Туда и оттуда - Anakin Skywalker

Певец — надо отдать ему должное — вытянул последнюю ноту, и только потом вскочил на ноги, близоруко щурясь.

— Да это же Морран собственной персоной! — воскликнула Инка. — Тоже мне, "танк"!

Это действительно был Мор — худой, встрепанный по обыкновению, с потертой гитарой в обнимку, в своем игровом прикиде "принца в лохмотьях". При виде прибывших на лице его нарисовалось неописуемое удивление, но через пару секунд он смог вернуть своей физиономии выражение "я никогда ничему не удивляюсь". Инка кинулась ему навстречу:

— Мор! И ты здесь! Привет из палаты номер шесть!

— И тебе привет, — ответил Мор так невозмутимо, как будто они встретились на перроне вокзала где-нибудь в Москве. После чего четверо Мишек долго обмениваясь приветствиями и рукопожатиями, каждый "на свой неповторимый манер", пока не раздался язвительный голос:

— Может, вы и со мной соизволите поздороваться?

Некая весьма знакомая личность в черной с серебром атласной рубашке, черных бархатных штанах и черном плаще, выглядевшая точь-в-точь как королевский паж при Морране — который иной раз производил впечатление принца-изгнанника — стояла, прислонясь к стене, с независимым видом.

— Ари! — взвизгнула Тайка, вешаясь на шею к личности. Мгновение спустя остальная компания последовала ее примеру.

— Тише, задушите! Откуда вас столько привалило?

И тут Инка и Гил, переглянувшись, разом оборвали радостные возгласы.

— Нас — пятеро. И здесь — двое. Всего — семеро, — подвела итог Инка.

— А в этом есть что-то плохое? — в вопросе Ари звучало недоумение. — И потом, вас же шестеро…

— Керри не в счет! — сказала Тайка. — Значит, есть еще кто-то…

— Зато нам еще предстоит встреча с танком в фулл-плэйте, — утешил ее Гил.

— Какой такой танк? — спросил Мор. — И где это вы разжились такими классными железками?

— Расскажем, все расскажем, — веселилась Инка. — Только сначала посушиться и поесть.

Через четверть часа вся компания сидела за угловым столом во вполне пристойном виде и уплетала ужин. Мор и Ари выслушали рассказ об их похождениях с положенным вниманием, но сами рассказали немного. С ними ничего приключиться за сутки не успело, и узнали они очень мало. Зато Мор ухитрился прославиться — видать, нечасто здесь бывали хорошие певцы, да и песни его были здешней публике внове.

— А может, состроим гитары да споем дуэтом? — предложила в порыве вдохновения Тайка, но тут же погрустнела: — Ой, нет, не выйдет, у меня струны на гитаре-то совсем…

— А у меня запасные есть! — с видом чудотворца провозгласил Мор. — Серебряные! — И извлек из кармана те самые чешские струны в упаковке, которые месяц назад отдала ему Инка.

Сэр Борс де Бош, граф де Труа, был в ужасном расположении духа. Внезапно разразившаяся гроза помешала охоте, и было совершенно немыслимо по такой погоде возвращаться в замок. Тем более что охота замышлялась в честь госпожи Элис де Ланэ, будущей его супруги, каковая ехала сейчас на своей серой кобыле по левую руку от сэра Борса. Пришлось искать приюта в таверне "Зеленая ветка".

Хозяин, завидев графа, согнулся в низком поклоне и замельтешил мелким бесом. Народу в "Зеленой ветке" было много какие-то торговцы, не замедлившие почтительно приветствовать Железного Графа, проезжие, местные йомены… В углу за двумя сдвинутыми столами сидели какие-то чужаки нездешнего вида. Сэр Борс присмотрелся к ним повнимательнее — черт их знает, что за народ, а в наши тревожные времена лучше быть настороже.

