Искатель. 1987. Выпуск №6 - Юрий Пахомов

В кабинете Торото сидели Мгунгу, Акоре и незнакомый африканец лет тридцати в жеваной армейской рубахе и шортах, забрызганных грязью.

При моем появлении все встали, точно я был генералом.

— Доброе утро, мистер Эрмин, — Торото крепко пожал мне руку, — надеюсь, у вас все благополучно?

— Да, конечно.

— Познакомьтесь… Это Анугу.

Африканец нерешительно протянул руку. Лицо его оставалось неподвижным, но в темных, выпуклых глазах мелькнуло недоверие, сменившееся изумлением. Он установился на мои усы с таким любопытством, словно обнаружил у меня вторую голову.

— Как добрались, Анугу?

Ответил Торото:

— Анугу не знает английского. Только суахили. Ну и, конечно, говорит на языке гачига и некоторых других местных наречиях.

— Как жаль, что я не знаю ни одного из них. Насколько мне известно, ни Мгунгу, ни Акоре не знают суахили. Как же мы будем общаться?

— Профессор, прочтите записку от мистера Дэвиса. Записку только что доставил его повар Юсуф. Он уже давно ждет.

Неужели что-нибудь случилось? Я взял сложенный вчетверо лист мелованной бумаги и торопливо прочел.

«Дорогой Стефан, — писал Барри Дэвис, — простите за вчерашний вечер. Я был не в форме. Но, поверьте, еще не раскис окончательно. Ничего, мы еще с вами дернем по стаканчику. Зная ваше славянское легкомыслие, посылаю своего повара Юсуфа, он отлично готовит, знает местные условия, а главное — верный человек, бывший солдат.

Юсуф прожил у нас шесть лег, стал членом семьи, так что берегите его. Я давно заметил одну вашу особенность: вы охотнее заботитесь о других, чем о себе. Торото сказал, что вы перебираетесь в Гуверу. Жду у себя после завершения операции.

Ваш Барри М. Дэвис».

Я еще раз перечитал записку. О, дьявол, зачем мне нужен повар? Говорят, английские офицеры, воевавшие в Африке, возили с собой портативные клозеты.

— Этот повар что… ждет?

— Да, сэр. Старик ожидает во дворе, — Мгунгу кивнул в сторону внутреннего дворика института, куда выходили окна кабинета Торото.

— Послушайте, Джозеф. Мистер Дэвис предлагает взять с собой этого повара.

— Дельная мысль. Я знаю Юсуфа. Он надежный человек. Знает суахили и языки некоторых племен банту. А банту и гачига понимают друг друга.

— Вот как. Акоре, позовите сюда повара.

— Слушаюсь, сэр.

Юсуф оказался плотным широкоплечим человеком. Массивная нижняя челюсть, узкий лоб. На редкость несимпатичный малый. Но одна деталь, которую я не разглядел сразу, одним штрихом меняла портрет — выражение глаз, грустных, умных, как бы наполненных теплым светом. Юсуф был совершенно сед, что среди африканцев встречается не часто.

Юсуф поклонился мне и с достоинством сказал:

— Здравствуйте, бвана. Меня послал мистер Дэвис. Он сказал, что вы его друг и старый Юсуф может пригодиться в пути.

Я пожал Юсуфу жесткую, напоминающую клешню краба руку.

— А вы умеете готовить блюда из змей и саранчи, Юсуф?

— О да, бвана. Я знаю даже китайскую кухню. А вы любите эти блюда? — В глазах Юсуфа вспыхнул огонек интереса,

— Очень. Хорошо, Юсуф, готовьтесь. Я думаю, мы выедем сегодня. Как, Джозеф?

— Да, мистер Эрмин. Два часа нам хватит на сборы.

— Отлично. Мы заедем за вами, Юсуф.

— Хорошо, бвана.

Юсуф поклонился и вышел.

— Насчет змей вы… серьезно, профессор? — спросил Торото.

— Вы, наверное, уже убедились, что я несерьезный человек.

Профессором я стал в возрасте Торото. Врачи и биологи редко становятся докторами наук в тридцать с небольшим. Просто мне повезло — мою кандидатскую утвердили как докторскую, а молодежные газеты сделали из меня героя-мученика, поставившего опыт с самозаражением. Слышали бы почитатели моего «таланта», как шеф орал на меня, когда я сообщил ему, что проглотил взвесь микробов. Хотя и шефу, и мне было ясно, что доказать мою вздорную гипотезу можно было только одним способом — заразить самого себя.

Шеф потом две недели просидел у больничной койки с японской кинокамерой, снимая все то, что со мной происходило. Он отказался вырезать ту часть пленки, где я блевал и где с отрешенным видом сидел на подкладном судне. Мне кажется, что именно эти, наполненные героикой сценки убедили высшую аттестационную комиссию, что я достоин степени доктора медицинских наук.

Я как-то быстро привык, что меня называют профессором, привык и перестал обращать внимание. Даже ревнивые коллеги простили мне мое внезапное возвышение. Пожалуй, только моя теща не признала моих заслуг, справедливо полагая, что нельзя считать ученым человека, который ходит в вылинявших джинсах и стряхивает пепел от сигареты в горшки с фикусами, кактусами и прочими субтропическими растениями. Жаль, что она не была знакома с Эйнштейном, говорят, что гений не любил носить носки…

Отдаленный раскат грома подтвердил, что грузить вещи и ехать в Гуверу нам придется под проливным дождем.

Еще одна пикантная деталь: змеиный питомник, оказывается, размещался в здании бывшей английской тюрьмы. Мало того, что за стеной в клетках шелестят змеи, там наверняка по ночам бродят призраки бывших узников.

Что же касается помещения, которое нам выделили для жилья, то оно выглядело так же уютно, как пустой гараж ночью или морг. Особенно мне понравились решетки на двери — отличная ручная работа.

Но часа через три бывшая тюрьма стараниями Торото и его сотрудников была превращена во вполне сносное жилище: походные койки под сетчатыми противомоскитными пологами, раскладная мебель. Толстые каменные стены защищали от зноя, пресной воды хоть залейся — рядом река.

Змеиный питомник занимал вторую половину бывшей тюрьмы. Обслуживающий персонал — два пожилых африканца и девочка лет четырнадцати — жили в пристройке рядом с кухней.

Я не без любопытства оглядел клетки со змеями. Плоские, точно лишенные жизни гады лежали, свернувшись клубками. Запах в питомнике стоял мерзкий. Я как-то не предполагал, что змеи могут пахнуть. А может, это запах пищи, которой кормят шипящее отродье?

У одной клетки Торото придержал меня за локоть.

— Близко подходить не нужно, мистер Эрмин, там — плюющаяся гадюка.

Я остановился. Это милое создание с расстояния в два метра может попасть точно в глаз. Черт знает, каким мужеством нужно обладать, чтобы работать со змеями. Вот уж поистине божья кара. Ты змею кормишь, ухаживаешь за ней, а она в знак особого расположения возьмет и укусит.

После превосходного обеда, приготовленного Юсуфом, я решил немного пройтись. Гувера — симпатичное место, со всех сторон окруженное зелеными холмами, на склонах плантации папайи, заросли джакаранды. У реки было не так жарко. По пробитой среди кустов и слоновьей травы тропинке я вышел к небольшому причалу. У причала покачивалась старая дюралевая лодка с подвесным мотором. Я ни черта не смыслю в моторах, но этот — японский, судя по иероглифам на кожухе, — выглядел солидно.