Облачная демократия - Леонид Волков

Итак, мы уже несколькими примерами проиллюстрировали ключевую мысль: все непростые демократические институты и процедуры лишь аппроксимируют идеальную модель демократии, исходя из того, что идеал недостижим, и поэтому нужно изобразить что-то примерное.

Представим себе экран современного компьютера, его размер – 1600 на 1200 пикселей, то есть около 3 млн пикселей. Каждая точка экрана может быть одного из миллиона с лишним оттенков. Для того чтобы закодировать оттенок точки на экране, нужно три байта данных. Таким образом, картинка, которая занимает весь экран, должна занимать пространство порядка 9 МБайт. На самом деле мы знаем, что фотография приличного качества на весь экран «весит» 200-300 КБайт, то есть в несколько десятков раз меньше. Кстати, если бы каждая полноэкранная картинка «весила» бы 9 МБайт, то минута видео «весила» бы 12 ГБайт, мы не могли бы качать фильмы и мир был бы ужасен.

Идея сжатия изображений базируется на аппроксимации. Человеческий глаз не способен воспринимать весь миллион возможных оттенков, поэтому при кодировке изображения специальная программа вычленяет области, состоящие из нескольких точек примерно одного цвета, и кодирует их все одним и тем же образом. Немного информации при этом теряется, но зато появляется возможность немного сократить объем хранимой информации: можно не запоминать оттенок каждой точки, а в файле описать координаты группы точек и задать их цвет один раз. В итоге картинка будет «весить» значительно меньше. Понятно, что эти параметры можно варьировать в зависимости от того, какую потерю качества мы можем себе позволить и каким местом для хранения изображений располагаем. Например, мы можем закодировать фотографию и так, что она будет занимать всего 5 КБайт. В этом случае мы, скорее всего, будем все еще в состоянии понять сюжет снимка, уловить общее его настроение, узнать знакомые лица, но качество будет ужасным, фон – размытым, а изображение будет состоять как будто из больших квадратиков. Можно сжать фотографию и до 10 Байт. В последнем случае мы уже ничего не увидим, только несколько цветных точек, но все-таки они будут соответствовать тем цветам, которые наиболее часто присутствовали на исходной фотографии. Получится такая абстрактная живопись: может быть, она кого-то и привлечет, потому что будет, полностью уничтожая смысл, передавать настроение.

Бывают и ситуации, когда мы вынуждены идти на потерю качества по причинам технологического характера. Например, у нас есть достаточно места для хранения сколь угодно хорошего видео, но нам надо транслировать его в Интернете в режиме реального времени (допустим, это запись с камер видеослежения), а пропускная способность канала составляет у нас обычные 256 КБайт/сек (то есть 2 МБит/сек). Это значит, что на каждый кадр (исходя из 24 кадров в секунду) у нас есть чуть больше 10 КБайт, и, как ни крути, качеством придется жертвовать. Всё будет отлично видно (в таком качестве можно и фильмы смотреть), но каждый конкретный стоп-кадр не будет изобразительным шедевром. Ну, а если в нашем распоряжении не двухмегабитный канал, а только старый модем? Тут уж предстоит делать нелегкий выбор: либо транслировать непрерывно разноцветную кашу, в которой можно будет разобрать разве что какие-то силуэты, либо, например, делать и отправлять снимки с определенными интервалами. Наверное, с точки зрения решения задачи видеослежения второй подход окажется более оправданным. У охранника на пульте картинка будет обновляться только раз в несколько секунд, но он хотя бы сможет различать лица.

Так вот, представительная демократия – это примерно то же самое: берется 140 млн человек и делается снимок, который весит 450 байт. Просто потому, что лучше снимок аппаратура не позволяет сделать, и всё тут – технологические ограничения! Более того, такие снимки делаются один раз в четыре года{7}, но с последовательностью этих снимков ужасного качества (на них видны только цвета политического спектра и, может быть, самые грубые контуры или векторы настроений), мы пытаемся работать как с данными о реальных настроениях граждан России. Власть смотрит этот альбом с фотографиями и пытается как-то понять, что в стране происходит. С технологической точки зрения это ужасно. Это очень плохая передача реальности, абсолютно неадекватная, поскольку картинка каждую секунду меняется, а каждый снимок был сделан единоразово. Это свидетельство того, насколько нас ограничивает несовершенство технологий.

