Реквием каравану PQ-17 - Валентин Пикуль

Вдруг истошный вопль раздался в наушниках Цилиакса:

– Русские начали радиопередачу… кодом!

Дело принимало дурной оборот. Но тут во всю свою мощь заработали на «Тирпитце» глушительные установки. «Бум-бум-бум, – раздавалось в эфире, – ур-рл… ур-р-рл… ур-р-р-рл… бум-бум!» Сильными помехами немцы забивали сигналы советского корабля.

– Рассадите им радиорубку! – командовал Цилиакс.

Флот британской метрополии уловил трепетные сигналы. Адмирал Товей, державший флаг на линкоре «Кинг Георг V», принял с вахты свежую квитанцию. Он был удивлен:

– Их топят, но… где же координаты этой «Ижоры»?

– Радист оборвал передачу. Видимо, убит за ключом, сэр…

Прошло полчаса. «Ижора» не тонула. Орудийные площадки эсминцев вдруг замолчали, словно в недоумении.

– Продолжайте, – велел им Цилиакс.

«Фриц Ин», «Герман Шенман» и «Z-25» снова открыли огонь. Элеваторы таскали и таскали к орудиям свежие снаряды, но вдребезги разбитая «Ижора» не сдавалась. Наконец обессиленный Цилиакс понял, что эта бесподобная живучесть корабля вызвана наличием на нем нетонущего груза.

– Все дело в том, – заметил при этом Топп, – что у русских повышенный коэффициент прочности. Их изделия неказисты на вид, но зато они подвержены разрушению на самых высоких нормах международных стандартов… Увы, этот лесовоз превосходит все нормы!

Цилиакс, уже взбешенный, распорядился на эсминцы:

– Пожалейте свои погреба… Если не взять снарядами, так черт уж с ним, разоритесь на две торпеды!

Начался красивый и точный заход «Фрица Ина» в атаку на неподвижную цель. Дело простое – как на полигоне. Но красотой все и закончилось. Две торпеды выстелили свои следы мимо заколдованной «Ижоры». Командир «Тирпитца» кривил в усмешке губы:

– Кажется, этот русский пароход, весь в дырках, обойдется Германии намного дороже одного моего бортового залпа…

Цилиакс через радиофон велел эсминцам подойти к нему.

– Я хочу видеть краску стыда на ваших лицах! – сказал адмирал командирам.

Возле борта флагмана закачались, черпая воду низкими палубами, три неудачника-эсминца. А еще дальше дымила «Ижора» со своими архангельскими досками.

Цилиакс выждал, когда притихнет рев вентиляторов.

– Где ваша доблесть! – заорал он. – Неужели вы не способны разломать даже этот плавающий сарай?

С мостика «Z-25» гаркнул в рупор молодой командир:

– Мы не виноваты, что сарай не горит и не тонет.

– Вы дождетесь, что он еще и вас потопит, – ответил Цилиакс.

«Фриц Ин», описав циркуляцию, вдруг поднял сигнал, чтобы все перед ним расступились и не мешали. На полной скорости, выбрасывая из труб пламя и копоть, он пошел прямо на «Ижору». Сближение росло стремительно: «Фриц Ин» целился курсом так, чтобы пройти впритирку с бортом русского лесовоза. Рискованный маневр, но он удался противнику…

Когда борта кораблей поравнялись, с эсминца сбросили за корму серию глубинных бомб, поставленных на кратчайшую дистанцию взрыва. Эти бомбы, едва коснувшись воды, сработали. Мощные взрывы, убивающие подлодки насмерть, ударили «Ижору» под самое ее днище, почти выталкивая корабль из моря, и только тогда лесовоз затонул…

Помните, люди, эту «Ижору»!

* * *

В бесполезных поисках каравана РQ-12 эсминцы сопровождения сожгли все топливо, и с «Тирпитца» последовал приказ отойти для заправки нефтецистерн на Тромсе. Линкор, уже покрытый панцирем льда, двигался теперь в одиночку – как рейдер (согласно излюбленной теории гросс-адмирала Редера). Немецкие офицеры молчали, боясь ушей гестапо даже на мостике линкора. Но каждый из них понимал, что сейчас «Тирпитц» ступил на ту дорожку, на которой погиб «Бисмарк»…

Страх витал над колоссальными мачтами!

Страх следует расшифровать до конца: гитлеровцы боялись встречи с линкорами англичан ничуть не меньше, чем англичане боялись немецких линкоров. А потому, лишь только радиоперехват обнаружил в море не транспорт, а британскую эскадру, «Тирпитц» сразу же отвернул обратно, чтобы не связываться с «большими дядьками» из Home Fleet’а. Белое облако воды, взбитой от скорости в пену, теперь дробилось под форштевнем в мельчайшую сетку водяной пыли.

