Арка в скале - Августин Ангелов

больше на лето похоже, — сказал Васильев.

— Что ты сказал о нас командиру партизан? — спросил подполковник у лейтенанта.

— Что у нас секретный полигон войск РХБЗ, — пробормотал Сергей Кравченко.

— Как вас зовут? — обратился Сомов к партизану.

Васильев назвался и добавил, что до комполка дослужился, но в отставку отправили его за три года до этой войны. А после зимней войны с финнами партия позвала лесником служить. Теперь же, когда войска отступали, решили командиром партизанского отряда назначить. Представился и подполковник. Но коротко, не рассказав никаких подробностей о себе. Секретность, понятное дело. А Васильев набрался смелости и прямо изложил ему собственную просьбу. Внимательно выслушав Станислава Николаевича, Сомов согласился, одобрив эвакуацию гражданских. Только предупредил:

— Сами понимаете, у нас тут совершенно секретный объект. Поэтому прежде, чем людей эвакуировать на эту территорию, предупредите, что назад выйти они не смогут без особого распоряжения. А здесь, на территории объекта, им придется самим позаботиться о себе. У нас ресурсы ограничены. И предоставить я вам смогу лишь самую необходимую минимальную помощь. Но, тут, как вы заметили, тепло, так что люди из колхоза, хотя бы, не замерзнут. А до холодов придумаем что-нибудь.

Получив разрешение от начальника полигона, Васильев направился обратно и услышал, как подполковник дал указания лейтенанту:

— Бери еще один взвод и помоги партизанам организовать эвакуацию женщин и детей сюда, как можно быстрее. Да и охранение усилить нужно снаружи. Возьмите пулеметы, и «Шмели» прихватите с собой на всякий случай. Вдруг немцы танки пригонят.

Как только снова прошли сквозь странную расщелину и поднялись от речки на дорогу, Васильев обратился к народу с небольшой речью:

— Товарищи женщины! Сейчас мы победили супостатов. Красноармейцы из химзащиты помогли нам. Вот только враги здесь не оставят вас в покое. Наш колхоз разгромлен. Возвращаться некуда. А вам надо как можно скорее надежно скрыться от немцев и финнов и спрятать детей. Могу предложить вариант уйти туда, где враги вас точно не найдут. Но проблема состоит в том, что вернуться обратно можно будет нескоро. В общем, у вас только два пути: или попасть в лапы оккупантов, или уйти очень надолго в совершенно незнакомое место под защиту войск химзащиты. Место необжитое, но там оккупантов точно нет.

— Больно загадочно говоришь, Николаич, — отозвалась передовая доярка Мария Алексеева, шустрая темноволосая женщина тридцати пяти лет.

— Другого сказать сейчас не могу, пока вы не приняли решение, пойдете ли со мной. Могу лишь сказать, что там, куда отведу, пока безопасно. Река там есть и лес. Да и тепло там. В общем, решайтесь, или наши пути расходятся, потому что немцы все равно найдут тех, кто останется здесь.

Сразу началось шумное обсуждение, которое вскоре прервала бойкая Мария Алексеева.

— Хватит переливать из пустого в порожнее, — повысила она голос. Нужно решать сейчас. Кто хочет уйти туда, где немцев и финнов нет, но неизвестно, когда можно будет вернуться, становитесь ко мне по правую руку. Кто хочет просто спрятаться в лесу в надежде, что оккупанты могут и не найти, становитесь по левую руку.

Народ зашевелился. Подростки и почти все женщины встали по правую руку Марии Алексеевны. А по левую руку встали только две сорокалетние женщины и одна старуха.

— Что ж, вот и определились. Может, еще кто-нибудь хочет рискнуть остаться? — спросил бывший лесник. Но, больше желающих не нашлось.

— А с этими полицаями что делать будем? — задала вопрос Мария Алексеева, указывая на связанных полицаев, которые сидели под скалой.

— Я этих предателей предлагаю расстрелять по законам военного времени, — высказался Михаил Громов.

И женщины хором заголосили:

— Правильно! Расстрелять их!

Проголосовали единогласно. После чего Васильев распорядился привести приговор в исполнение.

Вскоре рядом со скальным разломом закипела работа. На руках спускали с обрыва и затаскивали в расщелину все колхозное добро, которое находилось в подводах. Решили, что на новом месте пригодятся и инструменты, и кухонная утварь, и, разумеется, крупы, мука и прочие припасы в мешках. Вот только телеги просунуть в расщелину никакой возможности не имелось. Пришлось их оттащить лошадьми подальше и спрятать в лесу. Сами же худые колхозные лошади по одной кое-как в расщелину протиснулись. Какая-никакая, а скотина. На первое время очень пригодится.

Глава 4

Когда через расщелину потянулись женщины, подростки и дети, нагруженные каким-то садовым инвентарем, тюками с одеждой, мешками непонятно с чем, а еще и лошади пошли, Аркадий Игоревич не выдержал и подошел к начальнику полигона, который уже заканчивал снимать шкуру с мертвого медведя.

— Ну, как вы можете, Николай Павлович, портить такой прекрасный уголок первозданной природы! Мало того, что убили редчайшего зверя, так еще и пустили сюда толпу каких-то босоногих хабалок и их сопливых детей. Да они же уничтожат все, до чего смогут дотянуться в этом заповеднике своими грязными руками! Они же прямо сейчас начнут разрушать эту удивительную окружающую среду! Поймите, что в результате моего эксперимента с артефактом мы попали в совершенно уникальное место, скорее всего, еще даже не тронутое человеческой цивилизацией. И я очень надеялся, что вы, наоборот, поможете мне сохранить все здесь в первозданном виде ради науки. Я собирался создать отдельный исследовательский центр для изучения этой территории. Ведь мы пока даже не представляем точно, куда привел этот сдвиг пространственно-временного континуума. Но, он, определенно, произошел. И это свершившийся факт. Вот только последствия требуют тщательнейшего изучения. Я рассчитывал на вас, чтобы исключить проникновение посторонних в эту зону. А вы допустили сюда не просто посторонних, а сразу целую толпу. Я очень разочарован, подполковник, — сказал профессор.

Сомов выпрямился, посмотрел на главного ученого сверху вниз стальным взглядом своих выцветших голубых глаз и проговорил:

— Редчайшего медведя убил, говорите? Наверное, лучше было бы, если бы этот здоровенный мишка сожрал кого-нибудь из ваших коллег? Я вас защищал от хищника. А вы мне, вместо спасибо, претензии предъявляете? А эти люди знаете кто? Русский народ. Беженцы наши, женщины и дети. Они от оккупантов вынуждены бежать, от немцев и финнов, которые Карелию заняли. И неважно, что мы из разного времени. У них там снаружи сорок первый год и страшная война. Дед мой на этой войне погиб, да и не только мой дед, а и ваш тоже, насколько я знаю. А это означает, что помочь этим людям мы просто обязаны, тем более, что возможность такая внезапно появилась. Так что,