пропавшей без вести?

— Но каким образом я мог бы попасть внутрь? — с возмущением ответил вопросом на вопрос Лингайтис. — Дом закрыт изнутри!..

О, господи!.. Лигум мысленно призвал себя запастись терпением. Ему вдруг стало ясно, что в этом идиллическом уголке ему еще придется столкнуться с такими проблемами, которые лично для него никакой проблемы представлять не будут.

Впрочем, это вполне объяснимо. Когда социум состоит из сплошь порядочных и морально уравновешенных людей, когда реальные проблемы отсутствуют, потому что выжигаются каленым железом в самом зародыше, тогда неизбежно придумываются игрушечные проблемки, этакие этические игры в крестики-нолики…

— Ладно, ждите меня там, где стоите, — сказал он временному мэру. — И будет совсем неплохо, если вы раздобудете где-нибудь ха-ароший стальной ломик!..

Стояла прекрасная теплая ночь. От Озера по-прежнему дул слабый ветерок. В небе заговорщицки мигали звезды. Вокруг домиков бегали неясные тени, создаваемые игрой света от фонарей освещения, и в целом окрестный пейзаж был как на картинах модного пару лет назад во всем мире Гельта Виханского.

Компкард предупредил Лигума о том, что пора подзарядиться. Не останавливаясь, хардер достал из специального футлярчика, вшитого в рукав комбинезона, электронную таблетку-аккумулятор и проглотил ее, не жуя. Вскоре по всему телу разлилось приятное тепло, и сразу исчезли куда-то голод и усталость, а захотелось пуститься бегом и нестись в бесшумном размеренном беге километров пять по пересеченной местности, а потом еще долго баловаться с тяжеленной штангой в спортзале… Но, конечно же, удовлетворение подобного желания сейчас было бессмысленной тратой сил.