Призрак шимпанзе - Фредерик Браун

— Ты хочешь сказать, что работал в цирке дрессировщиком и ветеринаром?

— И тем, и другим. Одно время я выступал с номером ученых собак.

Мардж заметила:

— Именно тогда он собрал коллекцию анекдотов, с которой теперь выступает в шапито. Только вместо женщин в его историях фигурируют суки.

— Ну, я бы этого не сказал! — хмыкнул Хоги.

Я поднялся и пошел в переднюю часть фургона, чтобы посмотреть на шимпанзе. Обезьянка лежала в клетке, которую смастерил сам Хоги, забрав досками часть помещения на метр от стены.

Сьюзи спала в середине клетки, свернувшись клубочком на охапке соломы. По крайней мере, я надеялся, что она спит; она лежала без движения, как мертвая. Но в полутьме клетки я все-таки разглядел, что она еще дышит.

— Не шуми, Эд, — сказал Хоги, — не надо ее будить. Сзади меня заскрипела кушетка, я обернулся и увидел, что Рита уже сидит, зевая и потягиваясь. Она пробормотала сонным голосом: «Привет, Эдди! Отвернись, мне надо одеться».

Я снова отвернулся к деревянной клетке, но Сьюзи больше не занимала моих мыслей.

К трем часам показалось солнце. Я проводил Риту к палатке, где показывали «живые картины», а потом вернулся к нашему балагану посмотреть, не нужен ли я дяде Эму. У него дела шли настолько хорошо, насколько это можно ожидать при послеобеденном наплыве публики. Он был рад, что я вернулся; ему хотелось есть, а без меня нельзя было оставить палатку открытой. Я сменил его, и он отправился обедать.

Когда он вернулся, я сказал ему, что капитан Вейс пригласил меня поужинать и поиграть с ним дуэтом. Дядя Эм рассмеялся:

— Ах, он еще и музыкант! Он и вправду заинтересовался, когда я ему сказал, что ты играешь на тромбоне, но тогда я не понял почему. Конечно, Эд, ты свободен на весь вечер. Я возьму Мардж на подмогу. Немного эротики не повредит нашему делу, не так ли?

— Мардж?

— А почему бы и нет? Она всегда рада заработать несколько долларов. Думаю, Хоги закрутил ей гайки в отношении тряпок.

— Ну ладно, — согласился я.

Потом я ему рассказал, как излишне распетушился в маленьком шапито у Скитса Гири. Сначала дядя Эм улыбался, а потом посерьезнел:

— Малыш, тебе надо обратить внимание на твой ирландский темперамент? Конечно, зарабатывать таким образом на убийстве — последнее дело. Но тебя никто не звал в судьи. Пока он не начал наступать тебе на пятки, это тебя не касается. Даже если тебе не нравится то, что он делает. Это еще не резон, чтобы его избивать!

— Это одна из тех штучек, которые на первый взгляд кажутся совершенно невинными. Всякий зарабатывает, как может. Но ты прав, я вел себя как дурак! — признал я.

— Вот именно! Но, черт возьми, мне хотелось бы посмотреть на это!

Тут он увидел, что к палатке подходит народ, и начал зазывать:

— Подходите, подходите, дамы и господа! Опрокиньте эти молочные бутылки, и вы выиграете великолепную куклу…

После его ухода я оставался в палатке до половины шестого; Потом оделся, взял свой тромбон и отправился по адресу, указанному Вейсом.

Вейс жил в хорошеньком маленьком коттедже, стоящем на лужайке, окруженной деревьями. Это было место, которое заставляет бродячего циркача задать себе вопрос, кто же настоящий дурак: тот, кто так живет, или он сам.

Вейс открыл дверь,

— Привет, Эд, заходи. Ма, это Эд Хантер.

Ма была одной из тех маленьких дамочек, которые похожи на птичек. Ей было около сорока, а Вейсу, пожалуй, уже за сорок. Она выпорхнула мне навстречу, а потом пошла на кухню.

Вейс не шутил в отношении трубы. Он тут же достал и разложил на пианино ноты с легкими дуэтами. Я расположился рядом со своим тромбоном, и мы заиграли. Это, конечно, нельзя было исполнять в Карнеги Холл, но мне понравилось. Музыка была не из модерновых, но, когда играешь сам, то это бывает даже забавно. Мы играли отрывок, написанный для исполнения на двух трубах, и это ставило меня в невыгодное положение: я должен был читать ноты в ключе соль вместо ключа фа и играть на октаву ниже, чтобы приспособить отрывок для тромбона. Но поскольку мы оба играли в бемоле, переложить было не так уж трудно.

