Его сладкая месть (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

Крейн-малдший, по-видимому, решил поскорее выполнить свой долг, дабы остаться со мной наедине. И не знал, что в планах его отца было категорически этого не допустить. Пулей вылетел прочь. До моего слуха долетел шум автоматически открываемых ворот и рев мотоцикла.

— Ну, вот и все, — Алекс усмехнулся — в последний раз за сегодняшний вечер, и тут же лазурь его глаз словно всколыхнулась, приобретая свинцовый оттенок. — Ты же не думала, что мой сын ринется на твою защиту? Ты не настолько глупа.

— Зачем все это, Саш? — я ощутила себя в клетке. Стены как будто пришли в движение и намеревались теперь меня раздавить. — Дай мне уехать домой. У меня нет желания вспоминать прошлое и слушать твои угрозы. Тебе до сих пор интересно, почему я ушла?

— Нет, — Крейн погладил длинными пальцами ручку кофейной чашки. А я, проклиная саму себя, следила за этим жестом, не в состоянии отвести взгляда. — Мне абсолютно, веришь, до лампочки, какие причины заставили тебя это сделать. Так что все свои попытки смягчить свою участь можешь оставить себе!

С повышенным тоном голоса на последней фразе и хрустом фарфоровой ручки, сломавшейся в его пальцах, я перестала дышать. Ужас, самый настоящий и лишенный романтического окраса пригвоздил меня к месту.

— Не вини себя. Если бы ты не приехала сюда с Данилом, я бы все равно тебя нашел. Было бы страшнее, учитывая твою дерзость и нежелание слушаться меня по доброй воле.

— Алекс, — я так и не смогла сдвинуться с места. — Ты, мать твою, взрослый мужик! Ты что, собрался мне мстить за наше расставание, как малолетний задрот? Тебе не дает покоя, что ушел не ты, а я? Да смирись уже и прекрати этот фарс!

— Не стоит, Марина. Береги силы. Они тебе понадобятся.

Его взгляд был подобен сканирующим рентгеновским лучам. В словах — никакой наигранности. Только уверенность. Ледяная, непримиримая, разрушительная. Я могла бить и дальше психологическими стрелами, понимая, что они не найдут цели.

Крейном двигало не уязвленное самолюбие. Не травмы прошлого — таких мужчин практически невозможно травмировать чем-либо. Он был одержим местью. Местью, как санкционированным поводом выпустить свой ад из души и обрушить на мою голову.

Я досчитала до пяти. Сердце бешено колотилось. Пусть он уже напугает меня и на этом успокоится! Получит свой допинг, велит держаться от сына подальше и вытолкает из дома взашей. Пусть поверит — с меня достаточно. И без того ждет бессонная ночь, с метаниями, сожалениями, сомнениями и мыслями о том, что все можно было бы возродить снова.

Но весь ужас ситуации был как раз в том, что планы Крейна были масштабнее и одержимее.

— Нам стоит перебраться в гостиную, Марина. Ты же не против?

Издевательские нотки в его голосе добавили ссадин и без того расшатанной психике. Я вцепилась в пустую чашку, как в спасение, прервав наш зрительный контакт. Удар холодом был предупреждением за мою попытку закрыться.

— Встань. И хватит смотреть в чашку, будто там что-то интересное. Если ты сама не поняла, я скажу: с тобой никто не играет! Игры закончились пять лет назад. Ну?

Со мной так не разговаривали, наверное, со школьных лет. Терпеть такое обращение даже от мужчины, которого я любила когда-то без меры и осторожности, было вдвойне неприемлемо.

— Послушай, все твои обиды и заскоки не дают тебе никакого права разговаривать со мной в таком тоне. Я немедленно ухожу.

Вот и все. Надо было сделать это раньше. Нет же, дала слабину, решила тряхнуть стариной и показать Алексу, как хорошо живу без него. Пять лет — срок достаточный для того, чтобы превратиться в монстра.

Ноги меня не слушались. Я встала, задев стул и чудом не опрокинув его на пол. Мне казалось, Алекс не двинется с места, удовлетворившись моим страхом. Но предугадать этого человека было чем-то из области фантастики.

