Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Ошо

Говорят: «Честность — лучшая политика». Но помните, это политика, а не истинная ценность, это не то, что ценно по своей внутренней природе. Такая политика хороша, пока она выгодна; но если она не выгодна, то лучшая политика — это бесчестье.

Вам придется тщательно следить за своими словами и поступками, потому что вам придется много врать. Вам нужна очень хорошая память, иначе вы будете забывать, что говорили вчера и что собирались сказать сегодня.

Политику необходима очень хорошая память. Он может не отличаться особым умом, но ему нужна хорошая память; это не одно и то же. Хорошая память явление механическое; развитый ум — явление совершенно другого порядка. Такие люди, как Альберт Эйнштейн и Томас Алва Эдисон, отличались незаурядным умом и посредственной памятью — высочайший интеллектуальный уровень в сочетании с никудышной памятью. И были люди, у которых великолепная память сочеталась с совершенно неразвитым умом.

Как-то раз я был в Университете Хинди в Бенаресе. Мне представили человека, у которого было две дюжины степеней магистра гуманитарных наук — две дюжины! Еще можно встретить человека, у которого их две. Но двадцать четыре!.. Он установил мировой рекорд. Еще ни один человек не удостаивался звания магистра по двадцати четырем предметам.

И этот человек был абсолютно глуп! На самом деле я был абсолютно уверен в его глупости, даже пока я его не видел. Всю жизнь он потратил на коллекционирование дипломов. И когда я ему сказал: «Похоже, вы глупец!» — он страшно обиделся! Он воскликнул:

— Вы первый, кто так со мной говорит! Обычно все меня хвалят!

Но я ответил:

— Я не вижу в ваших глазах того качества, которое свидетельствовало бы о наличии ума. Я не нахожу в вас никакого остроумия. Вы получили столько дипломов, но пока вы коллекционировали все это барахло, вы кое-что утратили. У вас хорошая память, но ум совершенно не развит.

Память не обязательно сопутствует интеллекту.

В прошлом простейшим способом удовлетворения эго была религия. Не нужно ни ума, ни памяти, ни воли, ни борьбы. Слабая, бессильная личность — вот и все, что нужно. Все, что нужно, — это быть трусом, не способным сражаться в миру. Такой человек может уйти в монастырь и стать там великим святым, просто сбежав от жизни. Его день в монастыре абсолютно лишен творчества: он ничего не делает, не приносит миру никакой пользы. Если он вообще чем-то и занимается, то только самоистязанием. Он может поститься, молиться по пять раз в день, принимать разные позы йоги, часами простаивать на голове, ходить голым на жаре или холоде — совершать над собой всевозможные насилия. И эти качества считались похвальными, в высшей степени достойными похвалы.

Мы превозносили глупцов как святых, восхваляли лишенных творчества людей как религиозных и духовных личностей. Они ничего не дали этому миру; и именно из-за них мир так страдает.

Религия занимала в Индии такое доминирующее положение, как ни в одной другой стране. Вы сами можете видеть последствия! Индия превратилась в ад на земле. Люди голодают, умирают от голода; они истощены, больны, они погибают, они погружены в летаргию, у них нет ни энергии, ни желания что-либо делать, они безнравственны во всех отношениях. И все-таки они считают себя духовными, потому что раз в месяц или раз в неделю они постятся, или каждый день ходят в храм, или каждый день читают Гиту, или каждый день распевают какую-нибудь глупую мантру, воображая, что занимаются Трансцендентальной Медитацией. Но медитативности что-то нигде не видно. В их жизни нет покоя, безмолвия, радости.

И не заметно ничего такого, что можно было бы посчитать итогом многовековой религиозности.

Я представляю религию совершенно иначе.

Ты спрашиваешь: «Что означает быть религиозным?»

Для меня быть религиозным означает многое, поскольку религия — явление многомерное. Во-первых, это состояние отсутствия эго; прежде всего, это глубокое приятие собственной пустоты. Религия — это не лестница, по которой можно взобраться выше других. Это не стремление достичь некоторого превосходства; напротив, это расслабление в собственной обычности. Религиозный человек не чувствует себя выше или ниже других: он вообще никогда не сравнивает себя с другими. Он не может сравнивать, четко понимая, что сравнение будет вообще невозможным, так как двух одинаковых людей не существует. Как можно сравнивать непохожих людей? Будду невозможно сравнить с Кришной, Кришну с Христом, Христа с Мухаммедом, Мухаммеда с Кабиром, Кабира с Нанаком. Это совершенно невозможно. Ни одного человека нельзя сравнить с другими: каждый человек уникален.