Спешили…

Но 12 британских «альбакоров», поднятых с палубы авианосца «Викториуз», возле Лофотенских островов все же настигли противника. Каждый самолет нес под крыльями по две торпеды. Рядовые труженики войны в этом случае оказались намного смелее своего высшего командования. Ведущий покачал крыльями, чтобы ведомые обратили внимание на его действия, и швырнул свою машину в атаку, прямо на «Тирпитц» – прямо в… ошибочную (!) атаку: заходя на линкор c кормы, против ветра. Ведомые исполнительно и точно повторили ошибку своего ведущего.

Огонь немецкого флагмана был страшен. 84 зенитки линкора, казалось, в мгновение ока выстроили в небе непрошибаемую стенку огня и стали. Британские торпедоносцы рушились в море, рубя волны плоскостями, море рвало их фюзеляжи, вскрывая кабины, из которых людей, как ошметки, выбрасывало прочь при взрывах. Надо отдать должное мужеству британских экипажей: ни один из них не отвернул – каждый сбросил свой груз у цели.

Но… все 24 торпеды прошли мимо «Тирпитца»!

Английские историки признают, что экипажи «альбакоров» имели очень много мужества, но очень мало боевой подготовки…

В самый разгар атаки на ходовом мостике линкора возник неприличный инцидент. Вице-адмирал Цилиакс велел «на руль к повороту», чтобы укрыть «Тирпитц» в гавани. Но капитан-цур-зее Топп вырвал штурвал из рук рулевого, ставя его обратно.

– Я имею приказ фюрера: не рисковать!

– А я исполняю приказ гросс-адмирала Редера: рискнуть!

Да, Берлин очень дорожил своим «Тирпитцем» – Гитлер берег его, как зеницу ока. Не дай-то Бог, если кто сглазит…

Операция закончилась ничем: «Тирпитц» укрылся в фиордах Норвегии, а Джон Товей привел свою эскадру в Скапа-Флоу. Используя паузу в боевых действиях, немцы быстро и решительно перебазировали в Тронхейм и тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер».

Германская эскадра на Севере снова усилилась. В это время лондонские газеты справедливо писали: «Битва за Арктику началась. В ближайшие недели она может стать даже более важной, нежели битва за Атлантику». Это правда: на коммуникациях к Мурманску сам собой завязался исключительно сложный стратегический узел!

* * *

Против флота Германии стоял героический Северный флот.

Флот совсем небольшой. По сравнению с британским он был просто незначительным…

Там, на аспидных скалах (которые зимой в снегу, а по веснам их забрызгивает полярная сирень и черемуха), там жили и воевали удивительные люди. Они уходили от этих родных скал в море Баренцево. Прямо в Ледовитый океан! Прямо в необъятный… Очень много этих людей ушло и больше не вернулось.

Мы уже не встретим их на нашей зеленой земле.

В синем море мы их тоже не повстречаем.

Но для нас они живы в каждой капле океанской воды.

Мы слышим их голоса в порывах океанского ветра.

Совместная работа

Советские эсминцы типа «семерка» – прекрасные корабли с отличными боевыми качествами. Они были вооружены по принципу «кашу маслом не испортишь», иностранные справочники иногда относили их к классу легких крейсеров. Артиллерийская автоматика наводки «Б-13» вызывала законное восхищение у наших союзников. Огневая мощь «семерок» была намного выше, чем на союзных эсминцах. Но эти корабли, построенные для внутренних морей СССР, плохо выдерживали океанскую волну, которая часто ломала шпангоуты, мяла борта, от груза обледенения проседали их палубы. Впрочем, к чести наших моряков, они в любую заваруху выводили свои эсминцы без боязни. Война изменила нормы требований живучести, а так называемый «запас прочности» вполне удовлетворял наших миноносников. Для большей остойчивости днища «семерок» были обложены слоем обыкновенных печных кирпичей, и эти кирпичи выводили наши эсминцы из гибельных критических кренов…

Шторм и сегодня заливал палубы. От ветра и скорости антенны выгибало в дугу. Их было три – «Гремящий», «Сокрушительный» и британский «Ориби», три союзных эсминца 28 марта вышли для встречи каравана на РQ-13.

На наших кораблях вахта наружных постов была одета в ватники и полушубки; комендоры возле пушек стояли в валенках, поверх которых краснели большие галоши. В рацион команд для обогрева входила и водка – в «наркомовских» дозах. Британские экипажи одевались хуже: матрос натягивал на себя 5–6 комплектов теплого белья, столько же пар носков, а сверху реглан, который на морозе ломался по сгибам, как ржавая жесть. Чтобы подкрепить силы команды, на камбузе «Ориби» выпекали особо калорийные пудинги – из муки, мяса и почек. Обычный грог англичане считали негодным для таких собачьих условий, и матросам выдавался крепчайший ром…

Шли хорошо. За приседающими на разворотах кормами эсминцев бились высокие буруны, словно глыбы сверкающего расплавленного фосфора.