Афганская бессонница - Николай Еремеев-Высочин

— Давай я тебе расскажу, о чем идет речь, а дальше ты сам решай! — не давая мне времени прийти в себя, развил успех Бородавочник.

5. Таиров

Но здесь мне опять надо дать исторический контекст, иначе не разберешься! После заключения Хасавьюртовских соглашений летом 1996-го между федеральными властями России и мятежной Чечней установилось хрупкое перемирие. Москва больше не пыталась навести порядок силой оружия. Она даже смирилась с тем, что, воспользовавшись затишьем, президент Масхадов и его окружение сделают все, чтобы закрепить фактическую независимость самопровозглашенной Республики Ичкерии. Однако окончание войны было на руку не только политикам. Это русские не могли больше приехать в Чечню — чеченцы перемещались по всей стране как хотели. Возрождая вековые национальные традиции горцев, все больше молодых чеченцев стали жить набегами на долины. Они угоняли скот в окрестных казацких станицах, но самым прибыльным бизнесом — после, разумеется, продажи добываемой там нефти — стало похищение людей. По всей стране — не только на юге, но и в Поволжье, даже в столице — исчезали и простые труженики, которых потом продавали как рабскую рабочую силу, и состоятельные граждане, их дети или жены, за которых потом требовали выкуп.

Несколько месяцев назад, в начале ноября 1998-го, в Ростове-на-Дону пропал генерал-майор Таиров, один из заместителей командующего Северо-Кавказским военным округом. Он с женой и одиннадцатилетней дочерью поехал на своей машине на дачу, чтобы собрать последние яблоки. Больше их никто не видел, а «Нива» генерала неделю спустя была обнаружена во дворе частного дома в одном селении Ингушетии.

— И кто он такой, этот генерал? — спросил я. Эсквайр вытащил ящик стола и положил передо мной две увеличенные фотографии с удостоверения. Как многие татары, Таиров был вполне славянской внешности: русые волосы, разрез глаз округлый, скулы только чуть выступают. Взгляд колючий, подбородок вперед, что выдает решимость. На самом деле на интеллигентного человека не похож — а я все-таки предпочитаю общаться с людьми своего подвида.

— Похож на боевого генерала, — нейтральным голосом сказал я: Бородавочник ждал моей реакции.

— Это точно! Бывший десантник. Таиров руководил разведывательными подразделениями и отрядами быстрого реагирования округа. Его люди почти с самого начала, с января 95-го, участвовали в чеченской кампании. Ну, когда стало ясно, что блицкриг провалился. Поэтому, когда он пропал, в Москве сначала подумали, что генерала и его семью убили из кровной мести. Как я понял, если бы всех убитых в его операциях хоронили в одном месте, по этому кладбищу уже надо было бы проложить трамвайные линии.

— Это все в его личном деле? Бородавочник усмехнулся.

— Это по агентурным данным. Слушай дальше! Мало того, что тел похищенных не обнаружили. Вскоре поступили сведения, что все они находятся в одном из горных аулов Веденского района Чечни. Но, странное дело, выкупа за них никто не требовал.

— Подождите, а мы-то здесь при чем? Пока это — чисто армейская история! Ну, может, с оттенком ГРУ.

— Все дело в Афганистане! Таиров воевал там дважды: в самом начале войны и, после окончания академии, в самом ее конце. Поэтому ГРУ обратилось за помощью к нам в Службу. У нас в Афганистане позиции остались, а это, как ты сейчас поймешь, важно.

Эсквайр замолчал. Он хотел быть уверен, что эта история меня заинтересовала. Но я пока не хотел прыгать в воду.

— Я слушаю вас, Виктор Михайлович, слушаю!

— Дальше! Это уже и по личному делу было понятно, но мы и свои справки навели. Этот Таиров был человеком очень изобретательным. Афганская война же странная была. В свой второй приезд он командовал воздушно-десантным полком, и он стал думать, как избежать лишних жертв среди своих подчиненных. И придумал: он стал выходить на командиров моджахедов, мы их тогда душманами называли. На того же Ахмад-шаха Масуда выходил. Он предлагал душманам перемирие на своем участке, с тем, чтобы взяться вплотную за непримиримых, типа Гульбеддина Хекматияра. Ну, ты это должен хорошо знать, среди моджахедов уже давно шла внутренняя борьба: за контроль над территориями, за дележ трофейного оружия и особенно за кусок из финансового пирога. Что-то из американской помощи, конечно, разворовывалось в Пакистане, но что-то доходило и до душманов. И Таиров, как человек восточный, научился этим соперничеством манипулировать. С успехом! Понятно, да?

Основную мысль я действительно уловил, но Бородавочник, когда он говорил сам, на мои интеллектуальные способности уже не полагался.