Но компания действительно выглядела странно донельзя. С краю сидел высокий светловолосый северянин, под кожаной курткой которого виднелась белая рубашка. Прямой длинный меч он положил рядом с собой на скамью, под правую руку. Второй, по виду романец из южных провинций, — смуглый, с резкими чертами лица, с коротко стрижеными черными волосами, одет был, тем не менее, как лесной стрелок. Оружия при нем, кроме длинного кинжала, не было. Третьим был чуть смугловатый парнишка с высокими скулами и слегка раскосыми светлыми глазами прямые черные волосы длиной до плеч перехвачены ремешком, одет в черное с серебряной вышивкой — не то паж, не то оруженосец. Он что-то говорил другому, в сером бархате, длинные русые волосы которого были заплетены в косицу. Русоволосый этот смотрелся довольно подозрительно — для воина он выглядел слабовато, на горожанина тоже не похож. Пятым был совсем подросток, чернокудрый и смуглый, с раскосыми темными глазами — словно бы уроженец юго-восточных стран — одетый в черное. Он держал в руках флейту, в ожидании, когда же его собеседник натянет на странного вида лютню блестящие серебряные струны. Музыкант был одет как попало, но держался по-королевски. При этом никакого оружия у него не было и вопрос о его дворянстве оставался открытым. Седьмой, тоже в черных одеждах странного вида, с мрачным лицом, потягивал из большой кружки эль. У его ног сидел здоровенный черный пес — не поджарая гончая и не мощный боевой волкодав, но что-то более похожее на волка. И, наконец, последний снова был весьма юным зеленоглазым и черноволосым смуглым пажом в черном бархате.

Граф подумал, что надо бы вызнать, что это за люди проезжают через его владения, и нет ли среди них альвов, проклятых нехристей, было у него подозрение относительно этого музыканта и второго, с косицей, который тоже был без оружия. Пока же он отдал должное бараньему боку и красному вину. От свиты графа не ускользнуло внимание, оказанное им странной компании, и рыцари время от времени посматривали в тот угол.

Чужаки же беззаботно смеялись и то и дело обменивались веселыми репликами с трактирными служанками, пробегавшими мимо. Посетители же, опасливо поглядывавшие на графскую свиту, предпочли держаться от графа подальше, к музыкантам поближе. Музыкант, наконец, настроил свой инструмент и возвел взгляд к прокопченным потолочным балкам. Подумал-подумал и запел:

Когда златые дереваОденет юная листва,Когда поднимется траваСреди камней…

Когда замер последний звук флейты, слушатели принялись шумно выражать свое одобрение, но требовать другую песню, как обычно требуют у странствующих певцов, не спешили. Строго говоря, певцы не обращали внимания на публику — они пели для своих, а остальное их волновало мало. Это тоже было странно.

— Какой голос! — восторженно сказала леди Элис. — Сэр Борс, не пригласить ли нам сих замечательных певцов?

— Ваше желание для меня — закон, — галантно приложил руку к сердцу граф и поднялся из-за стола. Граф был силен и плечист в животе — роскошный охотничий костюм этого не скрывал, из-под берета с белым пером выбивались темные волосы, которые граф, не одобряя столичных мод, стриг довольно коротко, на левом боку у него висела отличная шпага, на правом — дага. И даже несмотря на то, что костюм его несколько пострадал от непогоды, выглядел граф весьма внушительно.

Тем временем кудрявый отложил свою флейту, взял в руки лютню и запел:

Собачий лай, трубят рога,Травлю оленя, как врага,Убью его, и будет поделом!Вдали загонщики трубят,Оленю нет пути назадЕго загнали в дальний бурелом.Я, отрешась от всяких уз,Нацелил верный аркебузМеня он никогда не подводил.Когда б в кого ни целил яБыла тверда рука моя,И пуля шла туда, куда я бил.Ведь я — Железный Граф…

Слушатели, заметив графа, несколько сникли, а один йомен, присевший рядом с этим, в серой тунике, сказал вполголоса:

— А вот и он, Железный Граф, то есть. Так его и прозывают в наших местах.

В голосе его не было никакой симпатии к вышеозначенному графу. Тот неторопливо приблизился к сдвинутым столам и учтиво поздоровался.

Ответил ему северянин — и на хорошем аквитанском, надо отметить, — прибавив к своему приветствию, что они-де не имеют чести быть знакомы.

— Я — Борс де Бош, граф де Труа, — с сознанием своего превосходства — превосходства дворянина и рыцаря, снисходительного к не знающим вежества чужестранцам — представился граф.

— Майк Мак-Лауд, — назвался северянин.

— Из клана Мак-Лауд, — продолжил насмешливым полушепотом русоволосый. Остальные заулыбались, в том числе и сам Мак-Лауд, хотя граф не понял, что же в этом смешного.

— Я позволил себе подойти к вам, поскольку моя невеста, леди Элис де Ланэ, попросила меня выразить свое восхищение дивным пением. Кроме того, я весьма польщен тем, что вы пели песню обо мне и моей госпоже.

Пришельцы переглянулись и заулыбались, а кудрявый менестрель привалился к плечу товарища и рассмеялся.

— Тай! — строго сказал черноволосый стрелок. Менестрель попытался унять смех, но ему это не удалось, более того, смех разобрал и русоволосого, и того, который был в черном с серебром. Граф было нахмурился, но несчастный менестрель был так забавен, что сердиться на него было невозможно.