Алый флаг Аквилонии. Железные люди - Михайловский Александр Борисович

- Но почему тогда вы, Никифор Васильевич, отдали это свое распоряжение в отношении местного населения? - спросил мичман Некрасов. - Если мы оказались незнамо где, то тогда уже можно все.

- А потому, Анатоль, - ответил Толбузин, - что честное имя русского военного моряка необходимо хранить всегда и везде. Бог смотрит на нас с небес - и чисты мы, в первую очередь, должны быть перед Ним и своей собственной совестью, а не в глазах людской молвы.

6 июня 3-го года Миссии. Четверг. Девять часов утра. Эгейское море у побережье острова Тинос, фрегат «Медуза».

Операция по эвакуации в заливе Сувла прошла успешно, без накладок или задержек - уж очень серьезную подготовительную работу проделали товарищи командиры и их добровольные помощницы из числа местных знахарок, которым довелось выжить в британском плену.

Получив на вооружение трофейные британские лопато-мотыги, по эффективности превосходящие палки-копалки каменного века в несколько раз, эти женщины извели в окрестностях почти все растения чемерицы и дягиля, а также дикий чеснок и лук. Помимо этого, местные дамы обобрали с прошлогодних кустов репейника засохшие соцветия, проредили заросли багульника в подлеске и ободрали с нижних ветвей окрестных сосен тронувшиеся в рост молодые побеги. В качестве посуды для изготовления настоек и отваров использовались трофейные британские котелки, ведь бывшим хозяевам они были уже без надобности.

Водные настои применялись преимущественно при мытье волос, а смеси на основе свиного жира - для обработки одежд из сыромятной кожи. Ради получения необходимого жира охотники, регулярно выходящие на промысел ради добычи пропитания, получили особый заказ на истребление хрюкающих. Мясо шло в котел, а смалец и сало употребляли для изготовления снадобий для борьбы с платяными вшами на кожаных изделиях. Обмундирование из ткани стирали, пропаривали в бане и дополнительно обрабатывали водными настоями и отва рами.

Кроме того, поступило указание (от Марины Витальевны) остричь весь мужской и женский личный состав наголо во всех местах, кроме головы, чтобы без лишних хлопот раз и навсегда избавиться хотя бы от лобковых вшей, тем более что в Аквилонии так принято, особенно среди женщин. Ручные машинки для стрижки по одной штуке на отделение имелись во всех трех взводах морской пехоты - и их личный состав дисциплинированно выполнил указание. С женщинами было сложнее. Капитан-лейтенант Голованов просто не представлял себе, каким образом он доведет до них это распоряжение.

Но выход нашелся. Сначала лейтенант Чечкин в бане лично обработал свою супругу, объяснив ей, для чего это надо и насколько красивее выглядит женщина, не обремененная излишними зарослями в паху и под мышками, а уже потом леди Наталья, вооружившись машинкой, самостоятельно принялась распространять среди дам новую моду. И прежде, купаясь в бане или обрабатывая свою одежду от насекомых, женщины из невооруженного тылового подразделения совершенно не стеснялись разоблачаться до костюма Евы, но теперь это зрелище приобрело законченное эстетическое совершенство. Непривычные к таким картинам мужчины краснели и отводили взгляды, даже не догадываясь, что это еще только цветочки по сравнению с тем, что ждет их в Аквилонии.