— Во-первых, — тут же продолжил он, — перемирие с Таировым позволяет и полевым командирам сохранять бойцов и избегать разрушения кишлаков на своей территории. А во-вторых, это позволяет им разобраться с конкурентами. Душманы не только соглашались сообщать сведения о численности и вооружении отрядов своих соперников, но и иногда даже помогали их уничтожить.

— Симпатичные ребята! И что, это все было официально?

— И да и нет! — Эсквайр даже поднялся с кресла и стал опять прохаживаться по кабинету. — По принципу: делайте, как считаете нужным, но не дай бог я об этом узнаю! За любую такую операцию совместно с противником легко можно было угодить под трибунал. Но, если ты помнишь, военная контрразведка находится в структуре КГБ, а не в Министерстве обороны. Мы в Комитете, разумеется, про такую тактику знали, но считали ее разумной и вмешиваться не собирались. Но и в ГРУ об этом, разумеется, знали: они там сами были главными зачинщиками. Но все втихаря! Представляешь себе генералов в Москве, которые еще воевали с немцами! В их глазах это — прямое предательство и сговор с врагом. А в самом Афганистане, повторяю, хотя в уставе такое не прописано, все закрывали на это глаза. И тем охотнее, что в том же полку Таирова — а он такой умный был не один — потери были в четыре раза меньше, чем в обычной части, а территорию он контролировал в два раза большую.

— Не поверю, что никто его не заложил!

— Испорченный ты, дружок! — вздохнул Бородавочник. — Конечно, заложили! Таирова, тогда еще полковника, срочно вызвали на Арбатскую площадь, и обратно в свою часть он уже не вернулся. Но под трибунал его не отдали, не успели отдать. Вывод советских войск из Афганистана уже был делом решенным, и, чтобы сократить потери, военное руководство само пошло на переговоры с Масудом. В Панджшерском ущелье он был хозяином, так что прощальный салют был бы еще тот! В итоге с Масудом было заключено соглашение, и контингент вышел с территории Афганистана практически без потерь. Так что, по сути дела, правота полковника Таирова и таких, как он, была молчаливо признана. Но возвращать из Дальневосточного округа, куда он был отправлен в ссылку, его не стали.

Дальше я догадался.

— Пока мы не наступили на те же грабли в Чечне!

— С тобой неинтересно! Пока мы не наступили на те же грабли в Чечне. И тут вспомнили о командире-десантнике с уникальным опытом. «А где у нас, как там его звали?» — «Таиров, что ли?» — «Да хоть Дудаев! Сюда его!» Таирова перевели в Ростов, дали ему звание генерала, квартиру и даже дачу. Но сам он дома почти не жил. А вот в Чечне это имя зазвучало очень быстро. С чеченцами проводить сепаратные переговоры тогда было сложно — народ думал, что воюет за свою независимость, а с народом, сам знаешь, как воевать. Но Таиров раскрыл другие местные особенности. Он стал играть по правилам чеченцев.

Эсквайр сел. Он явно не хотел вдаваться в детали, но я стараюсь таких случаев не упускать.

— Это как?

— В личном деле это, конечно, не отражено. Ну, смотри, например. Федеральные войска окружают село и начинают его зачистку. Боевики идут на наших солдат в толпе мирных жителей, часто своих же родственников. Они буквально кладут стволы автоматов на плечи женщин и подростков и начинают вести огонь. Русские солдаты в ответ стрелять не могут — ясно, что первыми полягут женщины и дети.

— И что Таиров?

— Таиров эту практику прекратил в приказном порядке. Стараться вести огонь прицельно, но стрелять до полного уничтожения противника!

Я посмотрел на Бородавочника. Тот пожал плечами: мол, мы с тобой под пулями не стояли. Стояли бы, может, тоже думали по-другому!

— Более того, при захвате заложников он в первую очередь находил родственников похитителей. Он привозил их к дому, где террористы держали оборону, ставил их родственников на колени и обещал расстреливать по одному каждый час.

— Если он играл по их правилам, то должен был не только обещать!

Бородавочник сморщил верхнюю губу. Если бы на ней действительно был кусочек говна, сейчас бы он вошел в его ноздрю.

— Похоже. Хотя наверняка не знаю! В любом случае, Таиров воевал с тем же коварством и цинизмом, что и сами чеченцы. Так что его имя внушало одновременно и страх, и ненависть, и уважение. Конечно, желающих рассчитаться с ним было полно, и от неминуемой смерти его спас генерал Лебедь, кстати, его бывший командир в Афганистане. Ну, ты знаешь! Он, с согласия Ельцина, подписал соглашение с Масхадовым. Это, конечно, был Акт о капитуляции России в чеченской кампании, но жизней это спасло много, включая жизнь Таирова. Он вернулся в Ростов, где и прожил более или менее спокойно два года вплоть до своего похищения.