Любовь под луной - Саманта Джеймс

А может быть, это глухой полночный час и его цыганская душа разожгли ее глупые фантазии?

Сердце Оливии все еще бешено стучало, когда она, спотыкаясь в темноте, подбежала к двери крохотного коттеджа, который они с Эмили теперь называли своим домом.

Стоит ли рассказывать Эмили о том, что с ней произошло? Нет, решила она. Эм встревожится. В первый раз в жизни Оливия возблагодарила судьбу за то, что сестра слепа, а стало быть, нечего опасаться, что она заметит кровоточащую царапину у нее на щеке.

Рывком распахнув дверь, она весело окликнула сестру, постаравшись, чтобы голос ее не дрожал:

– Эмили! Я дома! Где ты, милая?

– Я здесь.

Голосок сестры донесся откуда-то со стороны маленькой гостиной. Ноги Оливии будто сами понесли ее к кухне. Пробежав через нее, она влетела в крохотную комнатушку, которую они называли гостиной. Там было темно, но Оливии удалось разглядеть силуэт сестры на фоне окна. Чертыхнувшись сквозь зубы, девушка потянулась, чтобы зажечь свечи.

– Господи, да ведь здесь тем... – Она поспешно прикусила язык, сообразив, что этого не следовало говорить. Ведь мир, в котором теперь жила Эмили, был погружен во тьму. – Сейчас лето, а ночь такая холодная! Боже, я промерзла до костей, пока бежала домой.

– Но ведь сейчас еще только июнь, к тому же самое начало. – Пальцы Эмили слабо сжали краешек шерстяной юбки сестры, и Оливия заметила, что ее тонкие брови чуть заметно хмурятся. – Оливия, ты сегодня так поздно.

– Да, милая, мне очень жаль. Но боюсь, тут уж ничего нельзя поделать. – Оливия заставила себя рассмеяться. – Наверное, ты чувствуешь себя страшно одинокой, верно? Ты уже поела?

– Пару часов назад перекусила сыром и хлебом. – Эмили повернула голову на голос сестры. – Оливия... что-нибудь случилось? Ты какая-то не такая...

– Ну что ты! Все в порядке. Просто мне стыдно, что я надолго оставила тебя одну.

– Глупости, Оливия. Ты ни в чем не виновата. К тому же Эстер немного задержалась и вывела меня погулять.

Когда Оливия нанялась на работу в Рэвенвуд, она договорилась с женщиной из деревни, Эстер, что та будет приходить на несколько часов, кормить Эмили и выводить ее ненадолго погулять.

– Это ведь из-за него ты сегодня вернулась так поздно, я угадала? Из-за «цыгана», нового хозяина поместья?

Оливия не могла ошибиться: в голосе сестры ясно слышалось неодобрение.

У нее вырвался вздох. Чем меньше они станут говорить о новом хозяине Рэвенвуда, тем лучше, решила она. С того самого дня, как их отца нашли убитым, Эмили по ночам стали мучить кошмары, и так продолжалось много недель. Она все еще была не в силах говорить об этом – ни с кем, даже с сестрой. Именно по этой причине Оливии меньше всего на свете хотелось бы волновать Эмили.

– Нет, милая, он тут ни при чем. Боюсь, что сегодня я была не слишком усердной, вот миссис Темплтон и рассердилась. Она заставила меня вымыть парадную лестницу. Так что мне некого винить, кроме самой себя.

– Мне так противно делается на душе, когда я вспоминаю, что тебе приходится работать на этого... этого «цыгана», Оливия! Если бы ты только смогла устроиться куда-то гувернанткой... или компаньонкой. Или хотя бы швеей!

Если бы только... Не так уж много богатых поместий, у владельцев которых имелись бы маленькие дети, было в округе, по крайней мере в окрестностях Стоунбриджа. А швея в их деревушке уже была, и, с точки зрения Оливии, было бы нечестно и непорядочно отбирать у нее хлеб. Конечно, они могли бы переехать в Корнуэлл, где жил младший брат их матери, Эмброуз. Но дядя Эмброуз уже умер, а у его вдовы Полины достаточно своих хлопот: после смерти мужа нелегко поднять и поставить на ноги четверых детей. И Оливия даже подумать не могла о том, чтобы со своими проблемами сесть на шею тетке. Благотворительности же она не примет ни от кого! Нет, для этого она слишком горда.

К тому же у нее не было выбора. Денег в доме оставалось в обрез, а нужно было и покупать еду себе и Эмили, и платить за аренду дома, в котором они жили. Девушка, однако, не падала духом. Пусть ей нелегко, но она сильная и сделает все от нее зависящее, чтобы они с сестрой никому не были в тягость. А кроме того, у нее была мечта... И пусть это займет хоть сотню лет, все равно она скопит достаточно денег, чтобы отвезти сестру в Лондон и показать хорошему врачу. Казалось странным... то, как Эмили потеряла зрение: мгновенно, на следующий день после убийства их отца.

Сердце Оливии болезненно сжалось. Она навсегда запомнит, как это произошло... Душераздирающий вопль Эмили, который тем страшным утром заставил ее вскочить с постели и увидеть, как сестра в ужасе ломает руки. «Я не вижу... я ничего не вижу!» – снова и снова повторяла она, и голос ее звенел от слез.

Врач только качал головой. Похоже, он ничего не понимал. Еще накануне не было ни малейших признаков того, что Эмили теряет зрение. Правда, она сильно ударилась головой, когда слетела на землю с отцовской лошади...

Достаточно только вспомнить об этом, чтобы сердце снова защемило.

Эмили была всего лишь на год младше Оливии. Очаровательный жизнерадостный ребенок, она с годами превратилась в прелестную, веселую девушку. Конечно, Эм порой казалась несколько застенчивой, но отец не придавал этому значения. Он объяснял это тем, что их мать умерла, когда Эмили была угловатым подростком – не девочка, но еще не женщина. Когда трагически погиб отец и Эм внезапно ослепла, в ее душе будто погас какой-то огонек. Слепота сделала ее еще более застенчивой и неловкой. Теперь она все время сидела в своем кресле, ко всему безучастная... А жизнь медленно текла мимо...

Мысль о том, что сестра, может быть, до конца своих дней обречена на жизнь в полной темноте, сводила Оливию с ума. Опустившись перед Эмили на колени, она сжала ее безвольно опущенные руки.

– Все будет хорошо, милая. Мы ведь до сих пор неплохо справлялись, верно? Да и потом, ты ведь всегда шила куда лучше, чем я, разве нет? – Оливия с трудом сглотнула вставший в горле комок. – Все будет хорошо, – снова повторила она, – я обещаю.

– Ио мне так стыдно... потому, что ты вынуждена трудиться весь день напролет у этого... этого «цыгана»! Это... это неправильно! Ты не создана для такой жизни! Если бы только я не ослепла! Если бы я могла помочь тебе!

– Все не так уж скверно, правда, Эм! – попыталась Оливия утешить сестру. – И мне нравится работать в Рэвенвуде. Господи, да ты только вспомни, как я уставала, когда с утра до вечера копалась в нашем саду! – Она старалась придать своему голосу как можно больше уверенности, но не знала, насколько ей это удалось.

Должно быть, она не слишком преуспела, потому что огромные голубые глаза Эмили вдруг наполнились слезами.