Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

и чувствуя, как в груди закипает, заглушая телесную боль, гнев. Лель был с ними заодно. Всё это время. Это он. Он. Из-за него. Всё из-за него! Они все погибли из-за него!

Атли приподнялся на локтях, собираясь крикнуть Лелю всё, что о нём думает. Пусть за это Зоран исхлещет его плетью или вовсе прикончит, это было не важно. Атли хотел взглянуть в глаза Лелю, а если повезёт – дотянуться до его глотки и придушить к проклятым бесам.

Мила, которая всё это время крутилась подле Атли, заурчала и укусила его за руку, не больно, но словно бы предупреждая. Атли от неё отмахнулся, но она снова вцепилась в него зубами, уже сильнее.

– Да что ты привязалась! – прорычал он, угрожающе занося руку. Лиса взвизгнула, прижала уши и припала на лапы.

– Смотрите! Зверушки играют! – засмеялся кто-то из толпы, и все, как по команде, обернулись к Атли.

– Может, и медведя к ним выпустим! Посмотрим, кто кого! – гоготнул кто-то, и все рассмеялись. И Лель. Лель тоже смеялся.

– А давайте напоим пса медовухой и посмотрим, что будет!

– Давайте! Давайте!

Знатно захмелевшая толпа двинулась к Атли, а он напрягся, готовясь отбиваться.

– Не подходите! – гаркнул он, скалясь.

Какая-то чернокнижница с двумя длинными косами ухватилась обеими руками за цепь и с силой дёрнула. Атли ткнулся подбородком в пол, и несколько пар рук тут же подхватили его и перевернули на спину, прижав к земле.

– Держи его! Крепче держи, чтоб не дёргался! Рот ему открой! Нос зажимай! Вот так!

Они хохотали и шутили, будто дети за дворовой забавой, будто Атли был для них занимательной игрушкой. Когда они перестали видеть в нём человека? Когда он опустился на колени? Когда лишился одежды? Или когда на его шею надели ошейник? Или, может, для них он всегда был лишь цепным псом на службе у Гвардии?

Кто-то притащил бочонок с мёдом и откупорил крышку. Горло обожгло хмельной сладостью, Атли пытался уворачиваться, но ему не давали двинуться, и пришлось глотать, чтобы не захлебнуться. А они продолжали смеяться. Чьи-то руки скользили по его телу, чьи-то пальцы крепко держали за волосы. Атли не видел лиц, только беспорядочную россыпь одинаковых гримас.

Когда бочонок опустел, Атли уже едва ли понимал, что происходит вокруг, отупевший от меда, он ещё вяло пытался сопротивляться. Его перевернули на живот, уложив лицом в лужу пролитого напитка и перечисляя всё то, что планируют сделать с ним и его телом. Атли закричал, но его только сильнее прижали к полу.

– А ну прекратить! – громогласный голос Зорана разнёсся по залу. – Кто вам позволил трогать то, что принадлежит мне?!

Руки отпустили, и чернокнижники рассыпались в разные стороны. А Атли стиснул зубы, стараясь сдержать слёзы облегчения.

– Стоило мне отлучиться, вы устроили не пойми что! – гневно продолжал Зоран. – Так же мерзко вы будете встречать нашего бога, когда я открою для него врата? А?!

Толпа нерешительно загудела.

– Скажите спасибо Сороке! Приведи она меня позже, я бы без раздумий убил каждого, кто хотя бы пальцем тронул моего пса! Не разбираясь, кто спустил штаны, а кто только смотрел! Стража! Тех троих в темницу!

Атли не видел, кого скрутили и вывели стражники, у него не было сил пошевелиться. Всё, что он мог, – дышать и наблюдать, как Лель в другом конце зала о чём-то шепчется с Огняной.

* * *

Атли проснулся от того, что кто-то касался его плеча. С трудом разлепив глаза, он различил лицо Сороки. Тронный зал был усеян храпящими чернокнижниками – люди заснули прямо там, где пили: на столах, лавках, на голом полу.

– Надо уходить, – сухо сказала Сорока, достала из передника связку ключей и принялась искать нужный, примеряя к замку, что держал цепь от ошейника прикованной к трону.

– Что? Куда? – Голос звучал хрипло, а голова ещё плохо соображала.

– Отсюда, – бросила Сорока, не добавив никаких больше объяснений.

– Ты помогаешь мне сбежать? – Атли ничего не понимал.

– Заткнись и поднимайся, – прошипела Сорока, подобрав наконец нужный ключ. Замок щёлкнул. Она схватила цепь и потянула Атли за собой.

– Погоди, – Атли удержал её на месте. – У тебя есть ключ. Сними ошейник и кандалы, чтобы я…

– Нет, – отрезала Сорока и снова потянула Атли за собой.

– Почему?

– Мне не велено.

– Кем?

Сорока скрипнула зубами:

– Не болтай и иди. Оковы я не сниму. Это условие, если хочешь выбраться. – Она снова дёрнула цепь.

Атли поднялся на ноги:

– Выпусти медведя.

Сорока покосилась на клетку. Зверь сидел за решёткой и наблюдал за ними, склонив голову набок.

– Нет. Идём.

– Это не обсуждается, – Атли остался на месте. – Цепи остаются на мне, я не препираюсь и делаю всё, что ты велишь, но медведя мы берём с собой.

– Нет. Мы теряем время. И с ним мы можем вообще не выбраться.

– Значит, мы не уходим.

Сорока побагровела. Стиснула в пальцах цепь, переводя гневный взгляд с Атли на медведя и обратно.

– Кто он? – наконец спросила она.

– Друг. Без него я не уйду.

Сорока напряжённо думала.

– Он послушный?

Атли покосился на медведя. Он совсем не был уверен в том, что зверь будет его слушаться.

– Да.

Сорока грязно выругалась, но пошла к клетке и снова принялась примерять ключи. Спустя несколько минут замок щёлкнул, дверь открылась, и Сорока шагнула в сторону. Медведь вышел, огляделся по сторонам, втянул носом воздух и посмотрел на Атли, будто ожидая приказов. Атли выпрямился и посмотрел ему в глаза. Вряд ли он сейчас выглядел как внушающий уважение вожак, но выбора у него не было.

– Иди за мной и веди себя тихо, – сказал Атли как можно более грозно. Медведь в ответ шумно выдохнул, что Атли принял за согласие.

Сорока цыкнула и потянула его за собой.

Они осторожно обходили храпящих на полу чернокнижников, стараясь никого не потревожить, а Атли удивлялся, как же крепко все спят. Покинув тронный зал, Сорока повернула налево – в сторону старого крыла Царских Палат, которое практически не использовалось.

– Надо успеть до завершения смены караула, – прошептала она. – Часть стражи на первом этаже удалось напоить, но те, что на втором, охраняют Зорана, могут нас услышать, так что следи за своим медведем.

Атли на мгновение даже опешил. Никогда ещё он не слышал таких длинных фраз из уст Сороки. Оглянулся – медведь послушно шёл следом, неотрывно глядя Атли в затылок.

Коридоры сменялись коридорами, каждый шорох заставлял волосы на загривке вставать дыбом, но царский терем казался спокойным. Никто не выскакивал из-за поворотов, не слышались голоса, не звенело оружие. И вот наконец они достигли старой, заброшенной кухни. Сорока открыла один из шкафов, достала оттуда подбитый мехом плащ и бросила Атли. Сердце радостно заколотилось. Атли не мог поверить, что совсем скоро окажется на свободе. Стоит только избавиться от ненавистных кандалов…

Они уже двинулись к выходу, когда медведь задел боком шкаф, тот покачнулся, но устоял. Дверцы