И когда я говорю, что каждый человек уникален, запомните слово «каждый». Я не пользуюсь словом «уникальный» для сравнения: уникальнее других, уникальнее кого-то еще. Каждый человек уникален! Уникальность — обыкновенное качество, самое обыкновенное. Религиозный человек в высшей степени обычен.

В Индии есть необычайно красивый трактат, составленный из одних только имен бога: «Вишну Сахасранам, Тысяча имен бога» — одни имена, ничего больше. Но эти имена, выражающие разные аспекты бога, необычайно красивы. Вот два имени из тысячи: «Бог есть высшая обычность» и «Бог есть высшая необычность». И обычность, и необычность — два имени бога.

Религиозный человек обычен, совершенно обычен. Он живет самой простой, самой скромной жизнью, не претендуя на необычность. И именно это и делает его необычным, так что два этих имени не противоречат друг другу.

Быть экстраординарным — желание очень ординарное. А вот стать обычным человеком — желание необычное, экстраординарное. Расслабиться в собственной обычности — самое необычное явление в мире. Когда вы расслабляетесь в своей обычности и начинаете наслаждаться обычными мелочами жизни… чашкой чая ранним утром, прогулкой по лесу, купанием в реке, слушанием пения птиц или просто отдыхом под деревом — «сидя в молчании, ничего не делая; весна приходит, и трава растет сама собой», — или приготовлением еды, или уборкой в своем доме…

С точки зрения религии, не важно, что именно вы делаете; важно то качество, которое вы привносите в свою деятельность. Можно молиться даже в церкви, но в вашей молитве, возможно, не будет никакой религии.

Я слышал…

Король и первосвященник молились ранним утром. На улице было еще темно, и в храме царил полумрак. Король говорил: «Господи, я всего лишь пыль под твоими ногами. Я — ничтожество. Смилуйся надо мной!» Священник говорил примерно то же, может быть, другими словами: «Я — ничтожество. Смилуйся над нами!»

И вдруг они с удивлением услышали третий голос. Стало уже немного светлее, и они увидели самого бедного из городских нищих. Он тоже молился: «Господи, я пыль у твоих ног. Я — ничтожество. Смилуйся над нами!»

Король прищурился, обернулся к священнику и сказал:

— Посмотри, кто это там говорит, что он обычный человек, ничтожество? Ты только посмотри! Кто говорит: «Я — ничтожество»? Нищий! Жалкий нищий! Король может сказать: «Я — ничтожество», первосвященник может сказать: «Я — ничтожество», но нищий?.. Какой эгоизм! Какое самомнение!

Их обоих разозлило, что нищий пытается сравниться с королем и первосвященником. Он тоже похвалялся своим ничтожеством. Король и священник сочли это оскорбительным.

Конечно, им было позволительно называть себя ничтожествами, потому что всем известно, что это не так. Даже богу известно, что это не так! Они просто скромничали. Но этот жалкий нищий — где ему до смирения? Он и так ничтожество, и он еще говорит: «Я — ничтожество». Какой в этом смысл?

Помните, ваши так называемые святые пытались смириться перед богом, но лишь для того, чтобы возвыситься в глазах людей. Но в моем представлении религиозный человек не претендует даже на обыкновенность — он вообще ни на что не претендует. Он просто обычен, он такой, какой он есть.

Мастера дзэн Ринзая спросили:

— Что вы делали до просветления?

Он ответил:

— Колол дрова и носил воду из колодца.

Тогда его снова спросили:

— А что вы делаете теперь, когда достигли просветления?

Он сказал:

— То же самое. Рублю дрова и ношу воду из колодца.

Его собеседник пришел в замешательство. Он сказал:

— Я не понимаю. В чем разница? Какой смысл тогда в просветлении? Вы кололи дрова и носили воду до этого и теперь продолжаете делать то же самое. В чем же тогда разница?

Тогда Ринзай рассмеялся. Он ответил:

— Разница есть. Раньше я колол дрова и носил воду, потому что я должен был это делать, это было моей обязанностью. Теперь для меня это радость. Изменилось качество, а работа осталась прежней!

Вы едите, и религиозный человек ест. Но качество этих процессов разное. В Упанишадах сказано: аннам брахман, «Еда — это бог». Религиозный человек ест так, будто он ест бога, поскольку все есть бог. Он пьет так, будто он пьет бога, поскольку все есть бог. С вашей точки зрения, он просто попивает чай — а он пьет бога!