Молниеносное движение, похожее на бросок сильного гепарда, застигло врасплох. Я запоздало отшатнулась, ушибла бедро об угол столешницы, но боли не заметила: боль почему-то отозвалась в руке. Перед глазами все поплыло, и я непонимающе, больше с недоверием уставилась на пальцы Крейна, обвившего мою руку выше локтя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Девочка моя, кажется, ты не поняла, где оказалась, и что я от тебя хочу! — пальцы сжались еще сильнее. Мое лицо обожгло холодом. — Если я сказал, что ты идешь в гостиную, ты идешь! Беспрекословно, не зарабатывая себе штрафные очки!

Сердце сделало кульбит, остановилось где-то в горле, содрогнувшись от арктики потемневших глаз человека, который сумел напугать меня до головокружения. А Алекс почувствовал мой страх. Свел брови, и мне захотелось закричать, забиться, вырваться любой ценой. Только никто меня отпускать не собирался.

Свет померк на секунду. Затем вновь прояснилось, но лучше бы я вправду потеряла сознание. Глаза Крейна оказались в опасной близости, как и его чувственные губы, сжатые в жестокой ухмылке.

Я не могла проронить ни слова. Застыла, словно попала под пресс мощнейшей мужской энергетики. За время нашей разлуки она усилилась в разы, едва ли не плеснула через край. Я не знала Алекса таким. Понимала одно: этот человек опасен. Сломает. Добьется своего. Как бы я себя не успокаивала, первое впечатление было самым верным.

Он смотрел в мои глаза. Холод убивал волю, возвращая назад, в то время, когда я была испуганной девчонкой и не умела защищать то, что мне дорого. Смотрела и хотела одного — осесть на пол. Но, наверное, только для того, чтобы уменьшится в размере и стать невидимой. Всего смысла этого противоестественного желания я тогда, к счастью, не поняла.

Холод. Безысходность. Я была как песчинка в вихре его сминающей власти. Ужас отступил лишь на миг, и я вновь ощутила всплеск энергии, той самой, женской, которую не задавить никаким страхам и тупикам.

Мои глаза сосредоточились на губах Алекса.

Я прекрасно помнила, как он умеет целовать. Что эти самые губы вытворяли раньше с моими устами, сосками, клитором и вульвой. Стало жарко. Холод безысходности потонул в этом приливе тепловой волны. Память не выбирает, когда напомнить. Образы, один безумнее другого, атаковали мой мозг.

Я задышала сильнее, уже не в силах контролировать свои чувства при такой близости от Алекса, да и не желая возвращения холода и страха. Может, это был выход? Единственный шанс?

Прищур Крейна стал уже. Едва сохраняя вертикальное положение, не понимая, что делаю, движимая одними инстинктами, я наклонила голову вперед. Сделал ли он то же самое? В тот момент мне показалось, что да. Я опустила веки, ожидая того момента, когда наши губы столкнутся, словно астероид и поверхность планеты, и произойдет атомный взрыв.

— Хорошая попытка, Марина, — насмешливо произнёс Алекс в миллиметре от моих дрожащих губ. — Но впредь целовать меня ты будешь только про приказу. И в тех местах, на которые я тебе укажу.

Первый удар Крейн нанес мне именно сейчас. А впереди было еще много ударов. Ударов, от которых, как окажется, я буду падать на колени до тех пор, пока пропадет воля подниматься.

— Иди ты на хрен.

— Похоже, мне придется подкорректировать твою речь. Засунуть кое-что в твой грязный ротик. Раз необходимость в галантных манерах ушла, захлопни губы и поднимайся в гостиную. Обмен любезностями окончен.

— Я никуда не пойду!

Алекс сжал пальцы сильнее, потянул на себя. Я не успела опомниться. Его ладонь переместилась на мою шею, подталкивая.

— Давай, девочка. Не заставляй тащить тебя силой, перебросив через плечо. Поверь, если ты сейчас уйдешь — очень быстро пожалеешь, что мы не поговорили. Только я уже заберу у тебя право говорить без разрешения.

— Я все равно уйду. Ты мне ничего нового не скажешь. Ты не царь в этом городе! И у тебя нет никакого права припираться сюда и указывать, как мне жить!

— Ошибаешься, Марина, — я охнула, когда Алекс наклонился к моей шее и ощутимо прикусил кожу зубами. — У меня на тебя гораздо больше прав, чем ты можешь себе вообразить. И если ты с этим не согласна, я заставлю тебя убедиться дорогой ценой…