Лаборатория в «Карточном домике» - Игорь Ефимов

Димон. Ну, хватит. Толку от тебя всё равно не добьёшься. (Поворачивается к Асеньке.) А вы что скажете? Можете вы нам объяснить, что здесь произошло?

Асенька. Я? Почему я должна что-то объяснять? И кто вы такие? Мы вас знать не знаем. Правда, Серж?

Лавруша. Мы — ребята из школы-интерната номер восемь, что на краю Большого посёлка. Шли домой в Зипуны на каникулы. Заблудились. Набрели на этот дом. С нами-то всё ясно, кто мы и откуда. А вот с вами…

Асенька. Ага, ага! Сами говорите, что набрели, А мы уже здесь были. Мы раньше вас — значит, мы хозяева. Вот и всё.

Лавруша. Что «всё»?

Асенька. А то, что хозяева не обязаны разговаривать с незнакомыми гостями, которых не звали.

Димон. Мало ли что незнакомые. Давайте познакомимся. Меня зовут Дима. Его — Лавруша. Это Стеша, Киля…

Асенька. Стоп, стоп, так не пойдёт.

Димон. Почему?

Асенька. Потому, что это будет дурной тон. Кто-то должен вас представить. Кто-то, кого мы уже знаем. А то получится невоспитанно и фамильярно.

Димон. Но кто? Может быть, Сазонов?

Асенька. Нет. Его мы тоже первый раз видим.

Димон. Так кто же тогда?

Асенька. Значит, некому. И мы не можем с вами познакомиться.

Стеша. Но ведь это сущая ерунда, пустые условности.

Асенька. Хороший тон — совсем не ерунда. Человек из приличного общества никогда не станет разговаривать с незнакомыми, запомните. Так что я умолкаю — всё.

Серж (не дожидаясь, когда его спросят). Если у кого-нибудь нет тёплых пальто и шапок, я знаю, где взять. На третьем этаже всё равно все спят, а комнаты есть незапертые. Там много, на всех хватит. И валенки тоже есть с галошами — вот такие.

Димон. Зачем? Нам не надо. Вон у нас своей одежды полно.

Серж. Так что же мы тут сидим? Ссоримся, только время теряем. Бежим на улицу!

Димон. Вы разве не слышите, что там творится? Пурга.

Серж (вглядывается в тёмное окно). Действительно… А как же фейерверк?

Димон. Никакого фейерверка не будет. Просто Сазонов где-то достал ракетницу и стрельнул пару раз. То ли сигнал кому-то хотел дать, то ли хулиганил. Вы не знаете, откуда он её взял?

Серж. Не знаю… Значит, вы говорите, не будет? Это точно?

Димон. А вы очень любите фейерверк? Когда вы видели его в последний раз? Вспомните, пожалуйста.

Серж. О, я отлично помню. В прошлый Новый год отец брал меня на ярмарку. Какая красота! Красные, жёлтые, зелёные! Взлетают, и сразу же по всему небу — цветы, цветы. Ещё там было огненное колесо, оно крутилось и так и плескало огнём во все стороны.

Стеша. Но в прошлый Новый год не было никакой ярмарки. Их не бывает уже много лет.

Серж. Это было в том году, когда я поступал в гимназию.

Лавруша. В гимназию? Но сколько же вам лет?

Серж. Не помню… Поверьте, я не обманываю вас. И не прикидываюсь. Но я, правда, не могу вспомнить, Кажется, у меня что-то случилось с памятью. Какая-то путаница…

Димон. Когда это с вами случилось?

Серж. Не знаю. Такое чувство, будто здесь, в голове, тёмная завеса. Всё, что до неё, всё детство, я помню отлично, а когда пытаюсь заглянуть дальше, ничего не выходит. Хотя мне кажется… не знаю, как это объяснить…

Димон. Попытайтесь, пожалуйста.

Серж. Мне кажется, будто под этой завесой всё сохранилось. То есть я помню, где искать, в каком месте… Но не могу достать. Словно бы тысячи ящичков, и я знаю, в котором спрятана нужная вещь, но он заперт, все они заперты.

Стеша. Но как же это может быть? Помнить то, что случилось десятки лет назад, а сегодняшний день забыть начисто?

Серж. Нет, нет… Как вы сказали? Не начисто — нет. Сегодняшний я тоже немного помню. Но не сначала.

Стеша. А откуда?

Серж. Кажется, с середины. Да, уже было почти темно. Я шёл по коридору. Там, наверху, третий этаж. В комнатах все спят, тихо, я — один. Потом у лестничной площадки мы столкнулись с Асенькой и начали хохотать, как сумасшедшие. Потом вместе пошли вниз и долго играли в биллиард.

Асенька. Надо говорить — «на биллиарде».