Часть 2. ТЕХНОЛОГИИ

 Глава 7. Демократия в эпоху современных технологий

На протяжении всей предыдущей части мы говорили о современной демократии как о безуспешной попытке преодолеть последствия грубой и неизбежной в доинтернетовскую эпоху аппроксимации. Но конкретные примеры показывают, что аналогичные проблемы в разных странах и в разных сферах возникали не раз и неизменно решались человечеством за счет создания сетевых, облачных структур. Более того, хотим мы того или нет, сетевые технологии проникают и в политическую жизнь, безвозвратно трансформируя ее.

Посмотрим на технологические перемены, на то, что изменилось в нашей политической жизни по сравнению с XIX веком. В то время люди уже жили большими сообществами. Уже существовали СМИ, то есть люди получали информацию о том, чего они не видели, причем более-менее регулярно. Но как они могли узнать, за кого они голосуют?

На самом деле удивительно, что в XVIII и XIX веках в США уже всенародно выбирали президента. Только представим себе: страна огромная, люди живут в деревнях, и максимум, что может позволить себе человек, баллотирующийся на какой-то пост в системе власти, – сесть на лошадь, ездить по деревням и выступать на площадях. Что об этом человеке мог знать житель деревни? Что приехал джентльмен, выступил, сказал какие-то правильные вещи. При этом сельский житель не мог знать, что сказал этот джентльмен в другом месте. Да, были журналисты и СМИ, но где взять газеты другой местности? Это сейчас мы можем зайти в Интернет и прочитать прессу со всего мира. Тогда все было иначе: была своя деревенская газета, и максимум раз в неделю в деревню привозили что-то федеральное, как это сейчас называют. Дальше человек оставался заложником того, что ему принесли. Все основывалось на том, что пресса честная и джентльмены тоже честные. В каком-то смысле это была вынужденная договоренность – единственно возможная коллективная стратегия, которая вообще была способна как-то обеспечить функционирование политической системы в той ситуации. Если исходить из мнения о том, что все врут, тогда вся эта система получения информации и выборов на ее основании становилась абсурдной.

Так вот, о том самом джентльмене, который говорит на площади правильные вещи, газеты пишут, что у него чудесная жена и дети, а сам он прекрасный человек. И жители решают голосовать за него. Но откуда им было знать, что все это правда? Возможно, этот джентльмен многоженец, алкоголик, мошенник, в соседней деревне он сказал совсем другое, а его команда – это аферисты, жулики и пьяницы. Но все это люди того времени могли узнать только в том случае, если бы у них был кем-то организованный доступ к альтернативной информации.

Это очень важный момент – люди не имели свободного доступа к информации, в лучшем случае они могли получить альтернативную информацию, распространяемую кем-то в своих интересах. Весь XIX век Америка просуществовала благодаря дикой и непредставимой сейчас презумпции честности, которая на уровне общественного договора всеми соблюдалась. К концу XIX века, когда Марк Твен написал рассказ «Как я собирался стать губернатором», это уже прошло. К середине XX века, когда появился замечательный роман «Вся королевская рать», там уже существовали телеграф и телефон, и к этому моменту тренд уже был таков, что все врут.

Перенесемся в более позднее время и другую страну на этапе становления демократии: что такое были выборы в перестройку, в конце 80-х и начале 90-х? Человек писал свою биографию и подробную программу, расклеивал ее в подъездах домов, жильцы которых все это читали. Партийная газета в это время писала, что нужно поддержать первого секретаря обкома партии товарища Имярек, и тут же в подпольных листовках писали, что не нужно голосовать за коммунистов. Возникали случаи, когда действительно заслуженных людей не избирали только потому, что они были коммунистами. Вместо них избирали тех, кто вовремя подсуетился, раскидал листовочек и на этой волне проехал, а в дальнейшем показал свою полную некомпетентность и неспособность к управлению.

Но что, собственно, должны были делать люди? У них были очень ограниченные источники информации: государственное телевидение, государственная пресса и какой-то самиздат. Важно, что самиздат тогда и сейчас – это разные вещи. Тогда это была просто альтернативная информация с непроверяемой степенью достоверности, то сейчас информационное поле позволяет проверять практически любую информацию. Например, если сегодня какой-то человек заявляет о себе как о претенденте на власть и сообщает, что он учился в такой-то школе и был отличником, то мы можем забить эту информацию в поисковик и найти 20 блогов его одноклассников, в которых они пишут, что этот человек был второгодником и негодяем. Или просто найти его одноклассников в одной из социальных сетей и прямо их спросить, каким парнем он был.