Время от времени Ма подходила к двери и хвалила нас Возможно, она это делала по простоте душевной. А потом она позвала нас на кухню ужинать. У них была великолепная большая кухня. Мне понравилось, что она не стала извиняться за то, что угощает нас на кухне, как это сделала бы любая другая хозяйка. Мне кажется, что всегда нужно есть только на кухне: тут пища кажется гораздо вкуснее. Во всяком случае, ужин, что она нам подала, был просто великолепен. Вейс не преувеличивал. Это была не просто еда — мясо, картошка, дамплинги, соус, — это было нечто божественное. Соус был такой, что с ним можно было съесть тарелку опилок. А на тарелках были далеко не опилки.

Я так объелся, что мне пришлось отказаться от пирога, поданного на десерт. Вейс сказал, что я клюю, как воробышек, — и взял себе два куска, хотя до этого ел больше меня. Миссис Вейс не позволила нам мыть и вытирать посуду. Капитан и я расположились с кофе и сигаретами в креслах и начали разговор о том о сем. Пока он не сделал ни единого намека на убийство, которое нас обоих интересовала

Потом он спросил меня, не хочу ли я еще поиграть дуэтом, но я ему ответил, что слишком наелся, чтобы пытаться дунуть во что бы то ни было. А он в свою очередь признался, что тоже не горит желанием музицировать. Затем вынул две бутылки пива из холодильника и откупорил их, продолжая болтать о пустяках. Я не выдержал первым и спросил его, удалось ли опознать убитого карлика.

— Нет. И это самое скверное, Эд. Невозможно узнать ничего существенного, пока мы не установим его личность. Однако кое-что мы все-таки сделали.

— Что же?

— Публично об этом объявили. Если в Эвансвилле найден мертвый карлик, значит, где-то этот карлик обязательно исчез. Мы обратились в Ассошиэйтед Пресс и Юнайтед Пресс, чтобы информацию поместили во всех газетах страны. Скоро кто-нибудь сообразит сопоставить приметы где-то исчезнувшего карлика с приметами убитого. И тогда у нас будет хоть какая-то зацепка. Сейчас эта история опубликована во всех вечерних газетах страны, и я не удивлюсь, если нам позвонят с минуты на минуту.

— А «Варьете» и «Билборд» входят в этот список? Ведь циркачи редко читают обычные газеты.

— Разумеется, мы их тоже уведомили. Но «Варьете» и «Билборд» выходят не каждый день, поэтому нам придется подождать, когда придет результат с этой стороны. А тем временем ярмарка переедет на другое место. Поэтому я скорее надеюсь получить сведения из ежедневных газет. А когда мы узнаем, кто он такой, можно будет попытаться установить Связь между убитым и кем-то из ваших циркачей.

— Или кем-то из Эвансвилля, — заметил я. Он медленно покачал годовой:

— Нет, это маловероятно, Эд. Я не хочу сказать, что в Эвансвилле нет потенциальных убийц. Но это дело спроворил кто-то из нездешних. Возьмем, к примеру, кинжал. Он принадлежал одному из ваших метателей ножей и обычно находился в сундуке под сценой маленького шапито — в двенадцати метрах от того места, где было совершено убийство. Кто-то из ваших знал, где он лежал, и достал его оттуда. Посторонний вряд ли мог завладеть им незаметно.

Я сказал:

— Представьте себе, что это был вор, который бродил вокруг палаток в поисках поживы. Он наткнулся на сундук и…

Спокойная усмешка Вейса прервала мои рассуждения: — И тогда он достал из кармана совершенно голого карлика и проткнул его кинжалом. Черт побери, Эд, дело вплотную связано с ярмаркой, тут уж ничего не поделаешь.

Я спросил:

— А вы разговаривали с электриком, который чинил генератор?

— Кто из нас больше старается выудить сведения из другого, Эд? Конечно, я его видел. Это была молния. Убийца воспользовался темнотой, но не он ее спровоцировал. Ты знаешь, Эд, из тебя вышел бы неплохой детектив. Чувство любознательности у тебя развито отменно.

— Вы так думаете?

— А ты разке так не думаешь? Ты прекрасно знаешь, что тебе не менее интересно узнать, что произошло здесь вчера вечером, чем мне. Только мне за это платят, а тебе нет. Хочешь еще пивка?

Он поднялся и, не дожидаясь ответа, достал еще две бутылки пива.

— Эд, я вовсе не хотел вытягивать из тебя что-либо, когда пригласил тебя. Я обдумал это дело и решил, что без верной зацепки мы не тронемся с места. Пока я не узнаю, кто был этот карлик, я не смогу задать тебе ни одного вопроса. А ты не сможешь дать мне ответ. Может быть, позднее я захочу узнать от тебя кое-какие подробности. А сейчас я попрошу тебя совсем о другом: открой глаза и уши. Отмечай все, что покажется тебе необычным, все, что хотя бы отдаленно может иметь отношение к убийству. И держи меня в курсе. Согласен?

— Думаю, да.

— Мне хотелось бы, чтобы ты проявил побольше энтузиазма. Ведь ты же не одобряешь убийств? Или убийство тебе нравится?