Серж. Всё равно. Потом, кажется, в жмурки. И всё время нам было страшно весело. Правда, Асенька?

Асенька. Да. До тех пор, пока не появились эти незнакомые со своими дурацкими расспросами, и сразу стало скучно-скучно.

Димон. Да неужели вы не понимаете? Скучно? Страшно, а не скучно. Посмотрите на себя. Разве в вашем возрасте играют в жмурки? Разве ведут себя как маленькие дети? Вспомните, кто вы на самом деле? Что вы делаете здесь, в этом доме? Что здесь произошло? Вспомните хоть что-нибудь!

Сазонов. Вспомните, вспомните! Заладил одно и то же. Бубнит и бубнит. Точь-в-точь, как тот псих наверху.

Димон. Какой псих? Где?

Сазонов. А на втором этаже. Тоже вроде тебя. (Передразнивает.) «Карточный домик», «Карточный домик», ответьте Научному городку. «Карточный домик», почему молчите, перехожу на приём, «Карточный домик», отвечайте, вас не слышу, что у вас случилось, отвечайте, перехожу на приём…»

Киля. Это радиовызов! Он передразнивает радиопередатчик!

Димон. Где?! Где ты слышал этого психа?

Сазонов. Да сказал же я вам… Сразу и сказал — на втором этаже. Там комната в конце коридора направо, зелёная дверь. Он бубнит из репродуктора — ответьте, ответьте. Я отвечаю, а он опять своё — ответьте да ответьте. Не слышит, что ли, глухая тетеря. Что я, виноват, что он меня не слышит? Орёшь ему, орёшь…

Димон, не дослушав, бросается бежать, остальные ребята — за ним.

Картина девятая

Радиорубка «Карточного домика». Димон сидит у передатчика, Киля рядом с ним — поворачивает рукоятки настройки. Лавруша и Стеша заглядывают через плечо.

Директор Научного городка (или только его голос, усиленный динамиком). «Карточный домик»?! Ну, наконец-то! А мы уж тут места себе не находим от беспокойства. Чуть ли не танковую колонну хотели посылать на помощь. Что у вас там произошло? Докладывайте.

Димон. Видите ли, мы сами не можем понять, что тут произошло. Вроде бы праздновали Новый год, всё было нормально, а потом что-то случилось.

Киля. Перехожу на приём.

Димон. Перехожу на приём.

Киля щёлкает тумблером.

Директор (в тоне его радостные интонации сменились тревожными). С кем я говорю? Это Сева?

Димон. Нет. Это Дима.

Директор. Какой Дима? Фамилия?

Димон. Дима Снегирёв.

Директор (в сторону). Снегирёв? Кто это?

Тамара Евгеньевна. Не могу же я всех помнить. Может, кто-нибудь из механиков?

Директор. Скажите, Дима Снегирёв, а что у вас с голосом? Вы всегда так говорите?

Димон. Не понимаю.

Директор. По голосу можно подумать, что вам лет тринадцать-четырнадцать.

Димон. Не, тринадцати ещё нет. Летом будет. Но это неважно. Вы подождите, не отключайтесь. Я вам сейчас всё объясню. Мы на лыжах сюда пришли, понимаете? У нас каникулы, и Алексей Федотыч разрешил нам машины не ждать, а идти напрямки на лыжах, и мы с утра как вышли, так ветра ещё совсем не было, мы бы запросто успели, напрямки до Зипунов наших километров восемнадцать…

Стеша. Дима, не волнуйся так.

Димон. Ничего я не волнуюсь. Но надо же людям объяснить, как мы сюда забрели, а то они ещё подумают, что это мы всё тут натворили, А мы просто заблудились — понимаете? — когда пурга началась, — и случайно в этот дом попали. Мы и не слыхали раньше про него и ничего тут не делали, никаких кнопок не трогали, только поели на кухне. Если кто чего тут натворил, так это Сазонов. Из ракетницы, точно, он стрелял. Может, он до этого ещё чего-нибудь выкинул — как вы считаете? Перехожу на приём.

Директор. Сазонов? Что с Сазоновым? Он там, с вами? Позовите его к аппарату.

Димон. Я могу позвать, но нет смысла. Он прямо как семилетний. То плачет, то грозится, то бормочет не поймёшь что. Мы у него еле ракетницу отобрали.

Директор (в сторону). Всё как мы и предполагали. Они явно впали в детство…

Тамара Евгеньевна. Этери? Ведь и ты, ты тоже могла оказаться там сейчас… Под этим излучением… Ближе всех…

Капитан (в микрофон). Дима Снегирёв. Слушайте меня внимательно и отвечайте быстро и кратко. В каком состоянии здание? Разбитых окон, поломанных дверей нет? Электричество горит, тепло?