В результате всех предпринятых усилий санитарное состояние контингента, погруженного на «Медузу» в заливе Сувла, доктор Блохин признал удовлетворительным, близким к хорошему. Большая часть задержки была вызвана перевозкой на борт конского поголовья вкупе с некоторыми запасами фуража, да трофейного британского имущества, вплоть до последнего гвоздя. Сергей-младший распорядился брать все, ведь тут, в Каменном веке, никогда не знаешь, когда может понадобиться та или иная вещь. Особый интерес вызывал трофейный шанцевый инструмент: топоры, лопаты, кирки и кирко-лопаты, а также колюще-режущие предметы (ведь в них не могут закончиться патроны) и значительно меньший - пулеметы, винтовки и револьверы, к которым не подходили боеприпасы с американского парохода. Впрочем, любое огнестрельное оружие, даже с ограниченным боекомплектом, да хоть кремневые ружья - все одно вещь ценная, и подлежит обязательному вывозу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В последний день пребывания «Медузы» в заливе Сувла, второго июня, с Лидой Голубкиной произошла давно ожидаемая, но тем не менее очень интересная история. Дело было вечером. Только что через санитарный контроль прошло последнее отделение советских морских пехотинцев, на чем работа медсестер-практиканток на этом месте закончилась. Дружной стайкой они вышли под открытое небо из большой палатки, сворачивать которую уже не их работа, и, помыв у рукомойника руки, огляделись вокруг. Покинутый лагерь выглядел пусто и сиротливо. От шалашей-типи остались только скелеты из жердей, ибо покрывавшие их шкуры, промазанные жировым составом против насекомых, давно свернули и убрали в нижний трюм «Медузы». Не дымила больше своей трубой баня, а в речке рядом с ней не плескались разгоряченные жаром и паром мужские (а иногда и женские) обнаженные фигуры. Пепельными проплешинами зияюли на берегу обложенные камнем остывшие кострища (а ведь еще совсем недавно там готовилась еда на две с лишним сотни обитателей этого лагеря). Зато морской бриз доносил запах вкусного дымка со стороны стоящей на якоре «Медузы». Там, в трюме уже несколько дней функционировал большой камбуз, оборудованный с соблюдением всех мер противопожарной безопасности, необходимых на деревянном корабле. Именно туда, к сытному ужину и привычному уюту своей каюты, девушки отправятся сразу, как за ними придет шлюпка.

И в этот момент к их компании раскованной походкой подошли три урожденные «волчицы»: две матроски и одна солдатка с висящим за плечом помповым дробовиком. Лица у всех троих уверенные, и даже, можно сказать, дерзкие, при том, что все трое - красавицы спортивного вида. Там, дома, в двадцать первом веке, домашняя девочка Лидия Голубкина наверняка испугалась бы подобной встречи, ибо ничего хорошего она бы ей не сулила. Но тут все было иначе. Все знали, что ни одна «волчица» не причинит вреда гражданским, которых она перед лицом Великого Духа поклялась защищать.

И все же Лида принялась нервно переминаться с ноги на ногу.

- Я Тана, - обращаясь к Лиде, сказала солдатка грубоватым голосом, - а это мои подруга Ила и Рено. Мы хотел с тобой серьезно поговорить.

- Да, - подтвердила Ила, - мы говорить про очень важный дело. Но это не должен слушать посторонний уши, а потому идем.

- Ты не бояться, - добавила Рено, видя колебания девушки, и улыбнулась, обнажив ряд белых ровных зубов, - мы не делать тебе плохо, а дружить с нами будет очень хорошо. Разговор очень важный, идем.

- Ну хорошо... идемте, - наконец ответила Лида. - Только недалеко.

- Не надо далеко, - кивнула Тана. - Мы будем рядом и говорим тихо.

- Ну что, девочки, говорите, что хотели? - сказала Лида, когда они шагов на двадцать отошли от компании медсестер-практиканток, настороженно глядя на девиц.

- Мы хотел твой друг Александр Бояринцев, - сказала Ила. - Мы видел, что вы много говорил.

- Так... это что же? - вскипела Лида. - Вы, значит, хотите сказать, что я должна отвянуть, сгинуть и больше никогда не подходить к Александру Яковлевичу?

- Нет-нет! - замахала руками Тана. - Ты нас неправильно понял, Лида! Мы хотел, чтобы ты был наш старший сестра. Ты красивый, умный, сильный, только твой сила не снаружи, а внутри. Ты никогда не плакал, как другой, и это хорошо! Ты будешь в наш семья душа, а мы - твой опора и друг!

Лида никогда не считала себя ни особенно красивой, ни особенно умной, ни тем более особенно сильной, а потому, услышав такой панегирик в свой адрес, изрядно удивилась. Впрочем, «душой компании» ее называли часто. Однако, одно дело - ни к чему не обязывающее общество подружек, и совсем другое - групповой поход замуж за интересного, но пока малознакомого человека, в компании еще менее знакомых девиц местного происхождения... Эти трое выжили в таком кошмаре, который просто не умещается в голову цивилизованного человека, но не сломались и не зачерствели, а вместо того, едва отогревшись в руках аквилонских вождей, возжелали себе обоюдной любви с хорошим мужчиной, дружной семьи с множеством нареченных сестер и много умных и красивых детей. Лида знала, с кого берут пример эти трое, и догадывалась, какую роль они прочат ей в своих планах. Но при этом ей даже в голову не приходило сравнивать себя с такими столпами местного женского общества, как леди Ляля и леди Лиза, хотя две эти матроны-основательницы были старше ее всего на три-четыре года.