Парень с большим именем - Алексей Венедиктович Кожевников

крыльца часовой.

— Где Совет депутатов? — спросил Яшка. — Там была добрая тетенька, она на глазах очки носила.

— Совет депутатов выехал.

— У меня братишку Ганьку забрали неизвестно куда.

— Этого я не знаю, — ответил красноармеец.

— В Совете знают.

— Совет выехал, и в городе его нету. Теперь, пожалуй, ты не узнаешь про Ганьку; войной все заняты, война начинается.

Яшка пошел бродить по улицам. Было видно сразу, что близка война, по улицам там и тут встречались красноармейские отряды, скакали конники, на домах висели красные флаги.

Яшка забежал на митинг на площади против театра и там узнал, что белые идут на Казань, верно, скоро заберут ее. Рабочие с заводов и Красная Армия готовятся к войне, а на рынке радуются, ждут белых.

В конце дня Яшка взял птичку и побежал с нею по улицам около своего подвала. Он не кричал, а подходил к прохожим и говорил:

— Купи билетик, — и постоянно озирался, нет ли где Васьки, не следит ли тот за ним.

Вечером Яшка не вернулся к дяденьке, а ушел в Плетени[4]за Кабан, подальше от Суконной. Он долго бродил по Набережной улице, дышал прохладным ночным воздухом, потом спустился к самому озеру, где была лодочная пристань.

На весь дневной заработок он купил белого хлеба и теперь, спрятавшись в лодку, ел сам и угощал своих друзей — Черныша и попугая. Наелись все досыта, Черныш и попугай даже отвернулись от хлеба, и Яшка оставил его на завтрак.

В тумане за озером, там, где артиллерийские казармы, бухали пушечные выстрелы. Бухнет один, и целый час тихо после него, потом бухнет другой. Яшка не понимал, для чего стреляют, и решил, что не дают спать красноармейцам и рабочим. «Не то заснут, а белые и нагрянут, сонных-то перехватают — раз-раз».

На Рыбной иногда шумели трамваи, и с проволоки прыгали вверх синие огни.

Черныш спал у Яшкиных ног, от выстрелов он просыпался, вскакивал и начинал выть в пустоту и сумрак озера. Яшка успокаивал Черныша пинками и окриками. Птичка сидела у Яшки за пазухой, и была от нее хорошая, приятная теплота.

Под утро подул холодный ветерок, пала сильная роса, и Яшка начал дрогнуть. Он разбудил Черныша и ушел в подвал, где лег на пол, одной рукой обняв свою птичку, а другой — собаку.

Месяц заглянул в окно, светлой полосой упал на троих друзей, постоял немного и ушел дальше.

В ранний час, когда улицы города пусты, мостовые подметены, воздух прохладен, и вообще весь город звонок и свеж, как молодой лес, вышел Махамаджан со своей песней хлеба.

Яшка проснулся от знакомых выкриков, схватил птичку и выбежал на улицу. Ему было легко и весело от солнечного утра, и от выкриков Махамаджана, и оттого, что с ним птичка-счастье. Он совершенно забыл, что его ищут и могут найти.

Яшка в тон Махамаджану затянул песню своей радости. Шли они один за другим, и каждый пел о своем.

Махамаджан понял, что Яшка идет за ним, подпевает ему, и остановился. Потом он поманил Яшку, протянул пятак и сказал:

— Дай Махамаджану счастье, которое ему написал аллах!

Птичка подала синенький билетик. Махамаджан положил его в карман, чтобы дать прочесть знакомому торговцу, который знает русскую грамоту.

— Ты какой малайка будешь? — спросил Махамаджан.

— Яшка из подвала.

— Ой-вай! Молодец, малайка, достал хорошую птицу. Сыт будешь, как Махамаджан, и петь будешь.

— О чем ты поешь, Махамаджан? — спросил Яшка.

— «Старье биром» — это поем.

— А я: «Счастье продаем».

И снова пошли вместе. Теперь Яшка совсем иначе понимал песню старьевщика. Пел он не о чужом хлебе, а о своем, о своей радости, что сыт. Яшка пел об этом же, о своем хлебе и о своей радости.

Проходили они до полудня, у Махамаджана наполнился мешок, и зашли к торговцу Шакиру отдохнуть. Шакир увел их во двор, посадил на табачные ящики, вместо стола поставил также ящик и принес хлеб с колбасой.

Махамаджан и Яшка поели, а потом старьевщик дал Шакиру свой билетик.

СОЗВЕЗДИЕ ОРИОНА. ВЫ РОДИЛИСЬ ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ, ВАША ЖИЗНЬ ПРОТЕЧЕТ ЛЕГКО И СПОКОЙНО. КАЖДЫЙ ШАГ НЕСЕТ ВАМ УДАЧУ. СУДЬБА НЕИЗМЕННО СЛЕДУЕТ ЗА ВАМИ И ОХРАНЯЕТ ВАС ОТ ВРАГОВ. ВАША СТАРОСТЬ БУДЕТ СПОКОЙНОЙ И КРАСИВОЙ, ОНА ПРОТЕЧЕТ СРЕДИ ДОВОЛЬСТВА И ВСЕОБЩЕГО УВАЖЕНИЯ НЕ ИЗМЕНЯЙТЕ ВАШЕМУ ДОБРОМУ НРАВУ, И ВРАГИ ВАШИ БУДУТ БЕССИЛЬНЫ ПРОТИВ ВАС. НЕ БРОСАЙТЕ ВАШЕГО ДЕЛА.

ПРОЖИВЕТЕ ДО 73 ЛЕТ.

Прочитав, Шакир похлопал Махамаджана по спине:

— Хорошо, больно хорошо. Ходишь под счастливой звездой, много лет будешь ходить и много торговать, много мешков соберешь, — Шакир показал на тряпье, — и мешок денег.

Махамаджан всю свою жизнь собирал тряпье и думал, что счастье и удача могут прийти только от него. Он больше всего любил вонючие набережные Булака, где тряпье водилось в неисчислимом количестве. В билетике, написанном по воле аллаха, он нашел прямое указание: не бросай своего дела — продолжай торговать старьем.

Махамаджан ушел продавать тряпье оптовому скупщику, а Яшка отправился по Плетеням продавать счастье. Он боялся выходить на людные улицы, где постоянно шнырял Васька, и бродил по переулкам, населенным татарами. Билетики расходились плохо, татары не знали русской грамоты, а билетики были написаны по-русски. Ходил Яшка и к кожевенному заводу, но и там продал мало: рабочие отмахивались от билетиков.

— Придется нам идти на Рыбную, — говорил Яшка попугаю и Чернышу, — здесь и со счастьем голодом подохнешь.

А птичка-счастье прыгала на плечо, с плеча Яшке на голову и в клетку. Парень все-таки побоялся идти на Рыбную и ходил около Булака.

Яшку повстречал Морква. Он осмотрел птичку, клетку и завистливо спросил: