Еврейские пираты Карибского моря - Эдвард Крицлер

Благодаря встрече Гаспара с Америго, имя последнего оказалось связанным с открытиями эпохи Колумба. По данным биографа Веспуччи, еврейский штурман «располагал огромными познаниями в географии и оказался поистине бесценным источником сведений для Веспуччи. Они обсудили сотни самых разных вещей, беседуя на итальянском языке». Вскоре Америго взял на себя командование флотом и отплыл в Бразилию. Он обследовал побережье на тысячи миль, добравшись на юге до реки Рио-де-ла-Плата.

Вернувшись в Лиссабон, он рассказал, что предположение о размерах континента подтвердилось, и добавил, что, вероятно, большая часть береговой линии действительно находится «за чертой». Хотя Веспуччи состоял на португальской службе, он послал сообщение и своему флорентийскому патрону Лоренцо Медичи. Путешественник сообщил, что до Азии не добрался, но зато открыл «Новый Свет». Он также восхвалял Гаспара как «самого знающего из людей Кабрала, говорившего на множестве языков и владеющего сведениями о множестве городов и стран между Португалией и Индийским океаном, от Каира до Суматры»[50]. Красочный отчет Веспуччи подтолкнул молодого немецкого картографа Мартина Вальдзеемюллера назвать континент «землей Америго», и в 1528 году Индии Колумба уже назывались Америками[51].

Гаспар же вновь отправился в Индию. В 1502 году он сопровождал своего крестного отца Васко да Гаму в новом путешествии. Он встретился с женой, которая спаслась во время калькуттской резни и перебралась в Кочин. Гаспар да Гама попытался уговорить ее перейти в христианство, чтобы уехать в Португалию вместе. Но женщина не пожелала изменить иудейской вере.

После смерти саморина в 1505 году Гаспар вернулся в Калькутту и служил при дворе вице-короля (в 1511 году португальцы завоевали Гоа и перенесли туда столицу своих индийских владений). Он часто навещал жену, но та не простила ему вероотступничества и перехода в христианство. Такими были жизнь и дела еврейского штурмана, который, по словам да Гамы, менял религиозную окраску с легкостью хамелеона[52].

Капиталист-первопроходец

Маленький остров у северо-восточного побережья Южной Америки, прозванный Америго Веспуччи «чудом природы», носит имя конверсо Фернандо де Нороньи, жившего в XVI веке. Де Норонья стал основателем первого капиталистического предприятия в Новом Свете.

Короля Мануэля воодушевили рассказы Веспуччи о прибрежных лесах Бразилии, богатых цезальпинией (португальское название — «бразил»), драгоценным сырьем для красной краски, пользовавшейся большим спросом в Европе. Португальский монарх подписал контракт с богатым судовладельцем по имени Фернандо де Норонья.

Де Норонья, рассчитывавший найти не только сырье для краски, но и пряности и другие товары, пользовавшиеся спросом, привлек других торговцев из числа конверсос, и они присоединились к консорциуму, став партнерами короля. При этом они не только искали выгоду, но и хотели избавиться от преследований.

В 1503 году они отплыли на пяти кораблях и остановились у острова, расположенного неподалеку от побережья материка, чтобы приготовиться к высадке. Америго Веспуччи, сопровождавший экспедицию до этого места, восторженно писал, что обильные ручьи и леса привлекали птиц всех видов, «таких непуганых, что их можно было брать руками». Однако Веспуччи отправился дальше, искать южный проход в Индию. Как известно, такой проход был открыт лишь Магелланом в 1519 году. Оставшимся конверсос повезло больше. В лесах вдоль побережья они заготовили древесину цезальпинии и, вернувшись домой с грузом, сразу нашли покупателей. Купцы использовали вырученные средства для развития предприятия и основали лесозаготовительные лагеря на прибрежной полосе длиною около шестисот миль. По названию драгоценного дерева эта местность стала именоваться Бразилией.

В 1506 году заготовка красильного дерева принесла партнерам 50 тысяч дукатов. Цезальпиния уступала в цене только золоту и была вторым из наиболее ценных товаров Нового Света. Благодарный король даровал де Норонье монополию на десять лет и передал ему необитаемый остров, разрешив присвоить новому владению свое имя.

Был ли де Норонья тайным евреем? Он переименовал свой корабль из «São Cristóvão» («Святой Христофор») в «А Judia» («Еврейка»). Он открыл гавань и назвал ее Ханаан, при этом гавань лежит на 32-й параллели к югу от экватора, а древний израильский топоним с таким же именем — на 32-й параллели к северу от экватора. Какими бы ни были личные взгляды Фернандо де Нороньи, он, похоже, не отказывался от наследия предков[53].

Калифорнийский мечтатель

В 1520 году «португалец» Жуан Родригеш Кабрильо набрал на Ямайке тридцать арбалетчиков и присоединился к Кортесу в завоевании Мексики[54]. После успешного похода Кабрильо отправился на север искать легендарные «Семь золотых городов». Тут ему не повезло — таких городов никогда не было. Но после долгих бесплодных поисков он приплыл в залив Сан-Диего и в 1542 году открыл Калифорнию. После этого Кабрильо и два его португальских штурмана пять месяцев исследовали северное тихоокеанское побережье, разыскивая Северозападный проход в Европу. Тогда считалось, что на севере Америки существует такой морской путь из Тихого океана в Атлантический. Получив рану в стычке с индейцами, он умер недалеко от места, где сегодня стоит Санта-Барбара.

Происхождение Кабрильо неизвестно, как и у других конверсос, скрывавших прошлое. Его записи о путешествиях и навигаторское искусство позволяют сделать вывод, что он был образованным человеком, вероятно выходцем из благополучной семьи. Возможно, предками Жуана Кабрильо были евреи[55]. Недавние исследования показывают, что он, скорее всего, был не из Португалии, а из Испании, из города Куэльяра, в котором имелась большая еврейская община, перебравшаяся в Португалию после изгнания.

Евреи, вынужденные принять христианство в 1497 году под угрозой порабощения детей, называли себя на иврите «анусим» («подвергшиеся насилию»)[56]. Эти люди составляли 10 процентов от полуторамиллионного населения Португалии, но на их долю приходилось три четверти купеческого сословия, так как португальская элита презирала занятие торговлей[57]. Король считал своих подданных из числа новых христиан необходимым ресурсом для расширяющейся империи, так как конверсос обладали многими достоинствами, а число жителей португальского королевства тогда было относительно небольшим. Португальским конверсос вообще было запрещено покидать страну, но те, кто желал поселиться в Индиях, получали необходимое разрешение.

До объединения Испании и Португалии в 1580 году лишь немногие португальцы служили испанской короне. Португалия была независимой страной со своими собственными владениями в Новом Свете. Зачем служить Испании, если огромная империя португальской короны предоставляет великолепные, неограниченные возможности? Так как Испания запрещала своим конверсос мигрировать, то самозваные португальцы в пределах Испанской империи были, скорее всего, из числа конверсос, причем в ту эпоху, когда после насильственного крещения прошло немного времени, они, скорее всего, сохраняли крепкую связь с иудаизмом. Такое предположение справедливо в первую очередь в отношении тех, кто сначала предпочел изгнание крещению. Следовательно, вполне вероятно, что Кабрильо, первооткрыватель Калифорнии, чье имя носят дороги, школы и даже аптеки штата, был евреем, сознательно скрывавшим свое происхождение.

Тем не менее не следует делать поспешные выводы, будто все португальцы на испанской службе были евреями. Например, португальский путешественник Фернандо Магеллан, первым совершивший в 1519 году кругосветное путешествие по поручению испанской короны, был стопроцентным португальским католиком. Но и у него имелся еврейский партнер Хуан де Аранда, хорошо известный конверсо. Аранда способствовал заключению сделки между Магелланом и королем. Согласно этому договору, испанский король получал двенадцатую часть доходов, а доля Аранда составляла при этом восьмую часть найденных богатств[58].

Конкистадор-еретик

Эрнандо Алонсо добился своего. Прослужив у Кортеса шесть лет в качестве помощника плотника, «забивая гвозди в доски бригантин, которые использовались при повторном захвате Мексики», он наконец стал самым богатым фермером новой испанской колонии. Прибыль большинства солдат не превысила стоимость нового арбалета, а ему достался большой участок земли к северу от Мехико. Алонсо занялся разведением крупного рогатого скота и свиней и превратился в крупнейшего поставщика мяса в колонии.

В сентябре 1528 года 36-летний Алонсо, ставший в подражание своему начальнику таким же дородным, как и его быки, «похвалялся поясом из чистого золота, которое он отнял у индейцев». Повод для этого у него был: в марте сам Кортес продлил контракт с Алонсо и он взял себе новую жену, «настоящую красавицу» Изабеллу де Агилар.