Бурда-Моден - Вадим Каплун

Стоит начать, не остановишься. Утром я не удержался, почистил зубы. От души, с удовольствием. И пасты выдавил сантиметр, не меньше. Тут же пожалел и пришлось долго уговаривать себя, что тюбик еще не пуст, что буду экономить, что иначе нельзя - башка трещит, во рту пересохло и горько от желчи, а надо быть в форме...

Так я ничего и не решил. Изменить приговор невозможно, нет у меня права отменять. Снять часового, похитить, спасти, бежать в горы - все это бред, сюжет для вымерших киношников. Уйти дадут не дальше окраины. Обложат, зажмут и расстреляют. Как Витьку-маленького... А если и получится? Рай в шалаше, идиллия на руинах. До Симферополя не доберешься, напорешься на стаю малолеток или ночков. Те еще волки. Может рискнуть морем?..

Достал сигарету, тщательно размял и долго прикуривал, стараясь успокоиться. Шанс имелся, крошечный, но реальный. Теплоходик у причала. Убогое прогулочное суденышко, черт знает как и когда попавшее сюда. Задолго до развала оно носило гордое имя какого-нибудь пионера-героя. Катали на нем курортников, возили народнохозяйственные грузы. При Сытине курортники исчезли, посудину покрасили в камуфляжный цвет, приспособив под плавучую тюрьму. Сытин обожал подобные шутки. Вскоре Сытин кончился, а кораблик остался стоять на приколе, забытый и никому не нужный. Горючего не было, да и обстановка не располагала к морским прогулкам. Теплоходик я присмотрел давно, не поленился облазить. Ходовая часть потрепана, проводка на соплях. Ничего, мне на нем не в кругосветку... Стоп. Не спеши. Главное - понять, кто же меня пасет. А то что пасти обязательно будут мне доходчиво объяснили в Красном Доме.

Красный Дом, Красный Дом... Бурые, выцветшие от времени стены, фальшивые колоны, решетки на окнах. Для одного предназначенный, незаменимый при любой власти. Высокие потолки кабинетов, дубовые двери, полумрак... "И не надейтесь на случайности, их не будет."

Девушка Галя оставила мне пожрать - картошка и рыба стыли в миске на столе, но есть не хотелось. Рыбу я после Москвы вообще есть не могу. Последний месяц в столице выдался голодным. Незабываемая "Сельдь иваси"!

Поковырявшись в миске, я отложил ложку. Вчера, вернувшись из штаба, я сразу послал девушку Галю за бутылкой и она принесла пол литра сивухи. Потом я погнал ее еще за одной и пошел к Пшибурджевскому... По дороге завернул к Потапову, у него сидел Шуров и они тоже что-то пили. "Мускат белый Красного камня" - Потапов эстет, самогон не признает. К Пшибурджевскому я-таки попал. Они притащили деда-баяниста, и устроили "дискотеку"...

Воспоминания не грели, я стал думать о делах. Сказать Петровичу, пусть подготовится к реквизиции, грузовик заберет, ребят проверит. Второе - Гулько. Нельзя больше с ним тянуть, опоздаю. Примериться, посмотреть где бывает и, счастливого пути! Плевать на видения! Может быть это не мое будущее, а его прошлое. Так, что еще? Ирка. Заждалась, наверное. Ничего, потерпит. Сначала Костик, связь с Симферополем. Информация. Сидеть здесь еще месяц - смерть. Я вдруг вспомнил свой сегодняшний сон. Наглядная картинка. Перерезать шоссейку и ударить с моря... Мы здесь как в банке. Как рыбки в банке. Сельдь иваси.

На улице, на сложенном ватнике сидел безногий старик с аккордеоном и играл "Ламбаду". Несколько наших стояли рядом и слушали. Ничего иного старик не умел, он наигрывал этот несложный мотивчик в миллионный раз и все равно они стояли, отвесив челюсти, с бредовыми улыбками на испитых, небритых рожах. Они подкармливали, поили его и даже, кажется, любили. Ерш раздобыл ему ватник, а Петруха починил аккордеон, когда в нем отлетела какая-то штуковина. Каждый вечер кто-нибудь из парней приносил старика к себе, усаживал в углу и, налив стакан, требовал "Ламбады". Дед путешествовал из компании в компанию и никто, даже Гулько, не смел его тронуть. Впрочем, Гулько был человек рассудительный и хорошо знал, что можно, а что нет.

Гулько навязали мне в Симферополе, когда из дезертиров и шпаны, остатков разбитых банд, армий, "национальных формирований" собирали нашу "ударную роту". "Знакомьтесь, коллега - ваш заместитель. Местность знает, человек опытный и вообще... Сработаетесь." "Обязательно", - заверил я, а "опытный человек", глядя мимо, коротко сообщил: "Гулько." Я, радостно улыбаясь, щелкнул каблуками, потому что за дверью кабинета ждал громила с бессмысленным лицом и винтовкой "М-16", готовый вывести обратно в подвал или чуть дальше - за забор обкомовского особнячка.

Патруль прихватил нас в пригороде, когда мы голодные и шальные потрошили одну хибарку. Ни Очкарика, ни Папашку я больше не видел. Меня посадили в камеру к жизнерадостному дедку и бритому малолетнему ацетонщику. Кормили через сутки и с той же периодичностью человек в ирреально-белоснежной рубашке с галстуком уговаривал меня на допросах. Ему хотелось, чтобы я оказался агентом. Любым, чьим понравится. Я упрямился. Пытали, однако не сильно, видимо чего-то ждали. В камерах не задерживались подолгу. Однажды вечером дедок, размякнув после долгожданного обеда, принялся вспоминать сокамерников. Насчитал десяток и сбился. Сам он весело похихикивал и надеялся на лучшее. Увели его через день. Может и отпустили, кто знает. Всякое случалось.

А затем меня привели в Кабинет. Шикарный, обшитый деревянными панелями (в конце-то зимы!), с огромным ламповым приемником, сипло бормотавшем в углу, с турецким чаем и греческой консервированной колбасой. Доброжелательный разговор о жизни, воспоминание о красотах доразвальной столицы и предсказания светлого будущего Республики. Я жрал колбасу и кивал, а когда предложили роту, мгновенно согласился. И получил Гулько...

Остальных отбирал сам. Выдергивал из подвалов Красного Дома, из лагеря на Татарской горке... Штрафбат, "золотая рота". Негодяя-Костика я сам присмотрел, винить некого. Он фанат, отличный спец! Сам был инженером, этот безумный блеск в глазах ни с чем не спутаю! А связи нет...

Костик колдовал над рацией. Он даже головы не поднял и у меня вдруг скользнула мыслишка... Что если он не только слушает, но и передает? Так ли неустойчива связь... Керчь не дальше Симферополя.

- Ну что, мой хороший, - я положил руку ему на плечо. - Есть контакт? Костик вздрогнул, обернулся, срывая наушники. Увидел меня и облегченно помотал головой.

- Нету, кэп. Пусто.

- Включи-ка на внешний.

- Аккумулятор сядет. И так...

Ох как не хотел он давать слушать эфир!

- Включай, голубь, включай, - я не сводил глаз с верньера настройки.

Костик потянулся сбить волну, но перехватив взгляд, отвел руку и щелкнул переключателем. Динамик застонал, плюясь атмосферными искрами, брызгами чужих голосов и оборванными аккордами:

- ...при этом религиозные воззрения нынешних бухарских руководителей мало изменились со времен, провозглашенного имамом Хомейни, курса на...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});